Я подхожу к бару и начинаю смешивать еще один напиток. Вручаю его ей, и она сразу же делает глоток. Ее дыхание наконец-то успокаивается, так же как и она сама.
— Тебе лучше?
Она пожимает плечами.
— Немного.
— Хорошо. Ну, теперь, когда ты пришла в себя, как насчет того, чтобы я устроил тебе экскурсию по дому? — она кивает, и я протягиваю руку.
Я провожу ее по дому, тратя время на демонстрацию предметов искусства, которые собрал во время деловых поездок по всему миру, мебели и безделушек, выбранных мной со вкусом — а чего вы ожидали от человека, проектирующего дома. Я наблюдаю, как ее рука скользит по гранитной стойке и текстуре на стенах.
— Так, как ты заполучил это место?
— Построил его. Я архитектор.
Она разворачивается, и вновь на ее лице эта смертоносная улыбка, которая добавляет немного озорства в ее глаза, а затем Лиззи говорит:
— Ну, конечно же.
— Как это понимать? — спрашиваю я дразня.
— Ох, никак, — но она все еще улыбается.
Бассейн я оставил напоследок. Он располагается с другой стороны дома, и с него открывается прекрасный вид на океан. Огни светят со дна зеленовато-голубой воды, а для обстановки и обшивки вокруг использована древесина, привезенная из Японии.
Когда она обращает внимание на все это, то вновь вздыхает и качает головой.
— Это… потрясающе, — она указывает на вид, бассейн, дом позади нас.
— Спасибо, — и я не говорю это, как болван.
Увидев то, как она потеряла дар речи, вызвало во мне что-то, чего я не ощущал уже некоторое время — гордость. Не ту гордость, которая возникает от выполнения работы в точности по требованиям клиента или от получения кучи денег за это, а тот вид гордости, когда ты чувствуешь, что создал то, что приводит в трепет других.
Я подвожу ее ближе к бассейну, чтобы открылся вид за его пределами на бушующий океан.
— Как я понимаю, твои другие парни никогда не показывали тебе такой вид, как этот?
Она поворачивается ко мне, и язвительный взгляд, который я видел ранее, полностью исчез с ее лица.
— У меня был только один парень. Я имею в виду, помимо того, чем мы занимались на вечеринке, что на самом деле не совсем осознаю, хотя это происходит потому, что…
Подождите.
— Один парень?
— Да, — говорит она, пожимая плечами. — Я же сказала тебе, что мы были вместе еще со средней школы.
Бедная девочка. Она абсолютно неопытна.
И я знаю, что сделать с ней.
— Это многое объясняет, — говорю я. И по ее лицу я понимаю, что мои слова прозвучали неправильно.
— Что? — говорит она, теперь возмущаясь.
Я иду на попятную.
— Нет. Я имею в виду то, почему ты так несчастна.
Она складывает руки на груди.
— Знаешь, ты такой…
Я жду, пока Лиззи закончит, но она просто качает головой.
— Хочешь, я закончу предложение за тебя? Красивый парень? Мужчина, одевающийся со вкусом? Отличный создатель коктейлей?
— Блядун, — заканчивает она. Но я вижу блеск в ее глазах.
— Ой! — говорю я, прижимая руку к груди, словно она прострелила мне сердце.
— Я просто хочу, чтобы ты поведал мне хотя бы что-нибудь о себе, что не является совершенным, — говорит она, искренне умоляя. — Одна вещь, которая не является «Феррари», удивительным домом или «Прада»…
— Том Форд.[5]
Она улыбается, затем на ее лице появляется беспомощное выражение.
— Всего одна вещь. Именно так я пойму, что ты смертный. Давай же.
Я слегка качаюсь на пятках, затем делаю несколько шагов в сторону и оглядываюсь на нее.
— Ладно. Я скажу тебе только одно. Так ты поймешь, что я несовершенен. Или бездушный человек, которым я не являюсь.
Она убирает волосы в сторону и выпрямляется, словно готовится к частичке правды.
— Я… Эм… Я никогда не бываю доволен. У меня есть «Феррари» — теперь я хочу «Бентли». Я получил этот дом — теперь покупаю квартиру в Париже. У меня был выбор из сотни девушек, которых я мог бы пригласить сегодня… но я хочу тебя, — она покусывает губу. — Всегда в поисках совершенства. Неудовлетворенный. Но я кое-что понял.
Лиззи делает шаг ко мне и наклоняет голову.
— Что это?
— Совершенство… это мгновение. Не жизнь. Нет совершенства в долгих разговорах, в дерьмовой работе или возлюбленном со средней школы. Совершенство приходит и уходит. Совершенство — это мгновение. Когда оно приходит, ты максимально используешь его, а затем позволяешь ему уйти.
Она прислушивается к каждому моему слову, и я понимаю — прямо сейчас я не говорю ерунду. И есть что-то опьяняющее в том, что я просто высказываю то, что думаю, и в том, как именно она вникает в то, что я говорю.
Я делаю шаг назад и, прежде чем продолжить, понижаю голос до низкого манипулирующего рычания.
— Совершенство для меня — это смотреть на тебя, снять твое платье прямо сейчас и окунуть в бассейн. Твое обнаженное тело, мерцающее под водой. Твои волосы, развевающиеся так, словно ты спускаешься с небес. Это совершенство.
Мы стоим и смотрим друг на друга. Ее губы раскрываются, словно она хочет что-то сказать, но не может. Не знает, что сказать, и осознает, что время для слов истекло.
Одним изящным движением она тянет платье вверх через голову, кидает его в сторону и ныряет в бассейн.
Вид ее обнаженного тела рядом заставляет гореть все мое тело. Я снимаю свою одежду в считаные секунды, наблюдая, как ее упругое тело рассекает волны.
Я наблюдаю за ней некоторое время. Затем снимаю свое нижнее белье и ныряю. Мы видим друг друга под водой, кружимся вокруг друг друга, касаемся друг друга в прохладном, освещенном голубым светом бассейне. Она отплывает, и я догоняю ее, сделав пару мощных гребков, затем провожу рукой по ее ноге, скольжу по заднице, а затем поглаживаю по спине. Она подплывает к бортику бассейна, чтобы вдохнуть воздух, доносящийся от океана. Я подплываю к ней сзади, и мои руки хватаются за бортик по обе стороны от нее.
Я целую ее шею, направляясь вниз вдоль плеча, и она нетерпеливо прижимается спиной к моей груди. Моя рука опускается ей на живот, а затем направляется ниже.
Она поворачивается, и мы смотрим друг на друга, так близко, что можем ощущать жар наших тел. Звук нашего тяжелого дыхания смешивается с отдаленным звуком океанских волн, разбивающихся о скалы.
Я целую ее. Не так, как она поцеловала меня. Не нежно или невинно. Не как первый поцелуй на выпускном, а жадно, как изголодавшийся мужчина. Я думал об этой женщине в течение многих дней, подготавливая себя к этому, прокручивая эту похоть внутри себя, пока она не превратилась в нечто, что я не могу контролировать.
