— Эти люди и есть новая основа военной мощи, — сказал Марек. — Именно они теперь решают судьбы сражений. Посмотри на них.
Крис приподнялся на локте.
— Ты все ребячишься, — неодобрительно фыркнул он.
Лучники теперь находились более чем за две сотни ярдов от их круглой мишени — длина двух футбольных полей. На таком расстоянии от цели они должны были казаться маленькими фигурками, наподобие игрушечных солдатиков, и все же они уверенно натягивали свои луки, направляя стрелы высоко к небу.
— Неужели это серьезное занятие?
Небо было темным от свистящих стрел. Они втыкались либо в мишень, либо, в случае промаха, задрав оперенные концы, подрагивали среди травы.
— Да, пожалуй, это не ребячество, — согласился Крис.
Почти без паузы в небо взвился еще один густой поток стрел. А за ним еще один, еще. Марек посчитал про себя. Три секунды между залпами. «Значит, это правда, — подумал он, — английские лучники действительно могли выпускать по двадцать стрел в минуту». Мишени уже густо ощетинились стрелами.
— Атакующие рыцари не в состоянии выдержать такой обстрел, — сказал Марек. — Стрелы убивают всадников, убивают лошадей. Именно поэтому английские рыцари сражаются в пешем строю. Французы все еще идут в нападение, по традиции, верхами, и оказываются почти полностью перебиты, не успев даже близко подойти к англичанам. Четыре тысячи рыцарей погибли при Креси, еще больше при Пуатье. Огромное количество для этого времени.
— Почему же французы не меняют тактику? Разве они не видят, что получается?
— Конечно, видят, но изменение тактики будет означать конец целого образа жизни, даже культуры, — объяснил Марек. — Рыцари составляют все благородное сословие, подобный образ жизни слишком дорог для простых людей. Рыцарь должен покупать себе доспехи и по крайней мере трех боевых коней, он должен содержать свиту из пажей, оруженосцев, слуг. И эти благородные рыцари являлись решающим фактором в войне — до сих пор. Теперь это закончилось. — Он указал на лучников в поле — Эти люди из простонародья. Они побеждают благодаря взаимодействию и дисциплине. Тут почти не остается места для личной доблести. Они выполняют работу и получают за нее жалованье. И за ними будущее всего военного дела, за оплачиваемыми, дисциплинированными, безликими отрядами. С рыцарями покончено.
— Кроме турниров, — кисло пробормотал Крис.
— Да, пожалуй. Но даже там… Все эти пластинчатые доспехи, которые надевают поверх кольчуг, предназначены для защиты от стрел. Стрела пробьет насквозь незащищенного человека, но кольчугу она тоже пробьет. И поэтому рыцарям необходимы пластинчатые доспехи. Лошадям необходима броня. Но при таком залпе… — Марек указал на свистящий ливень стрел и пожал плечами. — С ними покончено.
Крис оглянулся назад, на турнирное поле.
— Да уж пора бы! — проворчал он.
Марек взглянул туда же и увидел пятерых одетых в ливреи пажей и двоих ратников в черно-красных сюрко.
— Наконец-то я освобожусь от этого проклятого железа.
Крис и Марек, стоя, дождались приближения группы.
— Вы нарушили правила турнира, обесчестили благородного рыцаря Ги де Малегана и презрели высокое покровительство лорда Оливера. Вы арестованы и пойдете с нами, — заявил один из ратников.
— Минуточку, минуточку, — запротестовал Крис, — мы обесчестили его?
— Вы пойдете с нами.
— Минуточку, минуточку, — повторил Крис.
Воин с силой ударил его по лицу и толкнул вперед. Марек пошел у него за спиной на расстоянии шага. Окруженные свитой из семи человек, они направились к замку.
* * *
Кейт задержалась на турнирном поле, высматривая Криса и Андре. Сначала она хотела было поискать их в шатрах, располагавшихся вокруг поля, но там находились одни лишь мужчины — рыцари, оруженосцы и пажи, и она решила воздержаться от этого. Это был совершенно иной мир, пропитанный от корней до кроны духом насилия, и она ощущала постоянное чувство опасности. Почти все в этом мире были молоды; рыцарям, расхаживавшим неподалеку от поля, было от двадцати до тридцати с небольшим лет, а оруженосцы были просто подростками. А по ее одежде сразу было видно, что она не относится к благородному сословию. Она твердо знала, что если бы ее изнасиловали, то никто не стал бы обращать на это внимания.
Даже несмотря на то, что дело происходило в полдень, она вела себя так же, как некогда в Нью-Хейвене ночью: старалась не оставаться одна, но передвигаться в толпе и держаться подальше от мужских групп.
Обходя открытую трибуну, она услышала крики толпы, приветствующей очередную пару рыцарей. Она присмотрелась к шатрам, стоявшим по левую руку от нее, но нигде не увидела ни Марека, ни Криса. Но ведь они покинули поле всего лишь несколько минут назад. Не могли ли они находиться внутри какого-нибудь шатра? Уже в течение всего минувшего часа она ничего не слышала в своем наушнике и считала, что радиоволны блокировались стальными шлемами, которые находились на головах у обоих. Но ведь сейчас-то парни должны были снять шлемы.
И тут она заметила их; они сидели невдалеке, на склоне холма у ручейка.
Она быстрым шагом направилась под горку. Ее парик нагрелся на солнце, голова под ним зудела. А что, если снять его и заменить каким-нибудь чепцом? Или вообще обрезать волосы совсем коротко тогда она могла бы сойти за юношу и не носить головного убора.
«А что, — подумала она, — даже интересно было бы побыть некоторое время мужчиной».
Кейт так глубоко задумалась, где бы взять ножницы, что чуть не упустила из виду ратников, направлявшихся к Мареку. Но все же вовремя заметила их и замедлила шаг. Ее наушник. все так же молчал, но она успела подойти так близко, что была уверена он обязан передавать.
Может быть, он выключен? Она потерла ухо и сразу же услышала голос Криса: «Мы обесчестили его?» Потом раздались непонятные звуки.
Она видела, как солдат в черно-красном толкнул Криса в сторону замка. Марек шел рядом.
Кейт выждала немного, а потом двинулась следом.
* * *
Кастельгард был пуст; все лавки и мастерские заперты, на гулких улицах ни души. Все ушли на турнир, и потому идти следом за Мареком, Крисом и ратниками Кейт было совсем не просто. Ей приходилось держаться поодаль от них, выжидать, пока группа пройдет по улице, а потом опять торопливо идти вперед до тех пор, пока знакомые фигуры снова не окажутся у нее на виду, и снова прятаться за угол.
Она отлично понимала, что такое поведение должно показаться странным любому, кто захотел бы приглядеться к ней, но, к счастью, ее никто не видел. Лишь однажды она увидела в окне одного из домов какую-то старуху, сидевшую на солнышке с закрытыми глазами. Но та не взглянула вниз. Вероятно, она просто спала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
