Пакс вспомнила, как и сама считала Вальдайр, в котором одновременно останавливались на постой дюжина или больше различных подразделений, лучшим местом на свете. Она вспомнила о тех временах, когда заглядывала в «Белого Дракона», чтобы провести там веселый вечерок — с Виком и Арни, а еще раньше с Сабеном и Канной. Наверняка многим будет недоставать такого веселья, учитывая расстояние, на котором находится от крепости Верелла — ближайший большой город.
Несмотря на все эти рассуждения, Пакс была немало удивлена, когда увидела предварительный список тех, кто собирался покинуть роту. Больше всего ее поразило то, что возглавляла список Баррани, поступившая на службу в один год с Пакс и вместе с нею прошедшая подготовку в когорте новобранцев. Только сейчас Пакс вспомнила, что с момента ее возвращения Барра практически не общалась с нею. То есть она и раньше замечала, что, когда в свободную минутку ей удавалось пообщаться со старыми товарищами, Барры почему-то не оказывалось рядом. Но тогда Пакс не придала этому большого значения. Не поставив в известность герцога, Пакс сама решила поговорить со старой подругой. Когда она зашла в казарму, Барра уже упаковывала свой вещмешок. Натслин сидела на соседней койке, пытаясь сохранить внешнее спокойствие, хотя во всему было видно, что предстоящее расставание будет для нее большим испытанием.
— А, это ты, — бросила Барра через плечо, когда Пакс вошла в казарму. — Странное дело. Я думала, ты уже забыла дорогу туда, где живут простые солдаты. Вот только позволь тебе напомнить, что я-то тебя знаю давно, задолго до того, как ты стала нашей местной знаменитостью.
— Барра… — с укоризной в голосе произнесла Натслин. Пакс и сама удивилась тому, сколько озлобленности и язвительности вложила в свои слова Баррани.
— Барра, за что ты так на меня обозлилась:? Я всегда считала, что мы друзья…
— Друзья? Если мы когда-то и были друзьями, то с тех времен много воды утекло. Это было еще до того, как ты возомнила себя особым уполномоченным Великого Господина. Я-то тебя давно вычислила, Паксенаррион, дочь Дортана. Я так и знала, что из-за тебя рано или поздно у всех у нас будут серьезные неприятности. Как видишь, так оно и получилось.
— Барра, это ведь не правда. — Виновато взглянув на Пакс, Натслин ласково погладила Барру по руке. — Да, Пакс изменилась, но ведь и ты тоже.
— Разумеется, все мы меняемся. Только она, единственная из всех… — не договорив фразу, Барра поджала губы и стала скатывать запасной плащ, чтобы приладить его к вещмешку. Затем, обернувшись к Натслин, она сказала:
— А вот тебя я никак не могу понять. Чем она тебя так очаровала, что ты решила остаться? Неужели ты думаешь, что в этой роте хватит места еще для одного героя? До тех пор, пока Пакс сшивается рядом с герцогом, все лакомые куски наград и почета будут доставаться ей. Я бы рекомендовала и тебе, Натслин, уйти отсюда и перейти на службу в любую другую роту. Что тебя ждет здесь? В лучшем случае дослужишься до почетной ветеранской пенсии, заработав себе еще пару дюжин шрамов. И моли богов, чтобы при этом тебе не оттяпали руку или ногу, за которые тебя, с позволения сказать, отблагодарят, поселив в развалюхе где-нибудь на отшибе с парой чахлых яблонь перед крылечком. Вспомни Коулу: хороший пример?
