Гильдарский Разлом.
На геостационарной орбите Гильдара Секундус.
++ Шесть недель спустя ++
Свет гильдарской звезды лился сквозь витражные окна часовни «Грозного серебра». Он падал на пол бессчетными величественными оттенками, подсвечивая кружащиеся в дыму благовоний пылинки, которые непрерывно тлели после битвы за Гильдарский Разлом. На краткий миг свет задержался на покрытых серебром трофеях, и жуткие черепа врагов ордена заблестели оттенками зеленого, красного и синего.
Менее часа назад часовня была заполнена выжившими воинами четвертой роты, да и из остальных также. Прибыло много космических десантников из роты Давикса и Синопы, дабы воздать последние почести. В часовне «Грозного серебра» собралось так много Серебряных Черепов, что это само по себе величественное зрелище укрепило пошатнувшийся дух четвертой роты.
Бранд и Интей вместе зачитали подвиги павших, уделив особое внимание героизму группы Портея. Хотя бывший сержант отсутствовал и не мог принять положенную хвалу, Бранд убедился в том, что Портея и Куриса, еще одного выжившего на задании, упомянули в Книге Чести, почтительно возлежавшей на возвышении в передней части часовни. Если бы Портей и его отделение не отстояли башню связи, для Серебряных Черепов все могло сложиться гораздо хуже.
То, что покрытого позором боевого брата почтили за заслуги, вызвало волну перешептываний в часовне, но после взгляда Бранда все разговоры стихли. Служба по павшим закончилась на возвышенной ноте — заявление прогностикара о том, что «Грозное серебро» возвращается на родной мир, чтобы доставить тела погибших, обрадовало собравшихся. Наконец четвертая рота и ее почетные гости разошлись. Давикс и Синопа остались чуть дольше, проникаясь спокойствием этого священного места, но через некоторое время они также вернулись к своим обязанностям. Интей и Бранд не общались друг с другом. По крайней мере, не на словах. Но психический разговор между ними пролил свет на многое, заставив Бранда задуматься.
Затем часовня опустела, и прогностикар остался в огромном зале один.
Опустившись на колени перед алтарем и низко склонив голову, прогностикар шептал молитвы и литании в память о тех, кто пал в бою. Такое количество смертей сильно ударило по четвертой роте, и многие дни после очищения мира оставшиеся воины, которыми прежде командовал Дэрис Аррун, проводили в молитвах о погибших. Эта служба ознаменовала конец ритуала погребения. Теперь им предстояло восстановиться и воссоздать некогда грозную боевую силу.
В конечном итоге потребовалось несколько недель, чтобы полностью очистить Гильдарскую систему от проникшей в нее мерзости. С «Ясной судьбы» на Варсавию отправили череду астропатических посланий с последними известиями, но пока ответа с родного мира не приходило. Как Бранд и думал, было принято решение отправить «Грозное серебро» домой. Несмотря на триумф проекта и свою уникальность, он находился далеко не в лучшем состоянии.
От астропатического хора почти никого не осталось. Уровень гибели среди псайкеров, чьи разумы не выдержали напряжения, был огромным. Никто не мог дать удовлетворительного объяснения, как Гурону Черное Сердце удавалось так успешно блокировать связь, да и сейчас не было особого смысла раздумывать над этим, если не считать слухов о колдунах Хаоса. Кое-кто поговаривал, что он также управлял некой варп-сущностью. Возможно, именно здесь таилась правда.
В лучшем случае хор казался сломленным, в худшем — бесполезным. Хотя Бранд был Адептус Астартес и считал себя в генетическом плане лучше обычных людей, но все же испытывал острую боль от их смертей. Психическая песнь астропатов некогда походила на фоновое излучение, которое он заметил, только когда оно исчезло. Астропаты погибли на службе Золотому Трону, каждый из них отдал все до последней капли. С подобной растратой драгоценных жизней вряд ли можно легко смириться.
Сам глава астропатов был раздавлен потерей, его поглотила абсолютная скорбь. За несколько часов до начала панихиды он встретился с апотекарием Нарином и жалобно просил оказать ему милосердие Императора. Вся его былая заносчивость исчезла, от человека осталась только оболочка. Он нес бремя гибели хора на своих плечах, но эта ноша была для него слишком тяжела.
