class="p1">- Может, все-таки, «молочка»? – без особой надежды спросила Елена, имея в виду магический эликсир, примерно на четверть часа убивающего боль. – Сейчас закажем, пусть и с переплатой, завтра будет готово.
- Нет, - отрезал комит, щедро хлебнув горячий отвар, который был не магическим, делался из растения, похожего на молочай, и действовал примерно также, только подольше и ощутимо слабее.
Если бы не сильные руки, привычные к тяжести меча, Елена вряд ли сумела бы удержать дрожь в пальцах. Она посмотрела в окно, прикинула, что самое время начинать – удастся захватить, по меньшей мере, час хорошего солнца в дополнение к искусственному свету. Боже, насколько сумрачно в этих склепах, которые именуются «домами»! Как иглой укололо запоздалое озарение – надо было поискать для операции садик, открытый солнцу и свежему воздуху! Но теперь уж поздно.
Дан-Шин привалился к стене, косясь на привязанную – не слишком туго - к скамье ногу.
Так… Вроде бы все на месте. Спирта – много. В прозрачной бутылочке, чтобы легко было контролировать убыль. Это есть, и это есть… Долото на месте, вроде должно сработать. Молоточек?.. Где молоточек?! А, вот он. Прокипяченные тампоны из корпии, чистые тряпицы, кустарные зажимы для кровеносных сосудов, разнокалиберные щипцы…
Елена пропустила между пальцами нечто похожее на крупные четки или бусы. Тоже ее собственное изобретение, родившееся из опыта ампутаций и воспоминания о том, как Шарлей отсек сам себе руку, затянув потом бретерские шнурки на одежде. Лекарка рассудила, что, быть может, такая конструкция окажется более щадящей чем обычный жгут, который прерывает кровоснабжение полностью. «Четки» пока свободно легли на бедро у самого паха – на крайний случай, если все пойдет совсем плохо. Дан-Шин посмотрел на долото для костей и глотнул еще отвара. Пальцы чуть дрогнули, горький и густой напиток пролился на чистую рубашку.
- Начинай, - сипло выдавил комит, быстро вытирая потный лоб, зрачки у него расширились и лихорадочно блестели. Дан-Шин сунул в зубы сложенный вдвое ремень и стиснул челюсти до каменных желваков.
- Ага, - согласилась Елена таким же севшим голосом, думая, что сейчас она либо вытянет счастливый билет, не угробив пациента, либо… не вытянет.
- Начнем.
* * *
Гамилла неторопливо пила, отхлебывая буквально по глоточку, смачивая небо и язык. Трактирщик временами кидал недовольные взгляды в ее сторону, но вино было достаточно дорогим, чтобы женщина сидела тут хоть до заката. Настроение создавала небольшая группа уличных музыкантов – две флейты, тамбурин и маленькая лира. Играли прилично, до Гаваля им было далеко, но люди старались, уравновешивая непрофессионализм душевностью. Этого телохранительница никак не могла втолковать партнеру – коль хочешь истинной славы, играть надо струнами души. А юный менестрель все время боялся ошибиться, поэтому манера исполнения у него была холодной, она могла развлечь, однако не грела сердце.
На другой стороне улицы расположились игроки в «Короля и свиней», пока играли чинно, без рукоприкладства и даже почти без ругани. Гамилла, как опытный городской человек сразу вычленила острым взглядом слаженную группу шулеров числом трое. Судя по всему, заезжих, с юга. Держались они уверенно, так что или заплатили «покровителям» взнос за право обирать народ, или отрастили наглость до небес. Прямо сейчас жулики обрабатывали горожанина, простого, как топор, в поношенной куртке и красной шапке. Кубики перекатывались, сопровождаемые костяным стуком, в такт ему четвертинки и половинки серебряных монет бежали с игровой доски в карманы шулеров.
Профессионалы работали грамотно, время от времени давали отыграться и даже чуть-чуть выиграть. Обираемый горячился, радовался отыгрышу, горестно сминал шапку, просадив очередную ставку, в общем, вел себя, как положено простофиле, который вернется домой босым и в одной рубахе. Гамилла с ленцой потягивала вино и гадала, чем все закончится. Шулеры раз или два настороженно глянули в ее сторону, однако поняли, что она здесь не по их души, сосредоточились на работе.
Прозвонили колокола – середина дневной стражи, Хель не выходила из дома пациента уже больше двух часов, впрочем, арбалетчица иного и не ждала. Как правило, Хель вела себя удивительно робко, незаметно, но время от времени - причем внезапно и непредсказуемо - демонстрировала такую самоуверенность, будто весь мир лежал у нее в кошеле. Кажется, лекарка искренне думала, что справится с чужой хворью по щелчку пальцев, скопом превзойдя университетских докторов. Хотя… с нее ведь станется.
Пока военная женщина пила и думала, простофиля наконец проигрался вдрызг и ушел, понуро ссутулившись. Скандалить он даже не пытался, то ли верил в честную игру, то ли прикинул соотношение сил. Тем временем из-за угла появился новый персонаж. Он целеустремленно направлялся к игрокам, лавируя меж лавками и лотками торговцев, держа на плече длинный меч с рукоятью на полторы руки. Оружие было дорогим, без малого рыцарским, куртку мужчина тоже носил на манер благородного плаща, но, судя по обуви, дворянством здесь и не пахло. Да и куртка хоть и пошита на совесть, имея разрезанные вдоль рукава, сделана была из небеленого полотна. Один из шулеров поднял руку, останавливая мужчину, дернул головой, молча указывая на меч. Бородач в плохих ботинках кивнул и без вопросов оставил оружие, прислонив его к стенке, острием вверх. Чужак явно имел намерение сыграть.
Несколько мгновений все игроки – трое против одного - мерили друг друга внимательными взглядами разной степени недоброжелательности и алчности. Наконец все так же молча совершилась небольшая перестановка мест, и пришелец занял свободный табурет. Гамилла проверила, устойчив ли столик, не опрокинется ли бутылка в случае чего. Худая, костистая физиономия меченосца с короткой бородой сразу навевала мысли о неприятностях. Будь арбалетчица ответственной за игру, она отказала бы мужчине. А так – хозяин барин, зрелище в любом случае обещало быть занимательным.
Но в этот момент к харчевне подошла Хель, своими ногами, без охранников и стражей, что обнадеживало. Лекарка была невероятно бледной, впечатление усиливалось по контрасту с рыжими прядями, выбивавшимися из-под чудной шляпы. Взгляд Хель блуждал, словно женщина не могла ни на чем сосредоточиться, ее ноги ощутимо заплетались. Такая походка Гамилле (пережившей два настоящих сражения в поле) была хорошо знакома, и «госпожа стрел» щелкнула пальцами, зовя трактирщика.
Хель села, точнее упала на быстро пододвинутый табурет, пустым взглядом посмотрела на вторую бутылку. Деревянный короб с лекарской снастью опустился на кирпичный пол, для верности хозяйка прижала ногой заплечный ремень. Первые несколько глотков Хель сделала прямо из горлышка, не обращая внимания на капли, скользнувшие по щеке. Лишь затем, чуть собравшись, женщина моргнула и сфокусировала взгляд
