Троцкий, которому Политбюро поручило совместно с Чичериным и Ворошиловым представить анализ чрезвычайно сложной ситуации, складывавшейся в советско-китайских отношениях, в докладе 26 марта 192 6 г. настаивал на необходимости для Советского Союза проводить в Китае очень осторожную политику, даже если она будет задерживать развитие революционного движения в стране. Любое необдуманное выступление Гоминьдана или КПК против иностранных интересов в Китае или против Японии грозило обернуться, по мнению докладчика, созданием антисоветского фронта всех империалистических государств. В этих условиях СССР должен был «поддерживать лояльные отношения со всеми существующими в Китае правительствами». В момент, когда Политбюро обсуждало доклад Троцкого, политическая ситуация в Китае резко изменилась. 20 марта Чан Кайши предпринял меры по усилению своей личной власти в Гоминьдане. Он приказал арестовать большое число коммунистов и предписал резко сократить их количество во всех органах Гоминьдана. После этого Чан Кайши предпринял решительное наступление на север. Успех наступления был значительно облегчен благодаря содействию китайских коммунистов, которым Москва приказала не только оставаться в составе Гоминьдана, но и помогать Чан Кайши всеми возможными средствами. (Например, гася, в случае необходимости, рабочие и крестьянские волнения.)
В то же время Бородин пытался использовать для достижения своих целей «внутренние противоречия» в Гоминьдане. В октябре 1926 г., когда националистические гоминьдановские войска заняли Ухань, Бородин инспирировал «откол» от Гоминьдана нескольких его деятелей, образовавших свое правительство, так называемый «левый Гоминьдан», в которое вошли и два министра-коммуниста. По мере того как «политические игры» в Китае принимали все более запутанный характер, отношения Советского Союза с Чан Кайши быстро ухудшались. Гоминьдановское руководство было полно решимости разгромить китайских коммунистов и избавиться от московских «советников». Ситуация усугублялась тем, что, выступая 5 апреля 1927 г. перед московскими коммунистами, Сталин имел неосторожность раскрыть планы советского руководства по отношению к «правому» Гоминьдану, согласно которым представителей последнего следовало использовать, а затем избавиться от них.
Чан Кайши решил предупредить события и уже через несколько дней (12 апреля) отдал приказ арестовать и казнить тысячи коммунистов в Шанхае. 14 апреля Коминтерн выступил с развернутым протестом, обвинив империалистические круги в разрушении единства Гоминьдана и подкупе Чан Кайши, предавшего революцию и китайский народ. Советское руководство тем не менее по-прежнему делало ставку на «левый Гоминьдан», в ряды которого должны были проникать китайские коммунисты. С критикой этой политики выступила левая оппозиция во главе с Троцким, полагавшим, что в Китае наступил подходящий момент для создания Советов. На протяжении нескольких месяцев, вплоть до созыва в декабре 1927 г. XV съезда партии, «китайский вопрос» продолжал оставаться в центре политических дебатов в СССР, в которых «шанхайский расстрел», спровоцированный безответственным заявлением Сталина, стал одним из «ударных» аргументов левой оппозиции.
В конце 1927 г. «левый Гоминьдан» распался. В декабре коммунисты подняли восстание в Кантоне, за подавлением которого последовал разрыв дипломатических отношений между СССР и Китаем. Поражение китайских коммунистов совпало по времени с разгромом троцкистской оппозиции на XV съезде партии. В 1928 г. Коминтерн и руководство ВКП(б) выступили с лозунгом оппозиции о «создании Советов в Китае». Но время уже было упущено, влияние Гоминьдана стремительно росло, Чан Кайши занял Пекин, и объединение Китая под его эгидой казалось вполне реальным.
На VI конгрессе Коминтерна большевистское руководство, несмотря на полный крах осуществлявшейся им с начала 1926 г. политики в отношении Китая и ее катастрофические последствия как для советской дипломатии и Коминтерна, так и для китайских коммунистов, не признало своих ошибок. Напротив, в кулуарах конгресса Сталин заявил, что «мы были правы», «мы шли по стопам Ленина» и что сражения в Кантоне позволили раздробить силы империализма, ослабить его и, таким образом, обеспечить развитие и процветание очага мировой революции — Советского Союза.
