когда в следующий миг Коэн отшатнулся от Фредерика, намеренно останавливаясь и ожидая, когда светлый пройдёт дальше.
– Пойду вмешаюсь в идиллию Сары и Айвен, – тем временем проговорила рядом Сильфа.
– Тебе скучно? – осведомился Люций.
– Немного.
Люций заметил, как Зефирос скользнула вперёд, обходя по дуге группку даэвов из ордена Чёрных Скал, которые и раньше держались вместе, а теперь же предпочитали даже не вступать в диалог с другими учениками, и следом протиснулась между Сарой и Айвен, взяв последнюю под руку. Дэва и с Сорель пыталась проделать подобное, но та за мгновение до сделала какой-то пируэт, в котором отсутствовала танцевальная мягкость и виднелась некая спокойная упрямость, – и уклонилась от хватки Зефирос. Сильфа давно превратила в соревнование свои попытки прикоснуться к Саре и прочитать её эмоции, но пока победа явно оставалась не на стороне эмпата из ордена Западных ветров.
«Но возможно, хотя бы один раз ей удалось», – промелькнула мысль в голове Люция, когда он подумал о словах Сильфы, что у него получилось.
Следя боковым зрением за Коэном, Моран шагнул к нему, когда они поравнялись. Див встрепенулся, когда заметил Люция.
– Нечисть! Испугал меня, – переводя дыхание, проговорил Коэн. – Ты слишком тихо ходишь!
– Я даже не старался, – пошутил Люций и, глянув в спину Пшеницы, спросил: – Чего он хотел?
– Да чего он может ещё хотеть? – отмахнулся Коэн. – Прознал, что мы в курсе о поединке «Правосудие Богов». И сказал нам не расслабляться.
– Неужели? – насмешливо протянул Люций.
– Ага, – ухмыльнулся Коэн. – Где Блез? У него воды ещё много осталось, обещал дать. Моя уже закончилась. – Даэв припустил вперёд, прежде чем Моран успел хоть что-то сказать.
Несколько секунд див шёл в тишине, прислушиваясь к пению птиц и щурясь от яркого солнца, остановившегося на самой верхней своей точке, перед тем как начать двигаться к горизонту.
– Люций. – Сорель поравнялась с ним. Обычно они старались меньше разговаривать, когда вокруг было столько народу.
– Твоё место заняла Сильфа? – заметил Моран, смотря на Зефирос, которая все ещё держала Айвен под руку, хотя последняя явно не пребывала в восторге, всем телом, насколько это было возможно, отклоняясь в сторону.
– Она упрямая, – нахмурилась Сорель. – Для неё чтение чужих эмоций как игра.
– Сильфу не мучают угрызения совести.
– Больше похоже на отсутствие такта, – отозвалась Сара и опустила взор к земле. – Но, полагаю, не мне об этом говорить. Люций… – проговорила она за мгновение до того, как посмотреть ему в глаза. – Что бы Коэн тебе ни сказал. Он соврал.
Последнее стало неожиданностью для Люция. Он рассчитывал услышать что угодно, но не это. Взгляд дива потемнел.
– Ты почувствовала?
– Да. Случайно, – кивнула дэва. – Не думаю, что это что-то важное. Но я посчитала, что должна сказать. – В следующее мгновение её лицо стало строгим и непроницаемым. И она прибавила шаг, неспешно, но непреклонно догоняя Айвен, которая наконец-то осталась одна и, озираясь по сторонам, искала Сару.
Сара Сорель
Фредерику и мне понадобилось гораздо больше дней, чем я могла предположить, после той ссоры, чтобы вновь начать разговаривать. И случилось это вечером на привале, накануне того дня, когда нам предстояло разойтись: брату отправиться на охоту в горы, а мне – в Ветию. Фредерик приблизился один, когда прошёл ужин и даэвы коротали последние минуты перед костром, – наставник не следил за временем отбоя, он даже разговаривал редко, предпочитая лишь наблюдать. И, помня о последнем, молодые даэвы следили за собой, зная, что по завершении охоты каждому воину будет выставлена оценка.
– Мы можем поговорить? – прозвучала одна единственная фраза из его уст.
Помедлив, я кивнула, отложив в сторону книгу с описанием ядовитых растений. После путешествия с наставником Лавром меня заинтересовала та тонкая грань для некоторых лекарственных растений, перейдя которую, они несли лишь вред. Подобных видов оказалось достаточно много, и у некоторых из них имелись любопытные свойства.
Мы с Фредериком пошли по тропинке, которая вскоре исчезала, упираясь в невысокую поросль молодых деревьев. Несколько секунд царила полнейшая тишина – потребовалось время, чтобы потревоженная нами ночь возвратила свои звуки.
– Прошло уже много дней, Фредерик, – заметила я, слыша, как вернулся стрекот сверчков. – Я хотела обсудить всё раньше, – добавила, вспоминая, как накануне первая пришла к домику, который он делил с другими светлыми. Но несмотря на то что до отбоя оставалось совсем немного, в своей комнате его не было.
– Да, верно. – Брат мягко улыбнулся. – Мне надо было обдумать происходящее. Тот укор, который я увидел в твоём взгляде… Он задел меня. – Фредерик остановился, смотря на свою руку. На его ладони лежал листик, сорванный по пути сюда. – Да, я сказал светлым не помогать теневым. Не открыто, только если есть возможность уклониться от приказа и в стенах академии. Но я не сделал ничего такого, чем бы не занимались теневые. В свою очередь, теневые в то время делали вылазки и воровали вещи светлых будто трофеи. Эти соперничество и вражда были всегда. Она угасает, а после разгорается по новой. – Фредерик сжал кулак и перевернул руку, почти сразу разомкнув пальцы. Измятый листок скользнул к земле в темноте ночи, а брат вдруг коснулся шеи, вытаскивая наружу голубой кулон, увитый серебряными лозами металла.
– Что ты делаешь? – спросила, когда Фредерик стал снимать ограничитель моего дара с шеи.
– То, что ты просила, – проговорил он, протягивая руку, прося мою в ответ. Кристалл, перенявший тепло его тела, лёг в ладонь. Когда ограничитель оказался в моих руках, на меня нахлынули чужие чувства. Фредерик накрыл мою руку своей, сжимая мои пальцы поверх кулона. А его эмоции достигли пика – кипящие, они обволакивали меня. Это был дикий страх меня потерять, горечь, привязанность и зацикленность, которая вызывала смешанные чувства. Последняя эмоция имела тёмный оттенок, ощущалась льдом, который говорил о болезненности испытываемого.
– Я хочу, чтобы ты мне поверила, Сара, – почти шёпотом продолжил он. Не отнимая от меня взора карих, как жидкая карамель, глаз. – В то время я не знал, что всё обернётся именно так. Это был глупый приказ, попытка выйти победителем в этих распрях. Но гибели я никому не желал. И, слава Богам, этого не произошло.
Брат опустил голову, смотря себе под ноги. Но его пальцы напряглись, ещё крепче сжимая мой кулак, так, что кристалл впился своими гранями в кожу, причиняя ноющую боль.
В его словах не было и капли лжи, лишь истина. Я чувствовала это, эмоции никогда не лгут.
Я же подняла взор, мимолётно подмечая огонь костра, едва видневшийся сквозь листву. Несмотря на то что мы отошли достаточно далеко от стоянки даэвов,
