— Люди ставят суточные обетные храмы, а у нас получилась обетная кузня, — улыбался дядя Миша, с удовлетворением наблюдая, как поднимается покосившаяся крыша, как почерневшие, прогнившие венцы замещаются новыми, как меняется провалившаяся печь, готовясь выдерживать необходимый для ковки жар.
— Это место и в самом деле заветное, — отозвался Велибор, споро выводя на бревне паз для замка такой красоты и сложности, что деревенские плотники диву давались.
— Вотчина Великого Полоза, — с уважением добавил дядя Миша.
Он тепло и с доброй хитрецой, словно зная какой-то давний секрет, посмотрел на бабушку Евдокию, и та расцвела, улыбаясь своим воспоминаниям, словно сбросив пару десятков лет. Потом она, впрочем, спохватилась, засуетилась и увела помогавших на стройке Еву и Василису в дом лепить пельмени. Работников следовало кормить. Лана и Даждьроса уже месили тесто. Нелюб влюбленными глазами смотрел на фарш, но вел себя чинно, только переступал с лапки на лапку.
Надо ли говорить, что бедовый котяра вскоре стал завсегдатаем кузни, располагаясь неподалеку от горна и не обращая никакого внимания на жгучие искры, периодически вылетавшие из жерла. Впрочем, ни одна из них ни разу не попала на пушистую шкурку.
Честь зажечь в жерле огонь и провести первую ковку дядя Миша доверил братьям Яшиным. В присутствии журналистов и коллег Велибор и Горыныч провели мастер-класс, показывая, как в старину создавались знаменитые дамасские клинки и каролинги. Уж насколько мало Ева разбиралась в тонкостях кузнечного ремесла, а и у нее дух захватило, когда в руках мастера железный брусок, соединившись под молотом с полосками других металлов, обрел форму безупречного клинка.
Филипп поначалу помогал мастерам, работал с мехами, потом дядя Миша передал ему молот Верхнего мира. Ева знала, что любимый уже достаточно окреп и во время ремонта кузни активно разрабатывал руку под наблюдением придирчивой Даждьросы. Да и занятия плаванием сначала в бассейне потом и на реке свои благотворные плоды принесли. К тому же она видела, как он сноровисто обращался с молотом в кузне у Карины. И все же, когда Филипп подошел к наковальне и сделал первые несколько ударов, она едва смогла справиться с волнением. Что, если наследие предков ему в руки не дастся, почуяв слабину?
— Ты разве не видишь, что это ремесло у твоего суженного в крови, как и у моего Ивана, — ободряюще улыбнулась подруге Василиса, наблюдая за спорыми и ловкими движениями, которых вряд ли стоило ожидать от новичка. — Ему бы только обрести уверенность, но за этим, думаю, дело не станет.
Ева и сама видела, что кузнечный молот не просто изменял облик стального бруска, он словно разбивал оковы, все еще сдерживавшие Филиппа. Ночью в объятьях любимого она убедилась в верности своей догадки. Молот Верхнего мира сумел разбить лед и разжечь огонь, затаившийся до времени под пеплом. Облик предков, правда, пока не возвращался даже в виде аватара, но Филипп заметно приободрился и уже подумывал о том, чтобы оседлать своего железного коня.
Он вообще всеми силами старался как можно скорее вернуться к прежней жизни и помимо кузнечного ремесла и о своей основной специальности даже на отдыхе не забывал.
— Но это ведь для дела надо, — хмурился Филипп, когда Ева или его мама пеняли ему на небрежение здоровьем.
— Ты же понимаешь, что, если мы хорошенько не прижмем Карину, она не успокоится! — объяснял он уже Еве, когда они оставались наедине.
Сотрудничество с коллегами Кирилла по выявлению злоупотреблений и афер в деятельности Фонда экологических исследований, начатое еще в больнице, он продолжил в Наукограде. Тем более что Иван Царев и Андрей Васильевич Мудрицкий подсказывали, в каком направлении вести поиски. Ева помогала им со своей стороны, отыскивая информацию в открытых источниках, в том числе бразильских, или занимаясь переводом материалов с португальского, французского и английского.
