– Что случилось? – спросил я его, повернув голову.
– Ваша милость, я бы хотел попросить у вас отпустить меня со службы на три дня, чтобы съездить в Мелководье, – будто удивляясь собственной наглости, каждое следующее слово доносилось из его рта все тише.
– Там что‑то не в порядке? – сразу напрягся я.
– Нет, ваша милость. Но у меня там семья, а я здесь с вами…
Я усмехнулся, но никто за маской этого, конечно, не видел.
Вот как‑то даже и мысли не допускал, откуда ко мне явились все те люди, которых разогнал Ян. Пришли, служат своему барону – и все нормально, так и должно быть. А они ведь все живые, у каждого наверняка семья, любимый человек или хотя бы огород.
– Что ж, тогда завтра я поеду с тобой, – кивнул я. – Заодно и осмотрю Мелководье как полагается.
А вместе с тем можно будет попрактиковаться. Недаром я столько времени потратил, чтобы разобраться в демонических наговорах. Но тестировать их в городской черте не хотелось, уж слишком опасно они звучали из пояснений Ченгера.
Сам он, конечно, обещал, что ничего страшного не случится, однако доверять в подобных вопросах тому, кто в прямом смысле слова живет за счет чужих страданий, кажется мне несколько опрометчивым. Это мне он напрямую вредить не станет, но моих подданных наш договор не защищает.
К этому моменту я немного поднаторел и в современной демонологии, адептом которой официально и являлся. Но и эту магию лучше тренировать вдали от посторонних.
Вот Кристоф мог себе позволить упражняться на заднем дворе поместья – максимум, чем это грозило дому и слугам – так дождиком с молниями и громом. Моя сила совершенно иная, и в случае ошибки здесь такие твари поналезут, что монстры Хибы по сравнению с ними покажутся всего лишь несмешной шуткой.
– Как пожелаете, ваша милость, – склонился Густав. – Мне подготовить отряд сопровождения?
– И оставить город без защиты? – хмыкнул я в ответ. – Конечно, орден в случае необходимости вмешается, но не стоит. Поедем втроем – ты, я да Ченгер.
При упоминании имени демона Густав чуть дернул бровью. Как один из постоянных обитателей поместья, с Ченгером он был знаком и оба, нужно признать, питали друг к другу взаимную неприязнь. И это был еще один повод свести их лицом к лицу без свидетелей – ни к чему мне конфликт в собственном доме. Тем более когда я заранее знаю, кто выйдет победителем в этом столкновении.
– Как прикажете, ваша милость.
И выждав секунду, чтобы дать мне возможность внести какие‑то уточнения, Густав покинул беседку, оставив нас вновь втроем. Я проводил его взглядом и, обернувшись к Курту, заговорил.
– Итак, ты остаешься в поместье на одну ночь. За это время тебе подберут место в городе, где ты сможешь остановиться. Я оплачу расходы на жилье и питание, а ты будешь выполнять свои прямые обязанности, брат Курт. Мы договорились?
– Да, ваша милость, – отставив осушенный кубок, кивнул священник.
– В таком случае я вас покину. Баронство – дело такое, постоянно требует внимания то одно, то другое.
Договорив, я поднялся из‑за стола, и брат Курт подскочил, стараясь меня опередить. Все верно – я благородный, а он всего лишь простолюдин, хоть и служит божеству. Но это не мешало местной церкви помнить и руководствоваться великим заветом Филатова: ты обдумай все да взвесь, он‑то там, а ты‑то здесь.
Так что за соблюдением этикета братья следили особенно тщательно. Иначе можно быстро оказаться на морозе с голой задницей. Кланы, не одобрившие королевского благоволения клирикам, это наглядно доказали. Священников даже судить можно по законам земли, куда их занесла судьба.
Успокоенный этой мыслью, я направился к себе в кабинет. Опыт визита в Черную показал, что бумаги с собой нужно брать как можно больше.
Глава 11
– Пригляди за Куртом, пожалуйста, – застегивая дорожный плащ, попросил я стоящую передо мной в домашнем платье Салэм.
