– Да, да, конечно, конечно. – И Сергей Сергеевич повесил трубку.
Ну, ничего. Она все равно не догадается, кто ей звонил. Так что в читальном зале можно будет здороваться, как ни в чем не бывало.
Правда, она больше в библиотеку не приходила.
Он тоже через пару недель закончил работу с журналами.
Сорок лет
тьмы низких истин
Варвара Павловна и Роман Максимович вернулись из Праги. Можно сказать, из свадебного путешествия. Втащили в квартиру чемоданы на колесиках и обнялись, не зажигая света в прихожей.
За эти шесть или семь часов, что они были на людях – в холле гостиницы, в такси до пражского аэропорта, в аэропорту в ожидании посадки, в самолете, потом в Москве паспортный контроль, выдача багажа, аэроэкспресс из Шереметьево и потом такси до дома – за эти часы Роман Максимович успел страшно соскучиться по своей молодой жене. Он расстегнул ей куртку, обнял ее под свитером, ощутил ее худое и сильное тело и изумился своей страсти – ведь ему было уже шестьдесят два года. Но она была почти на двадцать лет моложе, на девятнадцать и четыре месяца, ей было всего сорок три, и она была поразительно моложава, стройна и вообще прекрасна, и ему казалось, что он помолодел вместе с нею – если не на двадцать, то уж на десять лет точно. Он просунул ладонь за пояс ее джинсов, погладил ее нежный и крепкий живот, прижался губами к ее шее, и она прошептала:
– Ну дай хоть в душ сбегать…
Он отпустил ее. Она поцеловала его в щеку, сняла куртку и кроссовки, пошла в комнату раздеваться. Вышла оттуда через полминуты – Роман Максимович тем временем тоже снял дорожные ботинки и плащ – остановилась в дверях ванной и сказала:
– Я уж с головой, ладно?
– Ладно, – вздохнул Роман Максимович и улыбнулся.
Ладно. Ничего. Нечего мальчишку изображать.
Зазвонил телефон.
– Я тебе полдня то на город, то на мобильник! – без «здрасьте» закричал старый питерский приятель Васечка Вертман. – Ты чего? Ты где?
– Дома, дома, – сказал Роман Максимович. – Только вошел. Из Праги самолетом. Только что, честно!
– А забыл, что будет пятого числа? – грозно спросил Васечка.
Пятого октября – это как раз послезавтра, а Роман Максимович на этот раз в самом деле забыл, что у Васечки день рождения. И не просто, а полуюбилей – шестьдесят пять.
– Ты что! – закричал Роман Максимович. – Все записано! В «Яхтклубе», в семь! Буду с женой! Я ведь женился. На молодой! Ей сорок три, веришь ли?
– Верю, верю. Ты уже хвастался! Жду! – сказал Васечка и повесил трубку.
Роман Максимович открыл компьютер, вошел на сайт РЖД, где он всегда заказывал билеты. Ах да, нужен паспорт, вбить номер. Где паспорта? Где Варин паспорт, кстати? Черт. Из ванной доносилось журчание воды и шипение душа. Ага! Надо взять заграничные паспорта, они оба у Вари в сумке – она сама оформляла все билеты, и в гостинице тоже, не допускала его до этой чепухи, даже приятно.
В прихожей он расстегнул Варину сумку, долго искал, загранпаспорта были на самом дне, в каком-то потайном кармашке, но вот он их вытащил, вернулся в комнату, сел за стол, поцеловал Варин паспорт и раскрыл его.
Потом встал, засунул этот чертов паспорт в задний карман брюк, прошел в спальню, лег поверх покрывала и позвонил своей давней, еще студенческой любви, а теперь уже сто лет как просто старой подруге Лилии Михайловне.
– Лилечка, – сказал он. – Приезжай ко мне вот прямо сейчас, все бросай и мчись, умоляю тебя, а то я сейчас умру…
Варя вошла в комнату голая, на ходу взбивая красивыми пальцами мокрые русые волосы. Роман Максимович еще раз подивился, как она хороша, стройна и гладка. Но желания не было никакого.
Она села на краешек кровати.
– Прости, – сказал он. – Сердце. Слегка.
– Бедный. – Она наклонилась к нему, взяла его за руку.
– Ничего, – сказал он. – Я полежу спокойно. Может, подремлю.
– Я разберу чемоданы, – сказала она.
– Не надо. Посиди тут. Только тихонечко.
Она отсела в кресло. Он прикрыл глаза и стал вспоминать, как они поженились. Их познакомила Лилия Михайловна. Все было быстро и прекрасно. Варя говорила, что ей тридцать пять. Он на всякий случай допросил Лилечку. Она выдала тайну подруги – на самом деле Варе было сорок три. Но она так хорошо выглядит – диета, фитнес и всё такое, – что слегка занизила себе возраст. «Восемь лет, ничего себе – слегка!» – «А тебе, старому козлу, девка на двадцать лет моложе – мало?» – возразила Лилечка. «А у нее серьезные намерения?» – уточнил Роман Максимович. «Более, нежели», – сказала Лилечка.
