ДажьБог, от коего во все стороны, исходило золотисто-лазурное сияние, посмотрел на Люлео и мощным, зычным голосом, истинного витязя, произнес:
— Что ж Семаргл, Люлео просит прощение, как я погляжу… И он такой славный ратник, что мне кажется, стоит его простить! Семаргл и Перун разом повернули головы, поглядели на ДажьБога и также разом улыбнулись, а над головами этих светлых Богов золотые нимбы засветились, замерцали и выкинули вверх в небесную высь длинные, смаглые лучи света.
— Да, — не обращая внимания на улыбки Богов, все также мощно и зычно продолжил ДажьБог. — Тем более, что это именно благодаря Люлео, товторийская тысяча, сейчас так беспомощно покачиваясь кругом сомандрийцев, не напала на моих восуров… Однако… такие ратники… — ДажьБог оглядел худых, неопрятных и покачивающихся воинов, и едва зримо скривил божественные уста. — Наверно, моим восурам, не стоит их бояться, как ты думаешь мальчик мой, Святозар?
— Без сомнения, отец, — отозвался наследник и порывчато кивнул. — Таким воинам, даже не стоит брать в руки меч, им больше подойдет метла и лопата… Хотя они так худы, боюсь и эти орудия товторийцам не удержать в своих руках. Святозар стоял в нескольких шагах, позади Перуна и Семаргла, но стоило ему откликнуться на слова ДажьБога, как оба Бога повернули свои головы к нему и громко засмеялись…Да так, что в небе вновь загрохотало, просвистел звонкий бич Семаргла и заходила ходуном под ногами земля, а кони все еще стоявшие с опущенными вниз головами, испуганно заржали, затопали копытами, но все же не двинулись с места.
— Аилоунен, сын мой, — переставая смеяться, обратился к правителю Семаргл. — Это твои люди и ты сам должен решать нужны они тебе или нет… Стоит ли на них накладывать познание истины, или их сердца полны любви к Богам! Находившийся на прежнем месте Аилоунен… там, где опустился и впитался в траву желто-красный шар Бога Семаргла, неотрывно глядел на Богов, но услышав слова своего отца, перевел взгляд на сомандрийцев, поколь стоявших на коленях, низко склонивших головы, будто не в силах от стыда поднять их. Посем он неспешно пошел вдоль ряда воинов вправо, и, остановившись напротив Вейрио, улыбнулся, и тихо позвал его по имени. Вейрио поднял голову, смущенно глянул своими карими глазами на правителя, и поспешно опустил очи. Аилоунен нахмурил свой нос и часть лба, и, развернувшись неторопливо, подошел к Семарглу. Он остановился подле отца, с почтением присущим ему, приклонил голову, и мягко добавил:
— Отец мой и Бог, великий Семаргл! Сердца этих людей полны любви к Богам, в душах их живет вера! И как правильно сказал Святозар, если в их душах горит свет и любовь к сыновьям Сварога, значит отца своего, тебя ОгнеБог Семаргл они отыскать всегда смогут.
— Что ж, мальчик мой, это твой выбор, — улыбнувшись, согласился Семаргл. — Твой выбор, это твой народ, твой город, твой трон. А сомандрийская тысяча истиных приолов будет верно служить тебе правителю и кудеснику Аилоунену! И тотчас Перун снял с плеча радугу да взял из колчана огненную молнию. Он умелым и быстрым движением вставил ее в лук, и, натянув зазвеневшую громовыми раскатами тетиву, выпустил вверх в небесную высь стрелу. Молния вырвалась из лука с огромной быстротой, рассекая воздух и Явь надвое, и устремилась в небо. И когда казалось, что она вот-вот маленькой крошечкой, скроется из глаз, стрела нежданно остановилась, вздрогнула и порывчато лопнув, яркой вспышкой света, рассыпалась на множество мельчайших крупинок, каковые с той же ретивостью полетели вниз к земле и осыпались на сомандрийскую тысячу, окрашивая их шлемы и кольчуги в ярко— желтый цвет.
— Воины! — громко выкрикнул Семаргл. — Именем своего прародителя ОгнеБога Семаргла, светом и мощью молний Бога битв и войны Перуна клянитесь в вечной преданности своему народу приолов и своему правителю Аилоунену! Сомандрийцы подняли головы, и, посмотрев на своего правителя отрока-мужа Аилоунена, гулко ответили: «Клянемся!» И тогда из высокой выси, из далеких, голубых небес упал на землю золотой столп света и осветил он Богов — сыновей, хозяина земного Мира, владыки Божьего Царства великого Сварога: Светозарого ОгнеБога Семаргла, громовержца Перуна, мощного витязя ДажьБога. Он осветил правителя некогда величайших народов: руахов, приолов и гавров, кудесника Аилоунена, и вечного правителя светлых восуров Святозара.
И мгновение спустя, оттуда, сверху полилась бархатная, нежная, мелодичная песня: «И вот это— наше счастье, И мы должны приложить все силы, Чтоб видеть, как отсекают Жизнь старую нашу от новой…»[7] Песня звучала и звучала, она вытекала, будто переливаясь с высокой дали, заполняя всю долину, заполняя души воинов, заполняя души сыновей Богов и души самих Богов. И Святозар ощущал, как эта песня напоила его душу, его тело, и плавно перетекла на просторы долины, наводняя и объединяя его с этой долиной, с этой травой, с этой землей. И та чистота, что была в его душе, что нес он от далекого Славграда, что сохранил он в муках пекельного царства, сейчас словно, полноводная, весенняя река, вытекла из него и пропитала все кругом. Святозар смотрел вверх и чувствовал, как по лицу текут слезы, он понимал его путь подошел к концу, бой за души людские он закончил. Он вспомнил, как почти год назад он слышал эту песню, слышал ее как зов, как символ начала боя и битвы, и вот теперь она опять лились с небес, объясняя все и заканчивая этот долгий, наполненный страданиями и болью тяжелый путь. Небеса допели песню, и золотистый столп приподнялся над землей, осветив и покрыв зелень травы, золотой изморозью, и поблекнув, устремился ввысь, туда в небесную Сваргу. Святозар вытер глаза тыльной стороной руки так, чтобы никто не видел его слез, опустил голову и поймал на себе нежный, наполненный отцовской любовью взгляд ДажьБога. Отец уже не стоял на земле, он парил над зеленью травы на своем золотисто-лазурном шаре, и, улыбаясь, смотрел на Святозара.
Наследник повернул голову и увидел, что под ногами Семаргла ярко мерцал желто-красный шар, а Перун стоял на клубящейся темно-бурой туче.
— Отец, — подходя к желто-красному шару, сказал Аилоунен. — Вейрио…
— Да, мой сын, — улыбаясь ответил Семаргл и с нежностью воззрился на Аилоунена. — Ты не ошибся Вейрио— это твой младший брат Юнлискюл.
Теперь, мальчик, тебе осталось разыскать Лунчикауса и поторопись, товторийские жрецы не любят когда дети ювелиров не приходят на кровавые жертвы.
— Сын мой, — подозвал ДажьБог Святозара к себе, а когда тот подбежал к нему, медленно наклонился, точно завис над ним, ласково погладил по каштановым волосам, и, приблизив губы к его уху, тихо, что-то прошептал. Лицо Святозара сразу засияло, он широко улыбнулся и благодарно зыркнул на Бога.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
