При этом как-то ухитряются «не заметить», что монголы за предшествующие их приходу на Русь двадцать шесть лет покорили почти весь Азиатский континент — от Тихого океана до Урала и Кавказа, — континент, на гигантском пространстве которого было немало мощных государств. Это неоспоримо свидетельствует об исключительных возможностях монгольского войска. Сами монголы были сравнительно небольшим народом, но, во-первых, весь его материальный и духовный потенциал был целиком и полностью претворен в военную силу (в частности, все мужское население с юных лет или непосредственно служило в войске, или обслуживало его), а во-вторых, монголы обладали редкостным умением использовать в своих целях покоренные ими страны, вовлекая их население в свое войско, заимствуя военную технику и т. д., и есть все основания утверждать, что в 1237 году на Русь обрушилась концентрированная мощь всей Азии.
Любое серьезное исследование подтверждает, что войско монголов далеко превосходило все тогдашние войска. Специально развиваемый в воинах боевой азарт сочетался с железной дисциплиной, бесстрашие — с хитроумной тактикой. В свою лучшую пору монгольское войско было заведомо непобедимо.
С другой стороны, Русь к 1237 году была не более раздробленной, чем какое-либо развитое средневековое государство вообще. Здесь следует вернуться к Андрею Боголюбскому, который, перенеся центр Руси во Владимир, создал тем самым основу для нового объединения страны. В уже упомянутом исследовании Ю.А. Лимонова это убедительно показано. Историк делает вывод о положении Новгорода в 1170-х годах: «…никогда еще крупнейший торговый и экономический центр Древней Руси и Северной Европы не был в такой зависимости от великих князей. «Самовластец» (так называли Андрея. — В.К.) владимирский буквально диктовал свои условия городу» (с. 69). И Киевская земля «постоянно ощущала влияние владимиро-суздальского князя… Киев… превратился в обыкновенный, совершенно заурядный объект вассального держания». (С. 72, 73.)
Как уже говорилось, многие историки прямо-таки проклинают Андрея за его «самовластие», хотя вместе с тем возмущаются и предшествующей раздробленностью (словом, все безобразно в этой самой Руси!). Определенное единство страны — несмотря на все противоречия и раздоры, — сохранялось и при младшем брате Андрея Всеволоде Большое Гнездо (правил во Владимире в 1176–1212 годах), и при его сыне Юрии (правил в 1212–1238 годах), погибшем в битве с монголами.
Действительный распад Руси произошел во времена монгольской власти, когда резко ослабились и политико-экономические, и — что не менее важно — нравственные устои бытия страны. Только такие люди высшего уровня, как Александр Ярославич Невский, не поддавались общему смятению.
Но понять судьбу и волю этого великого деятеля не так легко. Он был исключительно ценим на Руси, но в XIX–XX веках не раз подвергался весьма резким нападкам и за свои тесные взаимоотношения с монголами, и за бескомпромиссное противостояние католическому Западу. Ведь Александр Ярославич стал побратимом хана Сартака, сына самого Батыя (и, по тогдашним понятиям, считался поэтому сыном последнего!), а с другой стороны, отверг лестные предложения о союзе, выдвинутые в 1248 году в послании к нему римского папы Иннокентия IV.
Правда, образ Александра Невского, живущий в глубинах национальной памяти, был столь высоким и значительным, что историки, в сознании которых сохранялись народные нравственные устои, не пытались «обличать» Александра Ярославича, и, в общем и целом, представление о нем было «положительным», — кроме разве периода 1920 — начала 1930-х годов, когда, например, в энциклопедической статье его деятельность сводилась к следующему:
«Александр Невский (1220–1263) княжил в Новгороде, оказал ценные услуги новгородскому торговому капиталу, победоносно отстояв для него побережье Финского залива… В 1252 году достает себе в Орде ярлык на великое княжение. Александр умело улаживал столкновения русских феодалов с ханом («феодалы» эти, следовательно, в отличие от Александра, выступали против монголов! — В.К.) и подавлял восстания русского населения, протестовавшего против тяжелой дани».[266]
Нередко «критицизм» проявлялся в смягченной или уклончивой форме. Так, например, в широко известной сейчас книге эмигранта Георгия Федотова «Святые Древней Руси» (1931) подвергается «критике» как бы не сам Александр Невский, а «информация», предложенная в его житии: «Унижение ордынского поклона ханской власти искусно маскируется славой имени Александра… Об отношении Александра к русским князьям (то есть к тем же противостоявшим-де монголам «феодалам» из советской энциклопедии. — S./0), о татарской помощи в борьбе с соперниками, о наказании мятежных новгородцев, словом, о том, что могло бы омрачить славу национального героя… в повести-житии не говорится ни слова» (Федотов Георгий. Святые Древней Руси. — М., 1990. С. 100). И в подтексте таится: «национальный герой»-то сомнителен (как, по мнению Федотовых, и почти все в России, исключая разве курбских и герценов).
