Его глубокий, богатый оттенками с хрипотцой голос эхом отдавался в столовой. От голоса Андрея Дмитриевича, я невольно начинала таять. Необходимо лечь и наваждение пройдет так же легко, как и появилось.
— Зачем? — спросила я, в надежде направить мысли в более приземленное состояние. Но судьба продолжает играть со мной. Черная шелковая рубашка натянулась на руках, открывая взор на татуировки. Будучи ребенком, я сходила с ума по татуировкам Андрея. Я знаю каждую из них, как и когда были наколоты и в каких местах, но увидеть их вживую…
— Вот вы где голубки! — вдруг раздался голос в столовой. — Чего вы оба хмурые?
Тряхнув головой, полностью собравшись с мыслями, я осмелилась посмотреть на Андрея Дмитриевича. Тот озлобленно уставился на Дмитрия, обещая долгую и мучительную расправу.
— Эй, эй полегче, — поднял примирительно руки Дмитрий, — Я тут не причем и вчера все тебе объяснил!
Вчера? Что было вчера?
— Дима, — голосом, не терпящим возражения, буркнул Минаев, — умолкни.
Дмитрий, понимая, что вот-вот выведет из себя Андрея Дмитриевича, благоразумно замолчал.
— Это на карманные расходы, пока меня не будет.
— Насколько долго? — спросила я. Неприятное подозрение, что оставили в дураках, покинуло меня, когда Минаев ответил:
— Любопытство вас погубит. Около трех недель, постарайтесь не наделать глупостей в мое отсутствие, Сабо.
— Э-э думаю, это не лучшая идея.
— Ради Бога, Дмитрий, я лишь сделаю то, чего хотят все домашние, включая тебя, — сказала я, — подай, пожалуйста, вон ту тряпочку.
Дмитрий с выражением лица, выражающее полное неудовольствие, с ворчанием передал мне лежащую на стремянке тряпочку для стирания пыли.
— Певун взбеситься, — произнес Дима.
Конечно, взбеситься. Нет ничего, чтобы не взбесило Минаева. Пусть выгонит, разгромит гараж, я собралась сделать невыполнимое — отчистить дом от грязи. Хотя я слегка преуменьшила, всю грязь, накопившуюся, как мне кажется за 3–4 года, настолько въелась, что я не была уверена в способностях средств, в ее очистке.
Дима еще раз вздохнул, разводя руками.
— Ты не логична.
— А, прекрасно. Это еще почему?
Он уселся на ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж.
— Зачем же еще тебе хозяйничать в его доме, — начал Дима, — Ты здесь — никто. Андрей будет не в восторге от твоих выкрутасов.
— Мне все равно, — ответила я.
Мне действительно все равно. Я хотела лишь одного — облегчить жизнь девочки. Малышка нуждается в уходе и хоть какой-то антисанитарии. А здесь, в собственном доме ею и не пахло. В ее возрасте болеют чем угодно и как угодно, не хочу, чтобы она заболела дизентерией или чем-то похуже. Дмитрий, никак не отреагировав на мои слова, вздохнул, показывая полное неудовлетворение.
Идея приборки пришла ко мне неожиданно. Сил выносить обещание не обращать внимания на грязь не хватило.
Провожая машину Минаева из окна, идея прочно засела в моем мозгу крича; сделай это! Сделай это. И я сделала. Возможно Колчин прав, я напрочь лишена логики. Кто еще додумается в доме совершенно не знакомого (может не совсем не знакомого), но тому, кому ты совершенно не нравишься навести порядок. Пытаясь оттереть въевшуюся грязь окна холла, я зарычала.
— Достало! — рыкнула я, швырнув тряпку.
Придется играть по своим правилам.
— Что ты задумала? — спросил Дима, когда я схватила телефонную трубку. — Что?..
Я подняла палец, призывая Колчина к молчанию.
— Здравствуйте, компания «Муж на час» Вас слушает.
— Шикарно. Давай, зови домохозяек и преврати особняк в убежище блондинок.
— Алло, — проигнорировав сарказм Димы, обратилась я к оператору, — Можно сделать заявку?
— Назовите адрес.
Дима попытался отобрать у меня телефон. Наступив ему на ногу каблуком, он завыл как ошпаренный, прыгая по холлу точно кролик.
— Дура! Настоящая дура, — если бы я не знала Диму (пусть и мало), а он мне представлялся человеком с чутким характером и не умевший давать сдачи, то испугалась бы его незнакомого громоподобного голоса.
Я привыкла к крикам и пустым угрозам, и потому не обратила на упреки Дмитрия ни малейшего внимания. Повернувшись к нему спиной, я назвала адрес:
— Улица 40 лет Победы, дом 43.
Назвав оператору перечь услуг, она не подала и виду того что удивлена, сколькими услугами я нуждаюсь. Определившись в цене, девушка отключилась, призывая ждать двадцать минут приезда «домохозяек». Минаев выдал мне крупную сумму денег. Не понимаю, о чем он думал выдавая ее. Бросается деньгами словно мусором. Минаев был Минаевым и этого у него не отнять.
С видом человека совершившего нечто грандиозное, я сняла фартук.
— Пойдешь со мной или останешься тут, продолжая стонать?
Дмитрий отряхнувшись, потер шею.
— Я - пас, лучше смотаться пока он не вернулся.
Вернется? Андрея Дмитриевича не будет около трех недель или я что-то путаю?
— Когда он узнает, что ты натворила, а Андрей узнает, бросит все дела и вернется заниматься твоим убийством.
В ответ я только фыркнула.
— Не вернется.
— Ну-ну.
Я посмотрела на Дмитрия через плечо, он уже был у двери, отвесив мне поклон, как делали джентльмены придворным дамам в знак приветствия и удалился.
В эту секунду я напрочь потеряла былую уверенность. Все-таки что я знала об Андрее? И я улыбнулась. Насколько же близко я стала воспринимать шефа, раз думаю о нем. Где-то в доме доносились звон часов, оповещая о начале нового часа. Под третьим ударом я поднялась в комнату Лены, молясь, чтобы моя задумка прошла гладко и без происшествий. Но я еще не знала, что моя глупость начало последовавшие за ним печальные события.
— Что за мужчины топчущие мой газон, отшиваются у дома?! — прогрохотало в трубке. Отняв ее от уха, я посмотрела на номер. И дня не прошло, а он уже в курсе! — Твой мыслительный процесс оставляет желать лучшего.
Я сморщилась. Даже на расстоянии сколько-то там километров, этот человек умудряется читать мне нотации.
— Сабо! — рыкнул Минаев.
— Откуда вы узнали?
— О мужчинах, болтавшихся в моем доме или о вашем недоразвитии? Повзрослейте и тогда все поймете и без моих подсказок!
— Никто не говорит сейчас «недоразвитии». В каком вы веке?
С другой стороны трубки раздался грохот, похожий на звон битого стекла.
— Я просил вас не делать глупостей, припоминаете? А? Похоже, вы никогда не научитесь совать нос не в свои дела, — сказал Минаев, когда стих шум.
Его ложное обвинение привело в ярость. На языке крутились ответные замечания Минаеву, но я благоразумно придержала их при себе. К чему наши перепалки? Все равно будем топтаться на месте.