III. БОРЬБА ПРОТИВ «СОЦИАЛ-ФАШИЗМА» И «ОБОСТРЕНИЕ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ ПРОТИВОРЕЧИЙ» (1928 — 1933)
1. VI конгресс Коминтерна: крутой поворот
Разработанная под непосредственным руководством Сталина и одобренная VI конгрессом (июль — сентябрь 1928 г.) стратегия Коминтерна определила основные направления советской внешней политики в период с 1928 по 1933 г. Этот конгресс (совпавший с началом наступления сталинского руководства на Бухарина) был отмечен глубокими расхождениями в оценках международной ситуации и во взглядах на тактику Коминтерна в ближайшие годы. Бухарин, в то время еще генеральный секретарь Коминтерна, защищал точку зрения, согласно которой ситуация в мире отличалась достаточной стабильностью, а развитие экономического кризиса в ведущих капиталистических странах непосредственно не вело к революционной ситуации. По его мнению, в переживаемый момент все внимание следовало сосредоточить на обеспечении единства в рабочем движении (профсоюзов, социалистических и коммунистических партий) и на борьбе с сектантством, грозящим изоляцией коммунистов. Полностью противоположные взгляды развивал в своих выступлениях Сталин. Драматизируя ситуацию, он утверждал, что из-за нависшей над ведущими капиталистическими странами угрозы глубочайшего экономического кризиса и революционных потрясений напряженность международных отношений достигла своего предела. В связи с этим выдвигались следующие тактические установки:
— отказ от всякого сотрудничества с социал-демократами (которые преподносились как «главные враги рабочего класса»);
— борьба против реформистских влияний среди рабочего класса, предполагавшая уход из существовавших профсоюзных структур и создание новых, революционных профсоюзов;
— очищение коммунистических партий от всех колеблющихся, в особенности от «правых уклонистов».
Принятые конгрессом после дискуссий резолюции означали серьезное поражение Бухарина. Большинство выдвинутых им тезисов не нашло поддержки даже со стороны членов его собственной партии, и в них были внесены исправления в духе сталинских установок. Социал-демократия была признана «самым опасным врагом рабочего движения». Горькие разочарования после китайских событий привели к тому, что и национальные движения были причислены к носителям антиреволюционной идеологии. Особо была подчеркнута необходимость очищения компартий от всех «колеблющихся элементов» и установления «железной дисциплины» не только внутри партии, но и в отношениях между компартиями разных стран, что должно было выражаться в подчинении интересов каждой партии решениям руководства Коминтерна.
Во время конгресса или сразу после него было «образумлено» большинство компартий, причем особенно это коснулось компартии Германии, которой в качестве генерального секретаря был навязан Э.Тельман, ранее единодушно отстраненный от исполнения этих обязанностей ее Центральным Комитетом. Подчинение специфических интересов каждой партии интересам большевиков превращалось в одну из основ коммунистической идеологии. Подлинным революционером признавался лишь тот, кто был готов безоговорочно защищать Советский Союз. Те лее, кто полагали возможным защищать мировое революционное движение без Советского Союза или вопреки ему, рассматривались как враги революции, псевдореволюционеры, которые рано или поздно перейдут в лагерь врагов революции. Лозунг «солидарности трудящихся» (коммунистов и социалистов) одной страны был заменен требованием безграничной преданности Советскому Союзу, его коммунистической партии и его вождю.
2. Миф о «капиталистическом окружении»
Состоявшийся в апреле 1929 г. X пленум Исполкома Коминтерна довел до логического конца принятую годом раньше установку: социал-демократия стала «социал-фашизмом». В совместном докладе Д.Мануильского и О.Куусинена утверждалось, что цели фашистов и социал-демократов идентичны, разница же заключается в тактике и главным образом в методах. Не вызывало сомнений, что по мере своего развития «социал-фашизм» все более будет походить на «чистый фашизм».
До конца 1933 г., поставив во главу угла борьбу с социал-демократией, Коминтерн и советское руководство закрывали глаза на опасность стремительно растущего германского национализма и фашизма. В представлениях Москвы усиление Германии, символизирующее жизненную силу фашизма, было направлено против Великобритании и Франции (названной Сталиным в речи 27 июня 1930 г. на XVI съезде партии «самой агрессивной и милитаристской страной из всех агрессивных и милитаристских стран мира») и являлось позитивным фактором в развитии международных отношений, так как способствовало обострению противоречий между ведущими капиталистическими державами.