Уважаемый заместитель председателя Центробанка регулярно навещал свою пассию в Люблине, где она жила в трехкомнатной квартире на двенадцатом этаже шестнадцатиэтажки. Удобнее всего было перехватитъ его там, что Матвей и сделал в один из душных, жарких вечеров конца июля.
В квартиру он попал без труда еще днем, когда хозяйка, высокая, стройная блондинка с пышными формами, решила навестить ближайший супермаркет. Сложнее было там спрятатъся, и Матвею пришлось изощряться в применении инпо – искусства прятания, которым владели ниндзя. В конце концов он втиснулся в подпотолочную нишу на кухне, загородившись нераспакованным столовым сервизом.
Хозяйка вернуласъ в начале шестого, и не одна – с собакой! Этот сюрприз едва не испортил все дело, спасла положение врожденная способность Матвея «разговаривать» с животными. Собаки понимали его, а он их.
Видеть пса из своего убежища он не мог, но по дыханию и ворчанию определил ротвейлера. Напрягся, ощутив недоумение и любопытство животного, почуявшего чужой запах и ринувшегося на кухню.
– Спокойно, Гуляка, – раздался приятный голос хозяйки, которой с виду не было и двадцати. – Ты что себе позволяешь?
Пес басовито пролаял и замолчал, повизгивая: мысль Матвея, окрашенная доброжелательными и в то же время предостерегающими эмоциями, все же нашла отклик в его чувственной сфере. Больше он не лаял, но изредка ворчал и порывался зайти на кухню, заставив хозяйку в конце концов сделать это. Тревога собаки передалась и ей.
Евгений Яковлевич Геращинский заявился в начале восьмого. Вернее, не он сам, а его телохранители. Они быстро проверили ванную, туалет, кухню, комнаты и шкафы и ретировались. Шурика Залупыйченко среди них не было. Вскоре раздался голос Банкира, рокочущий, красивый, с барскими интонациями, и визг обрадованной (очень даже натурально) девицы, которую Евгений Яковлевич называл Лолой. Полное ее имя было Лолита, звучное и красивое.
Она защебетала, засуетилась, стала раздевать гостя и со смехом заталкивать в ванную. Затем прикрикнула на собаку, которая никак не могла успокоиться.
– Что это с ней? – насторожился Геращинский.
– Да как пришли с прогулки, все ворчит и на кухню рвется. Может, мышку почуяла?
Банкир был волком матерым и битым, сам не стал проверять, что за «мышь» затаилась на кухне, а вызвал охрану.
Ситуация создалась критическая. В какие-то доли секунды Матвею пришлось принимать решение: вылезать или не вылезать. Времени было в обрез. Не успеет вылезти, на него насядут «кунаки влюбленного джигита» и пес по кличке Гуляка. Останется на месте – потеряет свободу маневра и, если его обнаружат, получит пулю. И все же инстинкт заставил Матвея остаться. Почему-то мелькнула мысль: уходила без собаки, а вернулась с собакой. Странно. Видимо, проглядел.
Но теперь этого не исправишь, и Матвей настроил себя на действие. Потом вспомнил о своих возросших возможностях и запустил «программу» требуемого паранормального состояния, которая активизировала «разум-волю». Ответ пришел за полсекунды до того, как на кухню заглянул атаман телохранителей.
«Молния с небес» вонзилась в затылок, знакомо разошлась по телу электрической волной, заставив нервную систему вспыхнуть «пронзительно-голубым светом», застряла ощутимой массой в хара – «центре» тела под пупком, а также в затылке и вышла из глаза оранжево-желтыми искрами. И Матвей увидел-ощутил окружающую обстановку как бы изнутри, из каждого предмета, и снаружи, одновременно с близкого расстояния и с огромной высоты.
Заглянувший на кухню охранник светился багровым светом – для внутреннего зрения Матвея, причем ярче всего светились мышцы и фаллос, а вот голова работала хуже, и Матвею не составило труда погасить в ней и последние «тлеющие угольки» интеллекта, в результате охранника охватило полное безразличие, он сообщил, что на кухне нет никого, кроме тараканов.
Геращинский и Лолита остались одни, успокоенные, а Матвей тихо слез и спрятался за кухонный пенал, пережидая обратную реакцию организма. Своим способностям он уже не удивлялся, но и не очень-то радовался. То, что он паранорм, не прибавляло ни ума, ни счастья, а также не давало права на исключительность и принадлежность к избранным.
Собака ворвалась на кухню, как только он снял над ней контроль, крупный, пятнистого окраса ротвейлер. Не ожидавший нападения Матвей с силой ударил ее ребром ладони по носу и уложил на месте, о чем потом искренне пожалел. Падение ее тела он смягчил, а также успел поймать задетый ею стул, но, даже если бы стул и упал, хозяева вряд ли услышали бы: они мылись в ванной.
Геращинский, закутанный в халат, вышел первым и получил щелчок по лбу, после чего закрыл глаза и оплыл на пол. Матвей усадил его в кресло, прикрутил руки к спинке, завязал полотенцем рот, зашел в ванную и зажал рот девушке, стоявшей спиной к двери и не ожидавшей никакого подвоха.
– Тихо, – сказал он ей на ухо, сжав руки так, что она сразу перестала вырываться. – Я ничего тебе не сделаю, сиди здесь, пока не позову. И не кричи, иначе он умрет. Первым он, второй ты. Поняла?
Девушка затрясла головой.
– Вот и умница, продолжай мыться.
Матвей запер дверь в ванную, вернулся к Банкиру, сел напротив. Геращинский пошевелился, замычал, дернулся, глаза его, и без того навыкате, не прикрытые очками, казались огромными, как бильярдные шары.
– Очухался, наш альфонсик? – добродушно спросил Матвей. – Как настроение? Да ты не бойся, я поговорить зашел. Не рад? А то давай твоей жене позвоним. Уж ей-то ты будешь рад?
Евгений Яковлевич снова замычал, пот лился ручьями с лысины и лица.
– Не хочешь. Ну и ладненько. Я тот самый ганфайтер, которого вы с шефом приговорили к тихому исчезновению. На твою беду, я знаю, кто ты и чем занимаешься. Как там тебя величают в Куполе? Хавмачманитор? – Матвей усмехнулся: – Красиво. Аж слеза прошибает. Ну что, манитор, говорить будешь?
Геращинский мелко закивал.
Матвей сдвинул повязку с губ.
– Кто босс Купола?
– Не знаю, – быстро ответил Евгений Яковлевич, опасливо отодвинулся. – Правда не знаю, какой и где он занимает пост. Все зовут его Георгием Георгиевичем, но это не настоящее его имя. Не удивлюсь, если он обретается где-то в недрах спецслужб.
– И не надо удивляться. Хорошо, верю. Но вот других боссов – директоров Купола ты знать обязан. Так что не хитри, падать из окна будешь долго.
Геращинский побледнел еще больше, облизнул губы.
– Если скажу, меня и так уберут…
– Но я это сделаю быстрее.
– Х-хорошо… н-но… в общем, всего пятеро, с Георгием Георгиевичем, он преемник крестного отца московской мафии, это все, что я о нем знаю. Второй – Мэр, Шкуро Борис Натанович, заместитель губернатора. Третий – Шериф, генеральный прокурор, дженерози… э-э…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