Как назло, именно этой ночью погода испортилась. Непрекращающийся ливень ударил с неба и вот уже пару часов как превращал почву в раскисшую грязь. И если для меня это не стало бы проблемой, то для лошади, которую я снова арендовал у того же хозяина, что и в прошлый раз, означало снижение проходимости. Мелькнула даже мысль отложить путешествие, но, прикинув, что так можно вообще никуда не доехать, я все же нанял скакуна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Хорошо, мне он тоже не особенно нравится, – кивнула Салэм, заботливо поправляя капюшон на моей голове. – Неспроста братья пришли к тебе, пока ты еще не подтвердил постройку анклава.
Я взглянул на девушку внимательней.
– Кацпер уже в курсе?
– Уж знает Магистрат, – с улыбкой ответила та. – И они попросили меня поторопить тебя.
А мне она рассказывает, чтобы показать, что на моей стороне. Вполне неплохой поступок, если учесть, что я оставлю ее на хозяйстве. Без права вершить суд, само собой, но по поместью она будет следить, чтобы оставленные мной указания исполнялись в точности.
После того как подельники Вилли явились ко мне – сами прибежали на следующий же день, как их товарищ присел на кол! – у меня появились деньги на ремонт обугленного зала. И со дня на день должна прибыть бригада ремонтников от графа Огонвежа. Брали они дорого, но так как были единственными, кто работал с аристократами, пришлось наступить на собственную жадность.
Этот зал обязан быть олицетворением моего положения и статуса. Каждый, кого я там принимаю, должен почувствовать себя в гостях у богатого и влиятельного человека. Понты в чистом виде, но статус, к сожалению, обязывает. Эту часть местных традиций я ломать не могу – в отличие от моих подданных, которые обязаны подчиняться новым правилам, другие феодалы посмеются, если приемный зал покажется им слишком бедным.
Конечно, вероятность, что кто‑то заедет в гости из соседей невелика, однако и совсем списывать ее со счетов я не могу.
– Я не стану подписывать невыгодный договор только потому, что Аркейн испугался, – возразил я, покачав головой.
– Именно так я и сказала Кацперу, – искоренительница чмокнула меня в маску.
И вот как все это расценивать? Я не забыл ее ночного рассказа, когда девушка утверждала, что ее верность не принадлежит Аркейну. Но так ли это на самом деле?
Брата она могла убить, спасая собственную жизнь. Или чтобы прервать его мучения.
Я, наверное, никогда не узнаю правды. Хотя, признаться честно, Салэм стала бы хорошей баронессой Чернотопья. Она прекрасно умеет справляться с задачами, которые положено решать супруге феодала, грамотно строит прислугу и народ ее любит. Меня вот боятся, а искоренительницу любят, да.
Но, увы, орден никогда ее не отпустит, а король не признает наш брак: наши дети будут такими же бастардами, а его величество будет иметь право женить меня по своему усмотрению. И я обязан буду подчиниться, как его вассал.
Собственно, мне было бы плевать, если бы не дети. Прошли те времена, когда я был безрассуден и глуп, думая лишь о себе. Жизнь быстро научила размышлять о таких вещах, о которых раньше и помыслить не мог.
Мне не восемнадцать лет, чтобы думать тем, что у меня в штанах.
– Все, езжайте. Я присмотрю за Чернотопьем, не волнуйся, – сказала она, отходя на шаг.
Кивнув, я взял ее пальцы в руку и, слегка сжав на прощание, поцеловал. Простой жест вежливости и признания, здесь он не был в ходу, но по блеснувшему взгляду Салэм я заметил, что ей понравилось.
– Вернусь, как закончу.
Говорить, что брошу все и при первой же возможности примчусь? Это было бы ложью. А так – и попрощался, и не соврал. Не романтик я, чтобы бросать дела незаконченными.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Сперва самолеты, а девушки потом, иначе не заметишь, как будешь сидеть в шалаше, где вам было хорошо вдвоем, в полном одиночестве.
Развернувшись, я толкнул двери поместья и вышел под струи воды, бьющие с неба.
Уж готовый выдвигаться Густав, завернутый в такой же темный кожаный плащ, как и у меня, подвел к крыльцу уже оседланную лошадь, но я покачал головой.