Как бы Нарину ни было тяжело смотреть на потрясенного и сломленного псайкера, как бы сильно он ни жалел его, ему все же пришлось отказать в просьбе.
Спустя пару часов главу астропатов нашли повесившимся на балке. Слухи о его поступке разлетелись по всему кораблю, вызвав волнения и беспокойство как среди людей, так и среди Адептус Астартес. Все знали, что подвигло его на подобные действия. Все знали, почему глава астропатов решился на подобный шаг. Куда лучше немедленная смерть, чем медленное и ужасающее погружение в безумие варпа.
Поэтому, поминая погибших боевых братьев, Бранд не забывал шептать также молитвы и за простых людей.
После возвращения на Варсавию согласно полной «Ортодоксии» пройдут новые службы и ритуалы почитания памяти мертвых. Затем будет проведена ритуальная кремация, но сейчас прогностикару оставалось лишь вспоминать павших воинов.
— Простите, что тревожим вас, прогностикар Бранд.
Голос принадлежал Волькеру. Он уже стал неотъемлемой частью повседневной жизни на борту «Грозного серебра», так что Бранд даже перестал ему удивляться. Глаза корабля были повсюду. На борту не осталось такого места, где можно было бы уединиться. Волькер постоянно находился рядом, сканируя и слушая.
— Говори, Волькер. — Бранд медленно поднялся, сложив перед статуей символ аквилы.
— На мостике требуется ваше присутствие. Палубный офицер Эдуар Янус попросил известить, что они нуждаются в ваших способностях, прежде чем корабль покинет систему.
— Сообщи Янусу, что я сейчас буду.
— Да, прогностикар Бранд.
— Волькер?
— Да, прогностикар Бранд?
— Я хочу попросить тебя кое о чем. Всего на пару минут. Ты не мог бы… отвернуть сенсоры от часовни? Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями, и, со всем уважением, я хочу побыть один.
— Согласно протоколу эпсилон-гамма четыре девять два…
— Отмена протокола. Выслушай меня. Действительно выслушай. Я взываю к человечности, которая еще осталась в тебе. Волькер, оставь меня одного. Пожалуйста.
Возможно, причиной послужила простая просьба, но, как бы то ни было, на краткий миг по залу пронеслась дрожь, а затем возникло ощущение пустоты. Несмотря на то что Бранд так и не получил подтверждения, он понял, что Волькер ушел.
Бранд поминал братьев еще несколько минут. Печаль и гнев смешивались с чувством глубокого сожаления и стыда из-за того, что его псайкерские способности не помогли избежать тяжелых потерь. Но годы обучения научили держать чувства в узде и помогли прогностикару побороть гнев. Последней литанией поклявшись отомстить, Бранд уверенно кивнул и оглянулся.
— Теперь они с предками и навеки останутся в нашей памяти, — произнес он. Бранд говорил тихо, но из-за акустики его голос слышался даже в самых дальних уголках зала. Голос отдавался от стен и эхом разносился в нишах с черепами многочисленных врагов ордена. — И пусть свидетелем нам будет Император и черепа павших, мы продолжим сражаться во имя их. За Варсавию. За Императора.
Бранд задумчиво простоял еще несколько секунд, затем одним плавным движением надвинул капюшон обратно на глаза. Прогностикар направился к выходу из часовни, полы богато украшенного ритуального одеяния потянулись следом за ним по полу. Время для скорби подошло к концу. Настал час двигаться дальше и продолжать то, ради чего их создали.
Бранд прошел всю часовню, плащ взвился у него за спиной, вызвав слабый порыв ветра. Вокруг заклубилась пыль, которая еще некоторое время мерцала в пламени свечей. Их зажгли в память о мертвых, они непрерывно горели на протяжении двухнедельного траура. Но сейчас, стоило Бранду пройти мимо, пламя разгорелось ярче, замигало, а затем погасло.
Действия и последствия
Vincit qui patitur[3].
Слова девиза роты, яркие и уверенные, серебряными буквами выделялись на чёрном как ночь боевом знамени восьмой роты. «Побеждает тот, кто держится».
Часовня на борту крейсера «Серебряная стрела» была такой же, как многие тысячи подобных часовен на кораблях Космодесанта по всему Империуму. Тихое место для размышлений, молитв и приготовлений, куда рано или поздно находили путь перед выброской все боевые братья восьмой роты. Одни приходили, отдавали должное статуе Бога-Императора и уходили.