— А что, мне яблони нравятся, — со вздохом сказала Натслин и, обернувшись к Пакс, обратилась к ней:
— Честное слово, я не знаю, чего она на тебя так взъелась. Я прекрасно понимаю, что ты не виновата в том, что…
— Ах да, ну конечно, она у нас ни в чем не виновата. — Схватив Натслин за руку, Барра силой оттащила ее от Пакс. — А ну-ка напомни мне, кто сумел извлечь себе выгоду даже из драки со старослужащим капралом? Кого оставили на службе, да еще и погладили по головке, в то время как двух таких же солдат-первогодков выгнали из роты в шею? А еще напомни мне, кто у нас был «героем» форта Страж Гномьих гор? А кто отговорил герцога от того, чтобы обойтись с Синьявой так, как он того заслуживал? А о ком мы слышали ежедневно и едва ли не еженощно почти весь прошлый год? О ком, как не о бедненькой, храбренькой, такой чудненькой Пакс? Помнишь Эффу, как она приставала к нам со своими бесконечными причитаниями: «Гед все видит, Гед все слышит, Гед защитит своих почитателей»? Ну, и где она, наша Эффа? Убита! Я еще тогда поняла, чего стоят эти заверения в покровительстве обожаемого всеми святого Геда. А вот Пакс!.. — Легким движением Барра неожиданно швырнула вещевой мешок через всю казарму, заставив немало испугаться солдат-первогодков, собравшихся в дальнем углу и прислушивавшихся оттуда к спорам старослужащих. Обернувшись к Пакс, Баррани дрожащими губами повторила:
— Ты, ты, я к тебе обращаюсь! Ты же была ничем не лучше остальных, когда мы только поступили на службу. Видит Тир, я прекрасно помню, как тебе доставалось от меня на первых занятиях по владению оружием. Помнишь, сколько синяков я наставила тебе деревянным мечом? У тебя ведь не было никаких особых способностей, ты сама об этом говорила. Но тебе почему-то всегда везло. Все само шло тебе в руки: все возможности выслужиться, проявить себя, получить награду, почет и уважение.
Пакс слушала старую подругу и вспоминала при этом погибшего Сабена, Канну, черные дни, проведенные в боях с кошмарными кровожадными чудовищами и киакномами в Колобии. С содроганием вспомнила она и камнезмея. Награды, почет, уважение? И ее упрекают в этом после всех унижений и страданий, перенесенных прошлой зимой! После всех ночей под открытым небом, после голода и холода. Впрочем, вслух Пакс возражать не стала, понимая, что доводы разума не заставят Барру изменить свое мнение: настолько злоба и зависть помутили ее рассудок.
— А когда на тебя впервые свалились неприятности, — громко, во весь голос сказала Барра, так, чтобы ее слышала не только Пакс, но и все находившиеся в казарме, — ты не смогла достойно противостоять им. Я бы сумела справиться с этими невзгодами получше, чем ты. Уж я не довела бы себя до того, чтобы стать посмешищем для половины Северных королевств, обезумев от того, что не все в жизни течет как по маслу…
Пакс наконец поняла, как интерпретировали слухи то, что случилось с нею в прошлом году. А впрочем, сейчас это волновало ее куда меньше, чем злоба, накопившаяся в душе старой боевой подруги. Тем временем Баррани продолжала свою громкую обвинительную речь:
— Я бы сумела умереть достойно, если бы поняла, что мне не дано достойно жить.
Пакс все так же удивленно смотрела на нее. Куда же подевалась та молодая девчонка, — пронеслось у нее в голове, — которая, перехватив последний кусок сливового пирога со стола, передала его Пакс через всю переполненную солдатскую столовую? Что смогло превратить ту, которая мечтала стать настоящим героем, рыцарем, даже паладином, в черствого, озлобленного солдата? Неужели зерно зла было сокрыто в душе Баррани изначально? Неожиданно в памяти Пакс всплыл один давний разговор с Виком: «…Ты думаешь, что она добрая и хорошая, потому что она тебе нравится… Но запомни: люди… они ведь не такие, какими мы их видим или хотим видеть». Может быть, в этом все и дело? Может быть, дружеская симпатия к Барре ослепила ее? Ведь сейчас Пакс ясно видела перед собой черную сторону души старой подруги: ту, что была открыта для любых темных сил. Пакс даже удивилась, как Верховный Маршал и паладин Амберрион упустили такое явное темное пятно, обходя стоявшую в почетном карауле роту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
