Инспекторам хотелось выть от досады. Плюнув на всё, отправились к Серёге домой, успокоиться и посовещаться.
Поздним вечером, традиционно сидя на кухне, подводили итоги. Оба инспектора были откровенно злы на самих себя.
— Дела наши — швах! — задумчиво размешивая в кружке чай, начал Антон. — Куда не ткнись — пусто. И кто бы мог подумать — такие сложности из-за простых прыщей! Идеи есть?
Сергей ответил не сразу.
— Толком нет. Дальше, по уму, надо всех на прослушку ставить и «ноги» к каждому приставлять. Ну и связи отрабатывать. Только как? Постоянно Печатью размахивать — соответствующие органы разозлим, потом отмазываться устанешь. Они таких самозванцев ох как любят. Стандартных даже для полиции оперативно-технических возможностей, кроме самих себя, мы не имеем. Тут хитрее надо... или отказываться, делая вид, что всё хорошо и нас не касается.
— Похоже, придётся, — печально заметил Швец. — Своей мёртвой печёнкой чувствую — муторное это дело, не отцепимся — попьёт оно у нас кровушки. Но обидно то как! — он от избытка чувств ударил ладонью по столу, заставив вздрогнуть мирно спящую на подоконнике Мурку. — Как щеглов зелёных уделали!
Маша, по-свойски введённая в курс дела и до сей поры помалкивавшая, неожиданно подняла руку, словно отличница — первоклассница.
— Мальчики, а можно я скажу?
Ответом ей стали два задумчиво-печальных взгляда инспекторов.
— Вы бы с Фролом Карповичем посоветовались. Он умный, опытный. Может, и подскажет чего.
Антон рассмеялся.
— Машуля, и что мы ему скажем? Застряли в расследовании женских прыщей? Ты сама понимаешь, как это звучит? Да и чем он поможет? Разве что взбучку за нерадивость и глупость устроит. У него это быстро...
Его прервал Иванов с крайне задумчивым лицом.
— Погоди, она дело говорит. Может нам шеф помочь, если захочет.
— Как?
— Помнишь, когда мы за Бездушной гонялись, он упоминал, что есть возможность запрос в Ад отправить, чтобы душу покойной Яги опросили. Она же раньше с этим плясуном дела имела — может, знает чего. Должна знать! Давай попробуем! Ну не побьёт же он нас, в конце концов, если идея ему не понравится! А рассказать о случившемся стоит. Слишком сложно всё для такой мелочи, как испорченная мазюка для рожи. Если хочешь — я говорить стану.
Теперь задумался Швец. Думал долго, обстоятельно, взвешивая все «за» и «против». Ему не слишком хотелось лишний раз светиться перед начальством, но и отступать было стыдно. Наконец он решился.
— Давай. И докладывать вместе станем. Ты в одежде сегодня спать ложись, не дело перед начальством в труселях красоваться. А я за встречу договорюсь. Глядишь, и срастётся.
Так и поступили.
...Фрол Карпович хохотал. Зычно, искренне, захлёбываясь от восторга. Его борода тряслась, напоминая собой тот самый пресловутый электровеник, а из глаз катились слёзы веселья. Ладони хлопали по рабочему столу, выбивая непонятный, но задорный ритм.
— С прыщами, ох-хох-хо, боретесь, говоришь? У баб рожи — ой, не могу, хох-хо-о... перекривило? А вы, значит, лиходея ловите, дабы неповадно было? Хо-хо...
Боярин забавлялся долго. Затем, отсмеявшись, неожиданно резко сказал:
— Правильно сделали, что пришли. Слишком хитро удумано для мелкой пакости, слишком хитро... Да и зубы показать следует. Садитесь, — кивок головой в сторону лавки у стены, — и рассказывайте снова, ничего не упуская.
Инспекторы послушно, снова, в подробностях, пересказали абсолютно все события с того злополучного вечера. Начальник не перебивал, лишь изредка неодобрительно хмурил брови или напротив, удовлетворённо похмыкивал. Когда парни закончили своё повествование, Фрол Карпович, немного подумав, произнёс:
— Одобряю. Верно сделали, что ввязались, а не на поводу у баб пошли. Ещё чего не хватало — злодейства неуважительные прятать! Вижу — старались, а не бока отлёживали. Потому поступим так... Снаружи подождите! — привычно командным голосом бросил он. — Не уходить! После позову.
