В качестве последнего средства Калл вытащил пистолет, приложив его к голове бизона чуть пониже уха, и выстрелил. Животное сделало шаг вперед и рухнуло на колени. Трое рейнджеров отошли подальше, опасаясь, как бы бизон не перевернулся и не задавил их, но ничего не случилось. Его голова поникла, и он издох.
— О, если бы поблизости протекал ручеек — я так хочу обмыться, — произнес Гас.
Он не переносил запаха крови и был потрясен, увидев, что покрыт ею с головы до ног, да еще тогда, когда нет никаких возможностей смыть ее с себя.
Все трое повалились от усталости на траву и отдыхали — они слишком вымотались, чтобы немедленно взяться за разделку добычи.
— Как же индейцы убивают их? — спросил Калл, глядя на бизона. Казалось, что тот просто отдыхает, положив голову на передние ноги.
— Стрелами, как же еще? — ответил ему Длинноногий.
Калл промолчал, но снова почувствовал себя чужим на этих землях: чтобы убить всего одно животное, понадобилось трое рейнджеров с ружьями, пистолетами и ножами, да целый час времени, а индейцы управлялись с этим делом одними стрелами — он сам видел, как они завалили нескольких бизонов на дне каньона Пало-Дуро.
— Все бизоны этому в подметки не годятся, — заверил Длинноногий. — Мне еще никогда не доводилось видеть такого здоровенного.
— Да черт с ним. Мне так хочется помыться, — не слушал его Гас.
21
Длинноногий Уэллейс вырезал у бизона лишь язык и печень. Язык он спрятал в переметную суму, предварительно густо посыпав солью, а печень разрезал на куски и ел сырой, капнув на кусочки пару капель жидкости из желчного пузыря животного.
— Немного желчи делает печенку еще вкуснее, — пояснил он, предлагая нарезанные кусочки Каллу и Гасу.
Калл съел три или четыре куска, а Гас взял в рот лишь один, да и тот вскоре выплюнул.
— Разве мы не можем ее приготовить? — спросил он. — Я изрядно проголодался, но не настолько, чтобы глотать сырое мясо.
— Вот завтра ты проголодаешься основательно, если нам не повезет, — пробурчал Длинноногий.
— Я поджарю мясо прямо сейчас, — снова предложил Гас — по всему было видно, что Длинноногий сочтет его до смешного привередливым.
— Полагаю, что если ты сожжешь всю свою одежду, то, может, и подпалишь немного кусочек или даже пару кусочков, — проговорил Длинноногий и жестом руки показал на пустынную равнину вокруг.
Нигде, куда только доставал взор, не видно было ни кустика, ни деревца, пригодного в качестве топлива. Местность не была совершенно ровной, но она все же оставалась абсолютно голой.
— Что за проклятое место, — выругался Гас. — Дрова тут нужно носить с собой, иначе жри сырое мясо.
— Есть еще бизонье дерьмо, собирай его, пожалуйста, — сказал Длинноногий. — Я не раз жарил печенку на бизоньих кизяках, но в этих местах бизонов явно мало. Мне не нравится шагать десяток миль, чтобы собрать достаточно кизяка на вашу радость.
Отъезжая от убитого бизона, они заметили двух волков, трусцой приближающихся к этому месту. Волки находились пока на порядочном расстоянии, но появление на равнине двух живых существ уже обнадеживало, особенно Гаса. Он чувствовал себя более спокойно в отряде рейнджеров, нежели в обществе лишь Калла и Длинноногого. На безбрежной равнине без конца, без края они были всего лишь тремя крошечными человеческими пятнышками.
Длинноногий наблюдал за волками с интересом. Волки нуждались в воде, как нуждались в ней и люди. Звери вовсе не казались истощенными — стало быть, где-то в пределах нескольких миль имеется вода, знать бы только, в какую сторону надо ехать.
— Волки и койоты близки к собакам, — заметил он. — Вокруг стоянки людей всегда крутятся койоты — люди им нравятся или же им нравятся, по меньшей мере, их объедки. Надо бы поймать щенка койота или даже парочку для нашего полковника и научить их охотиться и приносить ему добычу. Они заменят ему того пса, которого ты не удержал.
Калл подумал, что все они, вероятно, умрут от голода. Любезно, конечно, со стороны Длинноногого рассуждать о полковнике и его любимых животных в то время, когда они находятся в такой отчаянной ситуации. Полковник, конечно, тоже находится в такой же ситуации, даже в гораздо худшей — ему надо думать о всех рейнджерах отряда, он обязан беспокоиться об их питании и спасать их от голода, а не о том, кем ему заменить огромного ирландского волкодава.
Они скакали всю ночь напролет и нигде не наткнулись на воду. Скакали они неспешно, но зато упорно, без передышек. И только когда занялась заря вдоль всего необозримого горизонта на востоке, они решили остановиться и отдохнуть. Длинноногий предложил им нарезанные полоски бизоньего языка Калл съел несколько полосок. а Гас есть не стал, предпочитая конину.
— Не могу я никак привыкнуть есть язык, — сказал он — Моя мама не одобрила бы. Она приучала меня разборчиво относиться к пище, прежде чем положить ее в рот.
Калл задал себе вопрос, а как выглядела его мать, у него остались о ней лишь смутные воспоминания, как она сидит на козлах в повозке. Хотя, по правде говоря, он не был твердо уверен, что женщина, возникающая в его воспоминаниях, — его мать Может, она и не мать, а тетка. Так или иначе, его мать ничего не говорила ему относительно пиши.
Во время долгого и медленного дневного перехода муки голода вскоре показались мизерными по сравнению с жаждой. Целых полтора дня им не попадался никакой водный источник. Длинноногий предупредил их, что если к следующему утру они не найдут воду, то будут вынуждены убить лошадь и пить жидкость из ее мочевого пузыря. Кроме того, он порекомендовал им нарезать из седельных стремян маленькие полоски кожи и жевать их, вырабатывая тем самым слюну. Это был действенный прием, приносящий определенный результат на короткое время. Жуя кожаные полоски, рейнджеры не так остро ощущали жажду. Однако к вечеру слюна у них стала длинной и тягучей. Язык распух так, что нельзя было сомкнуть губы. Самое же худшее заключалось в том, что всех преследовала навязчивая мысль, как они безрассудно израсходовали воду во время дождей и тогда, когда ее было вдосталь.
— Я бы не пожалел трехмесячного жалованья, только бы переплыть сейчас Бразос, — сказал Гас. — Думаю, тогда я вылакал бы полреки.
— А ты бы отказался от той девушки на оптовом складе за глоток воды? — спросил его Длинноногий. — Вот тебе такое испытание. — И он подмигнул Каллу.
— Я мог бы вылакать полреки, — повторил Гас.
Вопрос о Кларе он счел неуместным в сложившихся обстоятельствах и не собирался отвечать на него Если бы он даже умирал от голода, то в последние минуты, как он решил, думал бы о ней.
