Джеймс понимал, что погряз в жалости к себе, но полагал, что имеет право на пару дней антиобщественного поведения после того, что ему пришлось пережить.
Возможно, ему было бы легче, если б он мог решить, на кого сердится больше: на себя или на Элизабет.
В сотый раз за день он поднял стакан виски, посмотрел на него и отставил. На полке напротив, притягивая его взгляд своей яркой обложкой, по-прежнему лежал красный томик. Джеймс свирепо поглядывал на него, с трудом сдерживая желание запустить в книгу стаканом.
Так… если облить ее виски, а затем швырнуть в камин… приятно будет понаблюдать, как ее поглотит бушующее пламя.
Он серьезно подумывал над этим, прикидывая, насколько взметнется огонь, когда раздался стук в дверь, на сей раз более решительный, чем робкие попытки слуг.
— Джеймс! Сейчас же открой дверь.
Он чертыхнулся: «Тетя Агата!». Никуда не денешься. Этот тон ему хорошо знаком. Она будет барабанить в дверь до тех пор, пока не собьет в кровь кулаки.
— Агата, — произнес он приторным тоном, — как приятно вас видеть.
— Ты чертовски плохо выглядишь! — гаркнула графиня и, проследовав мимо него, уселась в массивное кресло с подголовником.
— Вы, как всегда, удивительно тактичны, — проворковал он, прислонившись к столу.
— Ты пьян?
Джеймс замотал головой, указав на виски.
— Налил себе стакан, но так и не выпил. — Он посмотрел на янтарную жидкость. — Хм… Поверхность уже покрывается пылью.
— Я пришла не для того, чтобы обсуждать выпивку, — высокомерно заявила леди Дэнбери.
— Вы сами спросили, насколько я трезв, — возразил он. Она не удостоила его реплику вниманием.
— Я не знала, что ты подружился с юным Лукасом Хочкисом.
Джеймс растерянно моргнул и выпрямился. Из всех тем, которые его тетка могла выбрать — а она была признанным мастером по изменению темы разговора без всякого предупреждения, — эту он никак не ожидал.
— С Лукасом? — повторил он. — А при чем здесь Лукас?
Леди Дэнбери протянула ему сложенный листок бумаги.
— Он прислал тебе письмо.
Джеймс взял у нее листок, обратив внимание на типично детские кляксы и помарки.
— Полагаю, вы его прочитали, — заметил он.
— Оно не было запечатано.
Он решил не спорить и развернул письмо.
— Как странно, — пробормотал он.
— Что он хочет тебя увидеть? Не вижу ничего странного. В жизни бедного мальчика не было мужчины с трехлетнего возраста, когда на охоте погиб его отец.
Джеймс бросил на тетку пристальный взгляд. Похоже, усилия Элизабет не пропали даром. Если уж Агата не докопалась до правды о смерти мистера Хочкиса, значит, все останется в тайне.
— Возможно, он хочет тебя о чем-нибудь спросить, — продолжила графиня. — О чем-нибудь таком, что стесняется узнать у сестер. С мальчиками это бывает. Последние события наверняка сбили его с толку.
Джеймс с любопытством взглянул на нее, поражаясь чувствительности, которую она проявила по отношению к мальчику.
И тут Агата тихо добавила:
— Он напоминает мне тебя в этом возрасте.
У Джеймса перехватило дыхание.
— О, не стоит так удивляться! Конечно, он намного счастливее, чем ты в его годы. — Она нагнулась и взяла на руки кота, успевшего проскользнуть в библиотеку. — Но у него потерянное выражение, какое бывает у мальчиков, когда они достигают определенного возраста и не имеют никого, кто мог бы их направлять. — Она погладила Малкольма по пушистой спине. — Женщины, разумеется, обладают многочисленными достоинствами и в большинстве своем мудрее мужчин, но, должна признать, есть вещи, которые нам недоступны.
Пока Джеймс осваивался с мыслью, что тетка фактически признала, что существуют задачи, которые ей не по силам, она добавила:
— Ты ведь встретишься с ним, не так ли?
Вопрос показался Джеймсу оскорбительным. Только бесчувственное чудовище могло не откликнуться на просьбу ребенка.
— Разумеется, я встречусь с ним. Впрочем, меня удивляет выбор места.
— Охотничий домик лорда Дэнбери? — Агата пожала плечами. — Это не так уж странно, как тебе кажется. После смерти графа им никто не пользуется. Седрика охота не привлекает, да и в любом случае он безвылазно торчит в Лондоне, поэтому я предложила его Элизабет, но она, естественно, отказалась.
— Естественно, — тихо вымолвил Джеймс.
— О, я знаю, ты считаешь ее слишком гордой, но правда заключается в том, что у нее пятилетний срок аренды на коттедж, так что переезд ничего бы им не сэкономил. А ей не хотелось лишний раз срывать детей с места. — Леди Дэнбери поставила Малкольма на задние лапки и поцеловала его в нос. — Ну разве он не душечка?
— Смотря что вы понимаете под словом «душечка», — сказал Джеймс с единственной целью подначить тетку. Кот заслужил его вечную благодарность за то, что привел его к Элизабет, когда на нее напал Фелпорт.
Графиня одарила его сердитым взглядом.
— Как я уже сказала, Элизабет отказалась. Однако она не исключает того, что придется переехать в охотничий домик, когда кончится срок аренды на коттедж, и сводила туда детей. Юному Лукасу там очень понравилось. — Она задумалась. — Наверное, из-за охотничьих трофеев. Маленькие мальчики любят такие вещи.
Джеймс бросил взгляд на часы, стоявшие в углу. Если он хочет успеть на назначенную Лукасом встречу, ему нужно выйти через четверть часа.
Агата пренебрежительно фыркнула и поднялась, позволив Малкольму запрыгнуть на пустую книжную полку.
— Оставляю тебя в твоей собственной компании, — сказала она, опираясь на трость. — Я скажу слугам, чтобы не ждали тебя к ужину.
— Не думаю, что это надолго.
— Как знать. Если мальчик обеспокоен, тебе придется побыть с ним некоторое время. Кроме того, — она обернулась к нему, задержавшись в дверях, — в последние дни ты не слишком баловал нас своим присутствием за столом.
Остроумный ответ испортил бы ее величественный уход, поэтому Джеймс ограничился кривой улыбкой, глядя, как она медленно шествует по коридору, постукивая тростью при каждом шаге. Он давно усвоил, что в половине случаев все только выгадают, если последнее слово останется за Агатой.
Вернувшись в библиотеку, Джеймс поднял стакан с виски и выплеснул его содержимое в открытое окно. Поставив стакан на стол, он огляделся по сторонам. Взгляд его упал на красный томик, доставивший ему столько беспокойств.
Он подошел к полке и взял тоненькую книжку, перебрасывая ее страницы. Книга почти ничего не весила, что казалось странным, учитывая ту роль, которую она сыграла в его жизни. А затем, повинуясь импульсу, который не взялся бы объяснить, сунул ее в карман сюртука.