Ждали парни под дверью около часа. Наконец раздалось:
— Швец! Иванов! Зайдите!
В кабинете им улыбался донельзя довольный начальник.
— Идите! — непонятно заявил он, вальяжно махнув рукой.
Приятели переглянулись. И в этот момент, прямо посреди кабинета, материализовалась дверь. Обычная, офисная, без каких-либо опознавательных знаков в виде цифр или табличек. Антон с Сергеем перевели удивлённые взгляды на начальство, ожидая разъяснений. Никто и не подумал сдвинуться с места. Боярин оценил настороженность сотрудников, улыбнувшись краешком рта.
— Сейчас пройдёте в особое помещение, к вам выйдут. Попросите помощи — допросить покойную Ягу. Если потребуют что-то взамен — смотрите по ситуации. Не задерживаю, — дал понять Фрол Карпович, что разговор окончен и сделал вид, будто уткнулся в бумаги, в избытке разложенные на рабочем столе. Даже перо взял из чернильницы.
Приятели не сдвинулись. Оба понимали, что начальство сейчас им помогает, однако ходить в неизвестные двери, да ещё без подробного инструктажа, в Чистилище может оказаться опасным. Кто знает, сколько здесь секретов спрятано от любопытных?
А ещё не покидало ощущение, что вся эта недосказанность — обычная проверка на «вшивость». Простенькая, рассчитанная на бездумное подчинение. Как у ведьм. Именно так и оказалось.
Хитро блеснув глазами из-под кустистых бровей, боярин отложил писчие принадлежности и довольно буркнул:
— Хоть чему-то научились, не без умишка... Ладно, слушайте! Эта дверь — для служебного пользования. Ведёт в небольшую комнатку, откуда другая похожая дверь ведёт в Ад. Там, на нейтральной территории, и встретитесь с таким же, как вы, оболтусом. С ним и договаривайтесь, коль сумеете. Вернётесь так же, как и войдёте. Вопросы?
— Есть! — сразу ответил Антон. — Я так понимаю, беседа не слишком официальная. Почему?
— Ох... Да потому что ежели по правильному запрос делать — никто не знает, когда ответа ждать. Про Бездушную помните?
Ответом ему стали два синхронных кивка.
— Так вот, — продолжил начальник. — По ней только два дня тому грамоту прислали. Тоже месяц ждать хотите?
— Нет.
— Вот и налаживайте связи с такими, как и сами, благо возможность пока есть вас познакомить. А не сопли с бумажками жуйте! Да кабы не Александрос со своими правилами, давно бы ответ за тут бабёнку получили! — горько усмехнувшись, закончил Фрол Карпович. — Всё, идите! Потом расскажете, как и чего. Да! — спохватился он, что-то наскоро набросав на листочке. — Возьмите. Тут все сведения о покойнице. Когда померла, фамилия с отчеством, адрес. Передадите, кому следует. Теперь точно всё.
Поняв, что разговор окончен и очередная проверка на профпригодность пройдена, Швец взял записку, решительно распахнул дверь и шагнул в открывшийся проём. Иванов поспешил за ним.
Обстановка, открывшаяся взору инспекторов, оказалась простецкой, без изысков. Крашеные белым стены с потолком, каменный пол, из мебели — круглый стол, несколько стульев, окон традиционно для этих мест нет.
Свет давала обычная люстра, с хрустальными висюльками, которые сразу же захотелось потрогать пальцами и сделать по ним ногтем «Бздынььь...». Инспектора еле сдержались от такого явного мальчишества.
В противоположной от входа стене расположилась точно такая же дверь, как и та, через которую только что прошли приятели.
Пройдя к столу, Швец бесцеремонно уселся на него, извлёк сигареты, поискал глазами пепельницу. Не найдя, покопался в собственным карманах, добыл оттуда какую-то бумажку, скрутил кулёчек и закурил, пуская кольца в потолок.
— Ты же мне говорил, что здесь курить нельзя? — с ехидцей в голосе поинтересовался причинами такого самоуправства Серёга.
— Нельзя, — подтвердил Антон, выпуская очередное колечко. — Только именно здесь можно. Мы между Адом и Чистилищем, нейтральная зона, так сказать. Соответственно, я почти ничего не нарушаю.
