К месту предстоящей расправы над максарами Окш шел не таясь, высоко подняв голову. Он был готов упредить не только каждое движение, но и каждую мысль уцелевших мрызлов, а потому не боялся ни стрелы, ни пули. А что могли противопоставить ему максары, презиравшие оружие людей? Ну разве что свои голые руки.
Черные как головешки мертвецы лежали так плотно, что Окшу волей-неволей приходилось ступать по их телам. Иногда из-под его ног брызгала свежая алая кровь, тут же впитывавшаяся в черный жирный пепел.
Первый максар, которого он обнаружил, продолжал каким-то чудом восседать в седле, хотя и он сам, и его лошадь были уже мертвы. Светловолосая голова, пробитая сразу несколькими картечинами, свешивалась на грудь, а по изуродованному лицу нельзя было определить ни пол, ни возраст мертвеца. На всякий случай Окш срезал с его одежды герб — белый цветок, каждый из шести лепестков которого представлял собой оскаленную звериную морду.
Второй максар, запорошенный сажей и забрызганный кровью парень, полулежал, прислонившись к трупу какого-то мрызла, и скептически поглядывал на приближающегося к нему Окша. Его правая нога ниже колена отсутствовала, а герб изображал уродливую рыбину с фантастическим деревом, росшим прямо из загривка.
Третий максар встал сам, как будто бы привык повиноваться старшим по возрасту или положению. Это была девушка со странным, сразу запоминающимся лицом. Все ее черты, взятые в отдельности: и пухлые, чувственно изогнутые губы, и огромные серые глаза, и нос с изящным вырезом ноздрей, — были прекрасны, но в совокупности они производили впечатление трагической обреченности. На девушке были легкие латы, скрывавшие не только герб, но и очертания ее фигуры.
Между тем вой труб затих, и только где-то продолжал стучать одинокий барабан.
— Ты, кажется, собираешься убить нас, отродье Клайнора? — сказал изувеченный максар, тщательно обматывая свою культю какими-то тряпками. — Тогда почему же ты медлишь?
— А ты, похоже, торопишься умереть? — Окш с трудом отвел взгляд от девушки.
— Такая, видно, у нас судьба, — сказал раненый. — Хотя не так уж много чести оказаться первыми в списке твоих жертв.
— Разве тебе не известно, что я послан в этот мир не для убийств, а для мщения? — через силу произнес Окш. — Преступления максаров переполнили чашу терпения тех, от кого зависит жизнь и смерть каждого из нас. Вы претендуете на то, что по праву принадлежит только высшим существам. Я лишь бич в их руках.
— Жаль, что на роль бича высшие существа не подобрали никого более достойного, — сказала вдруг девушка, до этого пристально рассматривавшая. Окша. — Губителя Максаров я представляла себе не таким.
— А каким? — Окш все более и более запутывался в этой странной ситуации.
— Не таким! — повторила девушка с нескрываемым презрением. — Самое подходящее занятие для тебя — убирать навоз в конюшне. Ведь ты даже не максар.
— Моя мать была максаром! — Окш попытался заглушить свою растерянность вспышкой гнева. — Вы убили ее! А потом много раз пытались убить меня! Растоптать! Разрезать на части! Заживо похоронить! Утопить в расплавленном металле! Вы замучили мою сестру, единственное существо, к которому я испытывал привязанность, а ее мертвое тело превратили в орудие для исполнения своих грязных помыслов!
— Признаюсь! — гордо заявила девушка. — Все это сделали именно мы! Только мы виноваты во всех твоих прошлых и нынешних бедах! Поэтому можешь расправиться с нами со спокойной душой! Но запомни, сегодня ты столкнулся не с настоящими максарами! Мы не прошли даже первого перевоплощения! Очень жаль, что нам не удалось одолеть тебя! Но скоро на твоем пути встанут достойные противники! Ты еще вспомнишь нас, когда будешь издыхать!
Чувство опасности, внезапное и болезненное, как укус ядовитого паука, заставило Окша отшатнуться в сторону. При этом он инстинктивно взмахнул клинком, и одноногий максар, уже было прицелившийся в него метательным ножом, развалился на части. Сначала от тела отделилась рука, так и не выпустившая нож, а вслед за ней последовал и торс вместе с головой.
Следующий удар клинка достался девушке, на лице которой уже и так лежала печать злого рока. За мгновение до того, как ровная тонкая линия рассекла ее тело от плеча до бедра, она успела повторить.
— Ты еще вспомнишь нас, отродье Клайнора!
Вновь взревели боевые трубы, грянули литавры, и восторженно заулюлюкали жестянщики, сразу забывшие о своем страхе.
К Окшу, внимательно поглядывая по сторонам, подходил Хавр, взявший себе за правило делать то что не позволялось другим.
— Какие-то мрызлы полудохлые, — пробормотал он. — Кожа да кости… Все в бородавках, седые, беззубые… Да и оружие такое, что ему только на свалке место,
— Ты, наверное, хотел увидеть раззолоченные доспехи и украшенные драгоценными камнями мечи? — Окш с трудом сдерживал раздражение, которое в последнее время все чаще вызывал у него чересчур пронырливый и прагматичный партнер.
— А это кто, максары? — Хавр пропустил реплику Окша мимо ушей. — Вот никогда не сказал бы! С виду просто дети неразумные… Сейчас посмотрим. — Подобрав оброненную кем-то алебарду, он вонзил ее наконечник в грудь мертвого всадника, от удара сразу съехавшего вместе с седлом набок. — Да ведь они даже перевоплощения не прошли! Видно, ради этого и нанялись к какому-нибудь гаду вроде Карглака. Боюсь, что нам подсунули товар с гнильцой.
Уже искренняя, а не напускная ярость овладела Окшем, и он, едва сдержав руку с клинком, прохрипел:
— Не смей прикасаться к максарам! Они мои братья по крови и заслуживают самых высоких почестей! Я сам похороню их!
— Час от часу не легче. — Хавр изобразил на своей физиономии неискреннее смирение. — Ты хоть думай, о чем говоришь. Если каждому максару могилу копать, то тебе целой жизни не хватит.
То, что для жестянщиков было долгожданной победой, торжеством справедливости и пределом мечтаний многих поколений, для Окша и Хавра обернулось форменным издевательством.
Против них выпустили стадо бездомных, голодных мрызлов, в пастухи которым были определены совсем еще зеленые юнцы, не имевшие за душой ничего, кроме апломба, свойственного всем юным максарам, не успевшим войти в силу и обзавестись собственными владениями. Охотники нарвались не на дичь, а на приманку;
Впрочем, тревогу вызывало и многое другое. По-прежнему не возвращались разведчики. Иссякали запасы фуража. Вода в местных источниках оказалась отравленной. Обозы, обязанные регулярно снабжать армию провиантом и боеприпасами, куда-то запропастились. Банды мрызлов постоянно тревожили лагерь жестянщиков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
