— Таня, ты чего звонишь? — слышу возню в трубке и Лешино покашливание. — Тебе список продуктов продиктовать?
Я думала, услышав родной голос, я расплачусь и заламывая руки буду спрашивать «за что». Но меня настолько поражает обыденность, с которой Леша задает вопросы, что в душе разливается холод, покрывая сердце ледяной коркой. Ни намека на раскаяние.
— Отправь свою любовницу по магазинам. Я не нанималась вас обслуживать, — холодности в моем голосе позавидовал бы сам Саб-Зиро.
Крохотная часть меня надеется, что муж все опровергнет, но он даже не пытается.
— Как ты узнала? — зло рычит Леша, будто не он, а я в чем-то провинилась.
— Не важно. Почему ты сразу мне не признался?
— Зачем? — спрашивает с издевкой. — Чтобы выслушивать твои истерики? Чтобы объяснять, что мне надоело терпеть в постели жирную корову?
Каждое слово словно пощечина.
Ни у одного адекватного человека язык не повернется назвать меня толстой. С моим ростом я вешу пятьдесят восемь килограммов. Не зря несколько лет занималась пол дэнсом ради красивого подтянутого тела. Наша преподавательница постоянно шутила, что смогу зарабатывать огромные деньги, если брошу экономику и решу превратить танец в работу.
— Когда мы познакомились, ты была стройной красавицей, — продолжает муж с упреком.
Я была тощим подростком с гормонами, устроившими вакханалию. Врачи ужасались моей худобе, выписывая одни дорогостоящие препараты и витамины за другими.
От шока язык не поворачивается произнести это в слух. Я просто глотаю воздух, стараясь побороть болезненный комок в груди.
Не дождавшись от меня никакой реакции, Леша тяжело вздыхает и злобно выплевывает:
— Когда вернешься, подадим на развод.
А я еще раздумывала — не дать ли нашему браку второй шанс, если муж покается и попросит прошение.
— Я пока соберу твои вещи. Отправить их к твоей маме?
Его слова действуют на меня как красная тряпка на быка. Шок моментально отходит на второй план.
— Решил выставить меня из квартиры? — с истерическим смешком спрашиваю я.
— Мой папа заплатил первый взнос.
— А дальше платила только я. В этом уравнении твоего имени нет, Лешенька. Так что, либо в срочном порядке переоформляй ипотеку на себя и выплачивай мне все, что я потратила за эти годы, либо вали со своим суповым набором к ней.
Сбрасываю вызов и устало приваливаюсь к стене, прикрыв глаза. Леша выбил последние кирпичики из моего фундамента. В этот момент во мне что-то ломается, кажется, я даже слышу оглушающий хруст.
Столько трудностей сваливалось, но я твердо верила — все будет хорошо. Огромная квартира, дорогостоящая машина — это все проявления роскоши, на которую не было денег. Я просила Лешу немного подождать, твердо встать на ноги, но он повторял — мы справимся.
МЫ. Вдвоем. А справлялась почему-то я одна.
Одно радует, я убила на этого мудозвона четыре года, а не двадцать, и у нас нет детей. А я просто хотела обычного женского счастья, любви, надежного плеча рядом.
Мы с Лелей с детства грезили как переедем в Москву и покорим белокаменную. Правда в мечтах мы были моделями, кинозвездами или ведущими. Детские наивные фантазии.
Но встретив Лешу, я отказалась от всего и сделала его центром своей вселенной. Мне казалось правильным отказаться от амбициозных планов и посвятить себя семье.
А сейчас униженная и раздавленная стою, подпирая стену. Что наивнее и глупее? Мои детские мечты стать актрисой или вера до последнего в то, что Алексей Сомов мой первый и последний мужчина, моя вторая половинка, тот самый?
Одинокая слезинка скатывается по щеке, и я тянусь, чтобы ее стереть, как чувствую нежное прикосновение к коже. Распахиваю глаза, встречаясь взглядом с хмурым Владом. Он аккуратно стирает влагу со щеки, приближаясь вплотную. Немного наклоняется, и я чувствую на своих губах его дыхание с ароматом кофе.
