голой спине Мэй, он осторожно, с легкой дрожью в ладонях провел по ней к талии и обратно. Пальцы ощутили характерные для шрамов следы, много. Он отпустил губы девушки и развернул её к себе спиной. Она молчаливо и покорно позволила ему снять с себя верх платья.
– Мэй… – прошептал шокированный Флэк. Он никогда не видел такого количество шрамов у одного человека. Вся спина Мэй была покрыта ими, короткими и длинными, кривыми и ровными. – Что это?
Она не ответила. Тогда Флэк повернул её лицом к себе. Мэй стыдливо прикрывала руками оголенную грудь. И здесь, ниже шеи и дальше, по всему животу, картина была такой же – следы от ран, белесые, загрубевшие.
– Кто с тобой так поступил, Мэй? – Флэк не мог оторвать взгляда от жутких шрамов.
– Судьба, – грустно пожала плечами девушка. – Отвратительно выглядит, да?
– Как же ты выжила после стольких ран? – Странник представлял себе страшные картины издевательств и пыток над беззащитной девушкой, или даже девочкой – он не знал, когда это случилось с Мэй.
– Это не важно, Флэк. Прошлое в прошлом, правда?
– Да. Смотри! – он отпустил Мэй и ловким движением снял с себя анорак, оголив натренированное тело, покрытое мышцами. Он повернулся спиной и попытался указать рукой на неё, – видишь? У меня тоже есть шрамы. Они не отвратительны, да, они говорят о прошлом, и я живу с ними, как с напоминанием о том, что когда-то было. Но я уверен, что такие девушки как ты не должны страдать!
– Даже за дело? – спросила Мэй с вызовом.
– Даже так. Никогда. Даже не думай стесняться своих шрамов, они часть тебя.
Флэк вдруг совсем осмелел, им завладело желание защитить Мэй от всего – и от прошлого, и от настоящего, и даже от неизвестного будущего. Он крепко обнял её и уложил на теплую траву, покрывая поцелуями губы, шею, грудь. Ему хотелось, чтобы эти минуты стали самыми спокойными и приятными, самыми лучшими за последние годы. Он хотел запомнить каждое мгновение, чтобы потом, перед казнью, не было страшно.
– Господи, Мэй… Я не могу больше сдерживать себя, – прошептал Флэк.
– Говорю же, слушай сердце…
– Ты уверена? Ведь я же Тёмный Воин, к тому же, самый страшный преступник во всем Лимане, – у Флэка перехватывало дыхание только от простых прикосновений к Мэй и мыслей о грядущем.
– Ты не Странник сейчас. А просто Флэк, забыл? – Мэй легко притянула его к себе и поцеловала совсем не так, как раньше, а страстно, словно хотела выпить чашу наслаждения до дна. Её руки незаметно скользнули вниз, к брюкам Флэка, а ноги обхватили его тело.
– Забыл… – только и успел выдохнуть Флэк.
Минута за минутой тянулось наслаждение, становилось жарче, солнце успело перейти через зенит, а Флэк всё никак не отпускал Мэй. Она то молча держалась за него и закрывала глаза, то сдержанно вздыхала. Наконец-то Странник почувствовал хотя бы каплю той силы, что свела вместе Вика и Даяну, что удерживала его родителей вместе до самой смерти. И он боялся, что этот момент свободного и обоюдного единения с Мэй закончится. Впервые в жизни, он понимал, что такое на самом деле близость между мужчиной и женщиной, не просто технический акт соития, а нечто большее, когда каждый угадывает движения партнера, его желания и даже немного опережает их. Когда нет необходимости объяснять и принуждать, когда хочется не быстрее закончить действия и отправиться восвояси, а когда хочется не останавливаться, не выпускать из рук, не прекращать чувствовать тепло другого человека.
Флэк видел, как устала Мэй, ему и самому соленый горький пот застилал глаза, они щипали и слезились, солнце жгло спину.
– Не хочу тебя отпускать, но ты устала, я вижу…
– Ещё чуть-чуть, Флэк…
– Ты только не молчи, ладно?.. Не хочу сделать тебе больно.
Мэй сдержанно кивнула и глубоко вдохнула. Флэк уговаривал себя не терять разума, контролировать свои желания, но мужская природа и проснувшиеся чувства, брали верх. И она вторила ему, полностью отдаваясь его воле. Флэк едва справился с нахлынувшими ощущениями, схватив Мэй так крепко, что она чуть вскрикнула, и тяжело вдыхал, стиснув зубы. А она на мгновение и вовсе перестала дышать, Странник успел испугаться, но когда Мэй глубоко, прерывисто вдохнула, успокоился.
Флэк перевернулся на спину, увлекая за собой Мэй, и нежно поцеловал её. Она больше не выглядела изможденной или слабой: на её щеках играл румянец, губы налились кровью, приобретя красивый розовый цвет, глаза потемнели и искали взгляд Флэка, требовали его.
– Почему я не встретил тебя раньше? – спросил в пустоту Странник, чуть отдышавшись.
– Значит, было не время… – Мэй скатилась с Флэка и улеглась рядом с ним, приобняв.
– И умирать теперь не хочется…
– Не умирай. Ты же сильный, ты – Воин. Борись за свою жизнь.
– Всякая борьба будет предательством Правителя. Метку не вывести, только если сам Правитель её не снимет, а на это не стоит и надеяться, – задумчиво высказал свои мысли Флэк. Он не хотел говорить об этом, даже думать, но время неумолимо бежало вперед, не давая возможности порассуждать, прежде чем принимать решение.
– Беги или оставайся верным Лиману и Правителю, молча выполняй приказы и живи, – Мэй смахнула челку с лица Флэка.
– Поздно. Уже слишком поздно.
Шаг первый и последний. Любовь.
Хорошо было лежать на этой уютной, залитой солнцем поляне в тени старого дерева. Флэк думал, что Мэй специально привела его сюда, хотя в предположениях и её целях терялся. Он ужасно боялся, что после того, как уйдет отсюда, то снова не сможет бороться с ненавистью внутри себя, что не сможет ничего противопоставить желанию сражаться и убивать.
– Жаль, что надо уходить, – пробормотал Флэк, прижимая к себе Мэй. Они уже давно лежали рядом и просто молчали, слушая звуки природы, и дыхание друг друга. Говорить ничего не хотелось.
– Всегда надо уходить, – отозвалась Мэй.
– Ты так просто говоришь об этом. Тебе совсем не хочется продлить этот день? – Флэк чуть приподнялся и заглянул в глаза Мэй.
– Зачем? Если впереди ещё так много других дней, может быть даже более чудесных, чем этот… – она улыбнулась ему снисходительно, по-доброму, будто объясняя очевидную истину.
– Мэй, день казни точно не будет лучше.
– Значит, ты всё же решил сдаться? – она села и стала надевать платье. – Застегни, пожалуйста.
– Да. Так будет правильно. Я совершил преступление и должен быть наказан, – Флэк осторожно застегивал пуговицы.
– Скажи, а разве те люди, которые жили в городе не преступники? С их молчаливого