А вот и она. Звонок в дверь, Варя накинула халат, побежала открывать.
– Что с тобой? – сказала Лилия Михайловна. – Где болит?
– Душа болит, – сказал Роман Максимович.
– Это не ко мне, это к психиатру! – Она достала из сумки аппарат для измерения давления.
– Какие подлые девки! – Он сел и вытащил из заднего кармана Варин паспорт. Варя вздрогнула и шагнула к двери. – Нет, стой! Зачем ты сказала, что тебе тридцать пять? А ты, – повернулся он к Лилии Михайловне, – зачем сказала, что ей сорок три? Окрутили дурака!
– Ты чего разбушевался? – засмеялась Лилия Михайловна.
– Мне не нужна жена на сорок лет младше! – заорал он.
– На тридцать восемь, – поправила Варя. – Мне двадцать четыре все-таки. Ты правда поверил, что мне сорок три? Я правда старо выгляжу?
– Я знаю, чего ты боишься, – жестоко сказала Лилия Михайловна. – Что ты умрешь, а она останется еще совсем молодая. Что у нее будет еще одна молодая, красивая и богатая жизнь. Да? Но это глупо, честное слово.
Да! Именно!
Он понимал, что это низко и скаредно, но ничего не мог с собою поделать, не мог даже поглядеть на Варю. Но вслух сказал:
– Нет! Чепуха! Но я ненавижу вранье. Всё. Развод немедленно. Помоги ей собраться.
Он назло женился на Лилии Михайловне, прожил с ней двенадцать лет, а когда она умерла, вспомнил Варю и решил, что он все напутал, и девочка на самом деле его любила, такой подарок судьбы, а он не понял, не оценил…
Захотел позвонить, извиниться, но не знал, где ее искать, а спросить было не у кого.
Простое и крепкое
семейная сага № …
Одна девушка влюбилась в молодого человека, и он в нее тоже.
Они были однокурсниками. Парень был высокий, худой, костлявый, немножко нелепый. Сильно махал руками, когда по улице ходил. А когда сидел, клал свои большие красивые руки на колени и внимательно слушал. Был похож на сознательного рабочего конца XIX века, который читает Плеханова и делает выписки. Она ему говорила: «Какой ты смешной!» И объясняла, почему. А он ей в ответ говорил: «Ты тоже смешная! Просто Жанна Самари, зачем это в наше время?» Она была правда красивая, похожа на этот знаменитый ренуаровский портрет.
Да, они учились на одном курсе, и у них, вот в таких шутках и уколах, начиналась самая настоящая – долгая, верная и нежная – любовь.
Но увы, кое-что их разделяло: девушка была из обычной советской интеллигенции (мама доцент вуза, папа зам главного инженера на заводе), а молодой человек был из самой-рассамой военно-академической элиты. Главная же беда была в том, что его родители были неумными, надутыми, суетными людьми, несмотря на свои огромные заслуги перед родиной, армией и партией. Они мечтали, чтоб их сын женился на ровне, на дочке академика и внучке генерала. Тем более что такая уже была наготове.
В общем, они запретили ему жениться на любимой девушке.
Он, конечно, немного побрыкался, но они сумели и на нее нажать. Подослали к ней какого-то дядю в штатском, но с очень прямой спиной и красным удостоверением, которое он ей этак мельком показал. Сказали, чтоб она и думать забыла! Через этого дядю сообщили. Он ей заявил, чтоб она забыла и думать, а то будут неприятные последствия – и он еще раз раскрыл у нее перед носом свое удостоверение и, закрывая, сухо им щелкнул, как выстрелил, и спрятал в боковой карман, как в кобуру.
Она испугалась и быстро уехала из Москвы в другой город. Даже не то чтобы испугалась, а поняла, откуда ей привет. Не из КГБ вовсе, а из этой бескрайней квартиры в доме с гранитными колоннами, где при маме с папой, при шофере и домработнице жил ее любимый – который, значит, не возразил.
Поэтому она даже не попрощалась с ним.
Она уехала, а родители ему сказали: «Ну вот, видишь!»
Перевелась в тамошний институт. Окончила его, устроилась преподавать, быстро защитила диссертацию, вышла замуж за простого и крепкого человека, инженера с деревенскими корнями, они ездили к его родным, собирали грибы, ловили рыбу, ночевали на сеновале; красота и покой. У них родился ребенок.
У нее в Москве была подруга – с того же факультета. Они иногда переписывались. Поэтому все эти сведения через общих приятелей в конце концов дошли до нашего героя. А он тут же доложил своим родителям, потому что никогда ничего от них не скрывал.
