телефона песню. Довольно поганенько записанную, что обидно. Однако, судя по отзывам, народу понравилось. Но он-то эту песню слышал в оригинале и точно знал, как она должна звучать. А эти рукожопы из агентства опять сделали всё "по правилам". Как всегда делали. Мало того, что совершенно левый хук* всобачили, так ещё зачем-то и совершенно безликую рэповую часть вставили вместо припева. Впрочем, понятно зачем. Припева-то в телефоне не было, Серёга его не дописал, поленился или забыл. А самим досочинить — кишка тонка, таланту не хватает. Вот и что теперь с этим делать? Да ничего, потому как до главных обидчиков из тюрьмы не дотянуться, руки пока коротки.
Вдруг вспомнилась утренняя драка и наглый выкрик: "Своё не отдаю!"
"А я всё своё отдал. Вернее, у меня его нагло украли. И не докажешь теперь никому, что это "всё" принадлежало мне. Нигде ведь не написано. Сволочи, однозначно".
Повздыхал, поворочался, да с тем и уснул.
* (Хук (англ. hook — крючок, цеплялка) — часть песни или композиции, которая каким-либо образом выделяется и особенно нравится слушателю, «цепляет» его. Прим. автора).
* * *
Ещё один сон во сне Серёги Юркина
Опять приснился этот дурацкий кошмар про тюрьму. Будто бы меня в тюрягу на пять лет засадили непонятно за что. Вроде бы за дезертирство. Бред полный. И ладно бы только тюрьма. Приснилось мне, что СанХён-таки умер и руководить агентством взялась его вдова на пару с какой-то своей абсолютно некомпетентной подружкой. Они непонятно как, вроде бы, через свиноту, раздобыли мой телефон с ещё не зарегистрированными песнями, оформили всё живенько на себя, и понеслась душа по кочкам — без зазрения совести все принялись весело зарабатывать на ворованном, самым наглым образом наплевав на меня. А я в это время куковал в тюрьме. Очень такой весёлый и жизнерадостный сон. Бред самый настоящий. И ведь понимаю, что это всего лишь больная игра моего воображения, а настроение всё равно на нуле. Словно заноза какая-то в душе застряла.
Утром пил чай в компании моих ещё не вполне пробудившихся одногруппниц, а сам то и дело пытался мысленно сравнивать приснившиеся гадости с реальной жизнью. Потому что ну никак от поганого послевкусия (послесония) избавиться не получалось. Поглядывал время от времени на сидящую напротив КюРи и вспоминал, что в дурацком сне именно она помогла ЮСону разблокировать мой телефон. Подсмотрела каким-то образом графический ключ и… И предала меня. А как ещё это назвать? Говорят, что иногда во сне подсознание может подсказать то, что трудно разглядеть наяву. Вот и пытался разглядеть. Однако ничего не разглядывалось. КюРи, как мне кажется, по определению не способна на предательство и подлость. Самая женственная и… плюшевая, что ли, из моих суперпопулярных сонбе. Лапочка такая, няшка уютная. Родинка ещё на кончике носа. Так бы и поцеловал… будь я парнем. При этом себе на уме, смелая, умненькая, отнюдь не "блондинка" без мозгов. Компьютеры, планшеты, гаджеты, интернет, социальные сети — вот её интересы. Мда-а. Может быть, именно тут собака и порылась… Опять вспомнил про телефон и невольно поморщился. Не глупостью ли я занимаюсь? Сон он и есть сон.
— Что? — поймала мой взгляд КюРи. — Я опять храпела?
— Ты не храпишь, онни, — улыбнулся я. — Ты тихонько посапываешь. Как суслик в норке.
— Вот! — торжествующе обратилась она к остальным девчонкам. — А вы говорите… А Юна лучше знает.
— Онни, — спросил тогда я. — Хочешь песню? Хорошую? Как раз для тебя?
У неё глазки после недавней блафаропластики и так не маленькие, а тут вообще на полмордашки распахнулись.
— Хочу! — аж вскинулась вся. — А рабство?
— На первый раз так и быть без рабства. Просто песня уж больно хорошая.
— А нам хорошую? — почти в унисон заскулили прочие сонбешки, моментально проснувшись.
— Ну не всем же сразу! — отмахнулся я. — Совесть-то имейте. Будет и вам, только чуть попозже. А кое у кого, не буду показывать пальцем, уже и есть. Что, разве не так?
— Вот ведь! — беззлобно забурчала ИнЧжон. — Опять я в пролёте. СонЁн тебя расчёсывает, БоРам сосисками делится, ДжиХён про оппу рассказала, ХёМин эксклюзивный костюм для тебя придумала, КюРи глазки тебе всё утро строит… Давай и я что-нибудь хорошее для тебя сделаю.
— Онни, — сказал я грустно. — Всё что могла, ты уже сделала. Сводила меня на пхансори. Век не забуду.
— ЮнМи-я-а-а! — горестно простонала она. — Это же было давно! Сколько времени уже прошло! Нельзя быть такой злопамятной.
— Я не злопамятная. Просто я ничего не забываю.
— Ну давай, я ещё раз очень-очень извинюсь.
— Давай, — согласился я тут же. — А как?
— Ну не знаю. Может, поцелую?
Я тотчас закрыл глаза и предвкушающе вытянул губы как бы в ожидании поцелуя.
— Щас как дам больно! — возопила ИнЧжон. — Я ведь щёчку имела в виду!
Всё дружно залились смехом. Смотрел я на девчонок, на то, как они беззаботно хохочут, и даже мысли не мог допустить, что они способны меня предать. Что, подчиняясь давлению, смогут стоять с постными лицами перед камерами, слушать, как СонЁн зачитывает текст отречения от своего якобы провинившегося мембера, и дружно кивать, соглашаясь… Да быть такого не может! По крайней мере — в этой реальности. Если где-нибудь там, непойми в какой параллели, такая пакость и случилась, то пусть наши двойники там сами и разбираются, а здесь и сейчас всё иначе. Совсем иначе. И я хочу, чтобы так и осталось.
— ЮнМи-я-а, а что за песня? А мне она точно подойдёт?
— Если очень постараешься, то подойдёт. А мы с бэк-вокалом поможем. Но предупреждаю сразу: песня на английском.
КюРи только часто-часто закивала. Ага, понятно, хочет, как и БоРам в крутые чарты попасть где-нибудь в Европе-Америке.
В группе-то ей развернуться не сильно дают, но я как-то раз нашёл в сети видео, где она, СонЁн и БоРам поют знаменитое сеульское танго, и был
