вижу, что они ошибались насчёт, как минимум, одного из них.
Я почувствовал невероятное удовольствие, услышав её комплимент. Но разве мне нужно было одобрение этой незнакомки? Тогда почему я не мог посмотреть ей в глаза?
— А что насчёт женщины, которую вы ищете? — спросила она.
— Моя сестра. Я надеюсь, что она жива.
Я сделал глубокий вдох, не заботясь о том, чтобы скрыть свои чувства.
— Я отчаянно этого хочу. Может она и жива, но я не знаю, как её найти.
— С чего ты решил, что она жива?
— Я получил от неё письмо, которое заставило меня в это поверить.
— Письмо.
— Оно пришло без адреса, без печати. Я никак не мог её найти. Это было похоже на магию.
На этот раз я посмотрел женщине в глаза. Мои слова повисли в воздухе.
— Магию? — сказала она, попавшись на мою приманку.
Ее лоб нахмурился, и она откинулась назад.
— Ты в это веришь?
— Только когда не могу что-то объяснить. Как, например, рану, которая странным образом зажила.
Женщина нахмурилась, услышав моё обвинение.
— А что насчёт девушки?
— Эмель?
Это была странная смена темы.
— Какое отношение она имеет ко всему этому? Почему она поехала с вами?
— Её жизни угрожали.
«Мой брат», — хотел сказать я, но не смог. Это было слишком постыдно. Одно дело, когда твой брат хочет заполучить твой трон. А другое дело — когда этот брат пытался убить невинного человека.
— Почему?
Почему? Это был странный вопрос, и я понял, что не знаю на него ответа. Я не спросил Эмель о том, почему Касым пытался её убить. А знала ли она сама?
— Значит, ты только поэтому взял её с собой? Чтобы её защитить?
Я промолчал.
— Я так и подумала, — сказала женщина. — Она так смотрела на тебя, когда ты был болен…
Она повертела руками.
— Она словно была тебе должна. Она была готова отдать всё, что угодно.
Она наклонилась вперёд.
— Саалим, ты знаешь, что когда она оставила тебя и твоих людей в ту ночь, она нашла меня? Она прибежала ко мне с дикими глазами. Она могла потеряться. Она могла потерять вас в той темноте. Это был глупый поступок. И знаешь, что она мне ответила, когда я указала ей на это? Что ей больше нечего терять.
Пламя высоко взмывало в воздух передо мной, освещая ветви деревьев над нами и заставляя тени двигаться, хотя на деревьях ничего не было.
— Ты понимаешь, — спросила она, — что ты ей должен?
Её вопрос прозвучал странно. Что-то в её словах затронуло те мои мысли, что не давали мне покоя. Она что-то знала, но я не понимал, что именно.
Её лицо сделалось суровым.
— Если ты планируешь отвергнуть её, скажи ей об этом прямо сейчас. Пока она ещё может вернуться к себе домой.
— Я не собираюсь говорить ей…
Я остановил себя. Это женщина не имела права обсуждать это со мной.
— Ты только посмотри на себя — перебираешь руками, уставился в землю, не можешь закончить фразу. Влюблённый мальчик, ни больше, ни меньше.
Несмотря на то, что она упрекнула меня, она сделала это мягко, и я не обиделся.
— Так вот что чувствует король Алмулихи по отношению к солеискательнице? — я услышал удивление в её голосе.
— Я обручён.
Поставив локти на колени, я уставился на огонь.
Кем была эта женщина, которая назвала меня Саалимом, а мой дом — Алмулихи, словно она сама была рождена там? Пламя вздымалось всё выше, и выше, и выше. Оно словно пыталось дотянуться до чего-то в воздухе. Эта женщина и я как будто пытались достать одну и ту же вещь.
— Ты разгадал эту загадку? — спросила она, но её голос изменился. Он был до ужаса мне знаком.
Я повернулся к ней, но женщина, сидевшая рядом со мной, больше не была той незнакомкой, что вылечила меня. Она изменилась. Она превратилась в кого-то совершенного другого…
— Никогда бы не подумала, что доживу до того дня, когда мой брат воспылает чувствами к женщине из песков, — сказала она.
Я едва расслышал её слова, едва понял их значение.
— Эдала?
Я резко встал. Мне захотелось подойти к ней, но в то же время отпрянуть. Она улыбнулась, и я понял, что это была именно она. Я подошёл к ней, отчаянно желая обрести семью. Она совсем не изменилась: такая же терпеливая, лукавая, самоуверенная.
— Как? — спросил я, прижав её к себе.
Её тело было точно таким, каким я его запомнил. Костлявым и жилистым.
Когда мы снова сели, я уставился на неё. Я был не в силах оторвать взгляд от сестры, которую, как я думал, мне было не суждено больше увидеть.
— Это точно такая же магия, о которой ты рассказывал, — сказала она.
— Но… как? — надавил я. — Всё это время это была ты.
Она кивнула.
— Почему ты не раскрыла себя раньше?
— Я хотела понять, каким ты стал.
Она взмахнула рукой, не давая мне заговорить.
— Я знала, что ты мой брат. Но кем ты стал? Изменился ли ты, как о том говорилось в легендах?
Она улыбнулась, а затем кивнула.
— Ты изменился.
Я напрягся.
— Легендах?
— О потерянном принце, который стал рабом, пока не…
Увидев выражение моего лица, она остановилась.
— Ты знаешь, о чём я говорю?
Я покачал головой, почувствовав себя нехорошо. Что-то из того, что она сказала, показалось мне одновременно правильным и неправильным. Обо мне не было сложено никаких легенд. Но тогда почему мне так хотелось услышать эти слова, точно я был потерявшимся номадом, который искал воду?
— Разве ты не?.. Ты знаешь?..
Она не могла сформулировать вопрос и проглатывала большую часть слов.
— Скажи мне: что произошло после того, как на Алмулихи напали?
Я рассказал ей о том, что наш отец очень ослабел — он был болен (знала ли она об этом?) — и что нашей матери пришлось его убить, чтобы его не убили захватчики. Я рассказал ей о том, что очень много людей погибло в попытке не дать вражеской армии проникнуть во дворец, и о том, как много солдат погибло, и как убили Надию.
Эдала отвела взгляд и прикрыла рот рукой, когда я упомянул Надию.
Наша армия долго защищала дворец, но в итоге ей пришлось отступить. Я решил, что Касым погиб, и Эдала погибла, потому что никто из них не вернулся домой. Новости о том, что произошло в Алмулихи, распространились по пустыне точно ветер. Я получил множество писем от людей с другого конца пустыни и из-за моря. Они передавали