Объективно и доказательно выявить истинный смысл судьбы и воли Александра Невского непросто. И для этого выявления я обращусь к наиболее значительному (это, надо думать, неоспоримо) событию всей «монгольской эпохи» (с 1237 по 1480 год) — Куликовской битве.
Такой «метод» может показаться неоправданным. Ведь это событие совершилось спустя почти 120 лет после кончины Александра Невского. Однако именно непосредственно перед Куликовской битвой была провозглашена святость Александра! (см. об этом: Прохоров Г.М. Повесть о Митяе. Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы. — Л., 1978. С. 107). И в «Сказании о Мамаевом побоище», повествующем об этой битве, имя Александра Невского является неоднократно. Соратники Дмитрия Донского говорят ему: «…новый еси Александр!» Сам он молится: «Владыко Господи человеколюбче!…помози ми, яко же… прадеду (точнее, прапрадеду. — В.К.) моему великому князю Александру».
Дмитрий Донской не мог не знать, что его прапрадед никогда не воевал (и даже не имел намерения воевать) с монголами, а он, Дмитрий (что вроде бы бесспорно!), идет на смертельный бой с ними… Не странна ли эта обращенность праправнука к побратиму Сартака?.. Чтобы понять суть дела, обратимся к Куликовской битве.
Сражение, свершившееся 8 сентября 1380 года у реки Непрядвы, — одно из наиболее памятных и прославленных событий отечественной истории. Но вот характерный факт. Александр Блок, внимательно изучавший это сражение и создавший в 1908 году цикл стихотворений «На поле Куликовом», признанный самым значительным поэтическим воссозданием великой битвы, позже, в 1912 году, причислил ее к таким событиям, «разгадка» которых — «еще впереди». И поныне Куликовская битва остается во многом «загадочной». Чтобы показать это, уместно будет для начала обратиться к двум статьям последнего издания Большой советской энциклопедии, ибо энциклопедические статьи лаконично выражают более или менее общепринятые, господствующие представления о своем «предмете».
В одной из статей, «Куликовская битва», утверждается, что битва эта «имела большое историческое значение в борьбе русского и других народов с монгольско-татарским гнетом… на Куликовом поле был нанесен сильный удар по господству Золотой Орды, ускоривший ее последующий распад» (т. 13, с. 587). Однако в другой статье, «Золотая Орда», констатируется, что сам хан Золотой Орды Тохтамыш «в 1380 (в конце года, то есть уже после Куликовской битвы. — В.К.) разгромил войско Мамая», и именно потому «при хане Тохтамыше (1380–1395) прекратились смуты и центральная власть стала контролировать основную территорию Золотой Орды». Что же касается «распада», то здесь сообщается: «В начале 20-х гг. XV века образовалось Сибирское ханство… затем возникли Казанское ханство (1438) и Крымское ханство (1443)» (т. 9, с. 561, 562), — т. е. Золотая Орда действительно начала распадаться только спустя почти полстолетия после Куликовской битвы.
Словом, положение о том, что эта битва способствовала распаду Золотой Орды, едва ли основательно. Как раз напротив, обеспечив (или хотя бы всемерно облегчив) победу Тохтамыша над Мамаем, который ранее сумел отторгнуть от Золотой Орды весьма значительную часть ее территории, Куликовская битва способствовала преодолению распада, и, если уж на то пошло, именно прежние победы Мамая (а вовсе не его поражение в 1380 году) привели к временному распаду Золотой Орды!
Итак, две статьи БСЭ с очевидностью противоречат друг другу: в одной утверждается, что разгром Мамая ускоряет распад Золотой Орды, а в другой — что он как раз замедляет этот распад. И, пожалуй, особенно удивительно, что обе статьи принадлежат перу одного историка — В.И, Буганова. Подобное противоречие, естественно, требует «разгадки».
Или еще одно — правда, совсем иное по своему характеру противоречие. Автор целого ряда сочинений о борьбе Руси с Золотой Ордой, В.13. Каргалов, утверждал в связи с 600-летием Куликовской битвы, в 1980 году: «Трудно назвать какое-либо другое событие отечественной истории, о котором написано больше, чем о Куликовской битве».[267] При этом автор под «написанным» имел в виду исследования историков, а не, скажем, повести и поэмы.