— Давно я не встречал лингвистов, настолько хорошо владеющих специальной терминологией и навыками технического перевода! — хвалил ее Андрей Васильевич.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну она же полгода в физмат лицее проучилась, — напоминала Ксюша, которая вместе с Кириллом тоже ближе к концу лета приехала в Наукоград провести какие-то исследования на биостанции и познакомиться наконец с родными избранника.
Ева, конечно, не вдавалась в подробности личной жизни подруги, но догадывалась, что дело тоже идет к свадьбе. Тем более что Кирилл с пониманием относился к тому, что в полнолуние его избранница ночи проводит в лесу, возвращаясь поутру с добычей. Иногда в этих вылазках молодую волчицу сопровождал Нелюб.
Впрочем, какими именно путями путешествовал бабушкин любимец, Ева могла только догадываться. Однажды он запрыгнул поутру к ним с Филиппом на подушку, держа в зубах клочок бумаги, испещренный химическими формулами. Чуть ниже находилась приписка, сделанная Левиным почерком. Похоже, доверить добытую информацию почте или электронному носителю кудесник, который регулярно выкладывал фотографии на фоне достопримечательностей и записи концертов, не решился.
— Да он с ума сошел! Там же что угодно подхватить можно! — испугался за друга Иван Царев, который сразу же безошибочно разобрал название города, где располагалась крупнейшая из засекреченных лабораторий.
— Одно слово — музыкант, — резюмировала Ксюша, вслед за Иваном принимаясь за изучение формулы и на всякий случай проведя бактериологический анализ бумаги, к счастью, не зараженной никакими опасными микроорганизмами.
— Он не просто музыкант, а кудесник, поэтому может проникнуть туда, куда ход другим закрыт, и выйти невредимым, — вступилась за друга и коллегу Василиса.
В это время Иван изучал формулу.
— Они все-таки сделали это! — взволнованно проговорил он, объяснив, что речь идет об РНК одного из опасных вирусов, скрещенного с возбудителем сезонного ОРВИ.
— Наши биоинженерии еще пару лет назад утверждали, что такое невозможно.
Филипп попробовал раздобыть сведения относительно изысканий, проводившихся в указанной Левой лаборатории, но след, начинавшийся в одной из соседних стран, вел в такие глобальные и могущественные структуры, что Кирилл Боровиков и его отец от удивления даже присвистнули. Похоже, Карина нашла себе новых могущественных покровителей.
— Только бы она эту заразу к нам не завезла! — кипятилась Ксюша, понимая, что дочь олигарха вновь остается вне досягаемости.
— Если вирус вырвется из-под контроля, всему миру мало не покажется! — согласился с ней Иван.
— Чем не подпитка зеркалу! — вздохнула Василиса.
— И найти улики еще сложнее, нежели в случае с мусорными полигонами! — добавил Кирилл.
Ева кивнула, вспоминая последнее появление дочери олигарха на публике. Таблоиды пестрели статьями, посвященными организованному Фондом экологических исследований в Рио благотворительному вечеру, якобы призванному привлечь внимание к проблеме вырубки тропических лесов. Карина после курса лечения блистала во всей былой красе и производила впечатление успешности. Возвращаться из Бразилии она пока, судя по ее заявлениям, не собиралась. Проект на Мещере еще до проверок свернула, от УК «Экопереработка» открестилась, да и другими, в том числе еще отцовскими, проектами руководила пока через менеджеров и юристов.
— Вот и ладненько! Скатертью дорога! Может быть, ее там, на Амазонке, пираньи съедят! — разглядывая фотографии, приободрился Филипп.
— Скорее, она их съест, — покачала головой Ева. — Не думаю, что она просто так от своих полигонов отступится. И бактериологические лаборатории расположены отнюдь не в Южном полушарии.
— С вирусами пока вилами по воде писано, — успокаивая, обнял ее Филипп. — Андрей Васильевич, вон, говорит, что боевые штаммы пока неэффективны.
— А Иван, твой отец и Боровиковы с ним почему-то не соглашаются, — вздохнула Ева. — И это не считая зеркала. А что, если Карина все-таки решится выпустить Константина Щаславовича? Хотя бы для того, чтобы попытаться освободить мать.