Он замирает в жалких сантиметрах, и больше не предпринимает попыток приблизиться или поцеловать. Жадно смотрит то в глаза, то на губы. Не понимаю, чего он медлит. В машине Влад не очень церемонился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В какой-то момент меня осеняет, он дает мне выбор. Сбежать и упиваться жалостью к себе или отдаться воле случая, столкнувшего нас как Титаник и айсберг.
Даю себе секунду на размышления и зарываюсь пальцами в его волосы, притягивая ближе.
6
Влад криво ухмыляется, показывая, что я сделала правильный выбор, и набрасывается на мои губы словно хочет выпить душу. Со стоном толкаю свой язык навстречу.
Этот мужчина действует на меня как самый мощный афродизиак. Желание охватывает тело, как только сплетаются наши языки.
Влад прижимается всем телом, и я чувствую эрекцию, упирающуюся в мой живот. Он разрывает поцелуй, секунду смотрит своими умопомрачительными глазами, в которых отражается то же вожделение что и в моих.
— Какая же ты красивая, — шепчет, прикусывая мочку, и проводит языком по шее.
Сердце начинает биться быстрее оттого, что такой шикарный мужчина считает меня красивой. Оскорбительные Лешины слова забываются в ту же секунду, и моя уверенность в себе постепенно расправляет крылья.
Провожу ладонями по его плечам, царапаю сквозь рубашку пресс, чувствуя напряженные мышцы. Поверить не могу, что Влад так реагирует, что он вообще обратил внимание на меня. Это дарит чувство некой особенности перед другими.
Другими. Слово больно режет по мозгу. Очевидно, что я не первая. Но кто сказал, что Влад не соблазнял какую-нибудь мамзель час назад. Гоню прочь эти мысли. У меня нет прав осуждать или ревновать его.
— Поехали ко мне, — шепчет Влад, не переставая ласкать шею.
И вдруг мне становится страшно. Что если я не смогу забыть его? Что если, я захочу большего? В Лешу я влюбилась чуть ли не с первого взгляда, а если с Владом будет так же, особенно учитывая дикое притяжение между нами?
Но мы не сможем быть вместе, у меня самолет меньше, чем через сутки. Я улечу и буду страдать не только потому, что мой единственный сексуальный партнер трахается, царапая член, о кости блондинки, но и из-за мужчины, с которым только познакомилась.
Я не могу так быстро переступить через груду, в которую превратился мой брак, и пуститься во все тяжкие, экспериментируя с собственным сердцем.
Упираюсь ладонями в грудь Влада. Он нехотя отрывается от моей шеи и фокусируется на глазах.
— Прости, — хрипло шепчу, — мне надо… сестра ждет.
Взгляд мужчины из похотливого становится сначала удивленным, а затем раздраженным. Матерится себе под нос, сжимая пальцы на талии сильнее. Становится трудно дышать.
А я и забыла, что кто-то не любит отказы, теперь придется расплачиваться своими ребрами.
Влад старается взять себя в руки и улыбнуться, только его лицо при этом напоминает Джокера Джека Николсона. Не могу решить то ли смеяться, то ли убегать с криками.
— Танюш.
Вроде бы использовал уменьшительно-ласкательную форму моего имени, а рявкнул так, что желание тика?ть возросло в геометрической прогрессии.
А кстати откуда он мое имя знает? Точно помню, что не говорила.
— Смерти моей хочешь? — рычит сквозь зубы.
Закатываю глаза.
— От отказа еще никто не умирал.
— Значит, я буду первым. Что тебя беспокоит?
То, что я жуткая трусиха, которая анализирует каждое свое действие и боится поддаться эмоциям. Отвожу глаза в сторону и толкаю мужчину сильнее, но разве такую гору сдвинешь.
Не знаю, как объяснить, что не могу уподобиться коллеге Люде, которая прыгает от мужика к мужику и не заморачивается, когда утром, не предложив кофе, ее выставляют за дверь. Мы хоть и не в плохих отношениях, но никогда друг друга не понимали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я не представляла каково это, когда тебя используют как резиновую куклу, а она — как спать с одним мужчиной долгое время. Про себя я окрестила Люду Блядовино ди Курваджо и стараюсь пореже разговаривать с ней на личные темы.
Влад пальцами приподнимает мой подбородок, заставляя смотреть в глаза и выжидающе выгибает брови. Ах да, он же задал вопрос. Но я не решила, что на него ответить.
