– Ну ладно, Мустафа Заде, ты уж извини, что так получилось, – Вытирая слезы, я подполз к ангелу, и мы вместе постарались подняться на ноги. Нам это удалось, конечно, не без помощи Зинки.
– Ой! – вскрикнула девушка, – Послушайте.
Я навострил ужи. Чуть слышно, затем все яснее я стал различать неуловимый, еле заметный смех. Он раздавался со всех сторон. И еще, кажется, кто-то хлопал в ладоши.
–Души?– шепотом спросил хранитель.
– Кажется, мы устроили им небольшой спектакль.
Приятно делать людям добро.
Но что-то продолжало тяготить меня. Что-то внутри. Я не мог разобраться. Только через несколько минут я, наконец, понял. Посреди общего фона веселого смеха раздавался лишь один, совершенно неподходящий к общему настрою, звук. Где-то в глубине невообразимого скопища котлов плакала одинокая душа. Заунывный, дергающий за самые тонкие струны сердца. Мне почему-то показалось особенно важным отыскать источник этого плача.
Мустафа, поддерживаемый Зинаидой, плелся следом. Покряхтывая, иногда не зло поругиваясь. Чем ангелы-хранители хороши, так тем, что в отличии от любимой женщины, от верного друга, от сурового врага никогда не покинут тебя. Даже если ты в самом пекле. Будь моя воля, пожелал бы всем ангелам являться к своим подопечным хоть изредка и давать надежду.
Плач становился все отчетливей. Даже не плач, заунывный тоскливый стон человека, видящего во сне кошмары.
– Это где-то здесь.
Я подбегал то к одному, то к другому чану, прислушивался и перебегал к другому.
Вот. Здесь. Именно здесь.
В отличии от всех остальных котлов к которым были приварены скобы, к горлу этого вело целое сооружение из ярко красного, словно спекшаяся кровь, камня.
– Мне страшно, – Зинаида спряталась за спиной ангела. У того самого тряслись коленки. Да и я чувствовал себя неважно. Скользкий червячок заполз в самую глубину тела и пожирал внутренности, заменяя их ростками непонятного страха.
– Ерунда какая-то, – я встряхнул головой, пытаясь освободиться от зеленой вражины. Тщетно, – Вы поднимитесь? –спросил я у спутников.
Получив их неохотное согласие, я поставил ногу на первую ступень.
Диким криком, полным боли отозвалась душа за толстыми стенами котла.
Вторая ступень.
Еще крик. Мука и боль.
Третья.
Мука, боль и мольба о пощаде.
Я закрыл ладонями уши, чтобы не слушать этот визг. В голове все смешалось. Тело, словно привязанное, тянуло назад. Но я закрыл глаза, наклонился вперед и прыжками достиг вершины.
Крик враз затих.
Не знаю, возможно ли это объяснить, но я никогда в жизни так не боялся открывать глаза. Где-то на подсознательном уровне я знал, что увижу нечто знакомое. Душу, которую когда-то знал в человеческом обличии. Вроде ничего страшного, но все-таки.
Рука Мустафы зацепилась за мой рукав, и ангел поднялся ко мне. Сзади, в затылок дышала Зинаида.
Она первая увидела То, Что В Котле. Девушка издала негромкий крик и свалилась без чувств.
Ангел только охнул и крепче схватился за локоть.
– Не стоит тебе смотреть на это. Давай уйдем.
А я знал, что должен это сделать. Все существо мое яростно билось в теле, требуя развернуться и броситься прочь. Но я сам, сам должен решить. И я посмотрел.
Грустные глаза. Только эти грустные глаза. Все остальное пространство котла занимала извивающаяся масса бледно-розовых червей. На лице, щеках, в спутанных волосах.
Я узнал это лицо.
– Ты?
Нечто похожее на руку вынырнуло из воды и очистило ту часть лица, где должен был находиться рот.
– Ты пришел.
Тело мое передернулось от звука знакомого голоса.
– Но почему? За что?
– Все мы грешники. Кто меньше. Кто больше.
– Но…
– Ты прав. Здесь все по другому. И ты другой. Слишком многим ты встал поперек дороги. И на слишком многое замахнулся. Они не прощают таких, как ты.
– Но я жив?
– Ты давно мертв. По крайней мере на Земле. Тело твое изъедено червями. Также как и мое. Ты навеки стиснут крепкими объятиями гробовых досок. Так же как я. Наши судьбы похожи. А иначе не могло быть. Ведь я душа твоя.
Кашеобразная масса червяков вдруг исчезла и на ее месте оказалась чистая, голубая вода.
– Они иногда так поступают. Чтобы не привыкал и чтобы не отвыкал. Это ненадолго. Только успеешь возвратиться в мир старых снов, как тут же появляется гадость из всякой живности. А во общем здесь не так уж и плохо. Спокойно. Никто не мешает. А раньше!? Столько волнений, переживаний. Тело продолжает жить своим чередом, а я… я страдаю. Теперь все иначе.
– Но как же я?
– Ты? – моя душа помолчала, – Ты словно змея выросла из своей старой кожи. Ты живешь другой жизнью.
Вода в котле покрылась маленькими пузырьками и от поверхности заструился легкий пар.
– Вот что я люблю. Ты часто принимал горячие ванны из серной кислоты? А ты думал, что родниковая? – душа закатила глаза и засмеялась, – Здесь нет ничего нормального. Все направлено, чтобы растворить, разъесть, спалить человеческую душу. А теперь уходи. Сейчас придет боль и мне не хочется, чтобы ты видел самого себя корчащегося от невыносимых мучений.
Душа поморщилась, а я заметил, как верхний слой кожи стал расползаться мелкими лоскутками, оголяя живое мясо.
– Как мне помочь вам? Как спасти все эти кричащие души?
– Просто вернись домой.
В нос ударил запах соляной кислоты. Я отстранился от края котла.
– И вот еще что, – лицо исказилось от боли, – Остерегайся. Даже здесь до нас доходят кой-какие слухи. Просто остерегайся. Все. Уходи. Нет больше сил терпеть. Уходи.
Рот души широко раскрылся, и из самого чрева раздался визгливый, отчаянный крик, заставивший меня кубарем скатиться со ступенек. К ногам ангела и Зинаиды. При падении пришлось слегка приложиться головой о булыжник, а когда я немного пришел в себя, то почувствовал, как кто-то, нежно обхватив меня сзади руками, сжимает грудную клетку.
– Эй, что происходит?
Попечение Мустафы иногда принимает довольно своеобразные очертания.
Дыхание, горячее, так что ухо покрылось корочкой, и вонючее обдало всю левую сторону лица.
– Р-р-р…
Не надо особо разбираться в языках, чтобы перевести данное выражение. Стой и не рыпайся, голубчик, если оказался лопухом.
Стараясь сделать невозможное, я повернул лицо в одну сторону, а нос в другую. Дышать стало полегче, и я смог наконец-то разглядеть шутника. Радости моей не было предела.
Сильные руки, состоящие преимущественно из накачанных мышц, сплошь покрытые короткими, жесткими волосками. Волевой подбородок, выдвигающийся вперед на две трети от основного элемента челюстедержателя. Я имею ввиду череп. Капельки беловатой жидкости, ориентировочно слюны, срывающихся с еще более выступающих передних клыков. Глазки… А ну их к бешенным собакам, эти глазки. Красненькие прыщи на голом месте. И все остальное. Слабо щетинистый качок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
