— Вы были очень влюблены?
Я заколебалась: стоит ли быть совершенно откровенной?
— Конечно, нет! — заключил Джейк. — Тогда почему вы вышли за него замуж?
— Амарилис объявила о помолвке, и я решила, что мне пора сделать то же самое. Все хотели, чтобы я вышла замуж за Эдварда, и его семья, и моя…
— Он богат, полагаю? Из хорошей семьи? — с иронией спросил он.
— Не слишком богат, но состоятелен и имеет свое дело в Ноттингеме… Это добрые приличные люди, моя семья полюбила их. Кстати, если бы не вы, то мы никогда не познакомились бы с ним!
Он удивленно посмотрел на меня.
— Это случилось, когда мы ехали в Ноттингем… Тогда вы должны были предстать перед судом. Тогда мы с семьей моего мужа и познакомились. Наши семьи подружились, и, когда Долли умерла, Баррингтоны купили Грассленд. Так они стали нашими соседями…
— Значит, вы совершили помолвку, потому что так поступила Амарилис?
— Ну, что-то вроде этого… А потом с Эдвардом произошел этот ужасный случай! Мой муж был таким храбрым, таким чудесным! Он хотел освободить меня от данного ему слова, но я не согласилась!
— Это жизнь не для вас, — промолвил Джейк.
— Это жизнь, которую я выбрала!
— Вы рождены не для того, чтобы быть монахиней: вы эмоциональны и полны жизни!
— А вы были рождены для того, чтобы стать рабом? Что Вы имели в виду, говоря, что я рождена не для этого? Мы все рождены для того, что нам предназначено судьбой!
— Я не мог предотвратить того, что произошло со мной. Неужели я мог стоять в стороне и смотреть, как истязают Ли?
— А я могла нарушить обещание и бросить Эдварда только потому, что он стал инвалидом?
— Вы сделали просто благородный жест! Что за идея — связать себя на всю жизнь с инвалидом?
— А вы? Чуть не погибнуть, отправиться на семь лет на каторгу ради какой-то девчонки?
— Вы хотите сказать, что мы оба?…
— Не знаю. Я могу лишь сказать, что сделала то, что была обязана сделать, и, полагаю, то же самое относится к вам!
Он взял мою руку и пожал ее.
— Какой серьезный настрой у нашей встречи! Я-то думал, что она доставит нам удовольствие, будет весело, когда мы встретимся спустя долгие годы. Следовало бы больше радоваться кашей встрече. — Он наполнил мой стакан бургундским и поднял свой. — Давайте веселиться!
Грустное настроение исчезло, и Джейк сразу же стал похож на того смеющегося цыгана, которого я знала много лет назад.
Он стал рассказывать о своем поместье в Корнуолле и так живо описывал его, что я прекрасно представила картину — особняк из старого серого камня, с крепостными башнями, с длинной галереей, где, естественно, водятся привидения. Ни один дом в Корнуолле не может называться старинным, если в нем нет привидений. «Мы ведь живем неподалеку от мавров, да и море у нас рядом. Надеюсь, вы когда-нибудь навестите меня?»
Мне хотелось верить в то, что это когда-нибудь случится. Так действовал на меня Джейк. Он заставлял меня погрузиться в мир, где все возможно. Я вновь становилась юной и беззаботной и могла на время забыть, что обременена долгом и ответственностью. Я видела себя прогуливающейся по этому дому и восхищавшейся длинной галереей, башней со шпилем. Мысленно я видела часовню, большой холл и сад, полный азалий, рододендронов и гортензий — розовых, синих и белых. Джейк был хорошим рассказчиком и описывал все так живо и красочно, что мне захотелось увидеть все это своими глазами.
Я вернулась к реальности, осознав, что прошло довольно много времени. Моя семья начнет беспокоиться, следует собираться домой.
Не спеша мы возвратились к лодке, и на обратном пути я ощущала легкую грусть. Я позволила себе погрузиться в мечты, а расставшись с ними, осознала, как никогда сильно, что мое замужество с Эдвардом было поспешным и необдуманным. Я глядела на Джейка, сидящего за веслами, улыбавшегося мне многозначительной улыбкой. С его лица исчезла та печаль, с которой он рассказывал мне о своих скитаниях… Я была в сильном замешательстве: мне не хотелось расставаться с ним, хотелось постоянно ощущать радость, которую он излучал. Она была тем более удивительной, если принять во внимание страдания, пережитые Джейком за долгие годы каторги. Их особенно тяжело переносить такому человеку, как Джейк.
В минуты, проведенные на реке, я говорила себе: «Должно быть, я влюбляюсь?» Я думала, что этого никогда не произойдет со мной, но это произошло… слишком поздно!
Мы выбрались из лодки и пошли к нашему дому. Сейчас, видимо, было около трех часов дня. Я была несколько раздражена и расстроена, совсем забыв о том, что обо мне могут беспокоиться.
Мы вышли на Пиккадилли. Должно быть, я бессознательно ускорила шаг, так как Джейк спросил:
— Вы, наверное, спешите?
— Я и не думала, что уже так поздно!
— Давайте свернем сюда: так мы сократим путь.
В этот момент я заметила ее и мгновенно узнала. Это была та самая девушка, которая когда-то притворялась слепой. Сейчас она выглядела совсем по-иному! И уж, несомненно, была зрячей! На девушке была дорогая, но весьма крикливая одежда: щеки ярко нарумянены, а остальное лицо набелено; глаза, которые когда-то выглядели столь трогательно незрячими, были густо обведены краской. Она перешла через дорогу и вошла в дом.
— Что это за место? — спросила я Джейка.
— Клуб «Фринтон», — ответил он.
— «Фринтон!» Я слышала о нем: именно здесь Джонатан проиграл когда-то большую сумму. Что это за заведение?
— По-моему, у него весьма дурная репутация!
Все это было очень странно. Что девушка делала в этом клубе? Что-то следовало предпринять, но я не знала, что именно.
— А вы знаете, кто им владеет?
— Говорят, мадам де Ларж.
— Я слышала о ней.
— У нее несколько таких клубов. Говорят, что там творятся какие-то темные делишки. Клуб посещают проститутки и молодые шалопаи — а возможно, и не только молодые. У них больше денег, чем здравого смысла! Таких мест довольно много в Лондоне. Владелицей их считается мадам де Ларж, но я слышал, что это всего лишь подставное лицо, за которым стоит какая-то организация.
— А зачем нужна анонимность?
— Это весьма непристойный бизнес! Меня не удивило, если бы оказалось, что реальными владельцами этих клубов являются какие-нибудь «столпы общества»!
Я была потрясена: после стольких лет вдруг встретить ту самую девушку, которая когда-то преследовала меня в ночных кошмарах. Это просто обескураживало.
Когда я рассказала об этом своим родителям, то отец заметил:
— Это явно беспутная женщина, многие из них посещают эти клубы! Мы ничего не сумеем добиться даже если отыщем ее: все случилось слишком давно!
