«Я тоже хочу стать гвардейцем», — признался однажды Тан.
Капитан лишь головой покачал: не годился мальчишка. Крестьянин — он крестьянин и есть. Не брали в его отборный полк безродных. У него что ни вестовой — так саблей махать начал раньше, чем ходить научился. Подрастет — он его, конечно, куда-нибудь пристроит. Можно отправить в вольградскую стражу или отдать в обучение к писарям в Совет. Жалко конечно, но сыну рыбака, думал он, воином не стать. Тут же не только в науке дело…
Кольд замолчал, глотнул остывшего вина, поморщился. Подкинул кольца, поймал в кулак, стиснул, а потом закрыл глаза и повторил:
— Не стать рыбачьему сыну воином, так думал капитан алых гвардейцев — он ошибался. Не пойти воину по пути пахаря, не сковать меч кашевару. Не важно в какой семье рожден смертный — едва сделав первый вдох, они обретают Путь. И как не обманывай себя, все равно однажды ты встанешь на него. Судьба — шутница, именно благодаря ей, всемогущей и всевластной, в семье бедняка родился Воин, которого однажды назовут Величайшим.
Тан не смирился с отказом, хотя капитан и постарался объяснить ему все. Он тайком подглядывал за тренировками гвардейцев, а потом, когда выдавалось свободное время, сбегал в лес и тренировался с сухой палкой, воображая, что в его руках настоящая, боевая сабля. Многого бы он так не добился, но Огнь хранит свои души, помогает им в пути.
Ему было двенадцать, и капитан уже собирался отправить его в ученичество в Совет, когда из Вольграда с проверкой приехала в полк маг. Алина Огненная ее звали.
Капитан сказал Тану, чтоб на глаза ей не показывался, но тот не послушался. Очень уж ему хотелось посмотреть на настоящую ведьму, что из самого Вольграда, в Академии училась. Огненная гвардейцев выстроившихся осматривала, тут-то и заприметила мальчишку, что прятался за их спинами.
«Кто это у нас тут такой?» — вытащила она его из-за спин старших товарищей. — «Никак щенок приблудный?»
«Да не щенок, всего лишь Тан, он у нас тут по мелким поручениям бегает, не серчайте, госпожа маг, ребенок он, как есть ребенок, хотел хоть одним глазком на Вас глянуть», — поспешил капитан на помощь мальчишке. Он-то хорошо знал нрав огненный…
«Щука?», — переспросила маг, все еще держа изрядно подросшего Тана за шкирку. Глянула на него, потом усмехнулась и пробормотала задумчиво. — «Щука ли?»
Отпустив своего пленника, маг еще раз осмотрела его.
«Хочешь в полк вступить?» — спросила она. — «Вижу, хочешь, глазища вон как сияют… Что ж… Не по закону это, но я дам тебе шанс. Победишь меня, Щука, дам тебе крылья, чтоб в небо взлететь»…[25]
«Госпожа маг, да что ж вы…», — капитан побледнел, встал перед мальчишкой онемевшим. — «Вы ж его одним ударом. Мы его учили помаленьку, но против Вас и я бы не выстоял! Пожалейте ребенка глупого!»
«Я согласен», — раздалось из-за его спины.
«Дурак!» — капитан развернулся, отвесил мальчишке оплеуху. — «Что, не помнишь, чем Щука закончила?! Не полететь тому, кто плавать рожден!»
«Даже если он проиграет, я оставлю ему жизнь», — пообещала маг. — «Ему нужно будет лишь попросить пощады».
Ничуть не успокоенный ее словами, капитан понимал, что не сможет заставить передумать ни мага, ни глупого мальчишку. Скрепя сердце, он приказал гвардейцам освободить плац.
«Дайте ему оружие», — крикнула маг, сбрасывая алый плащ. Забренчали цыганские серьги — гроздья монеток. Вспыхнули хищные карие глаза, блеснули ровные белые зубы в улыбке. — «А ты, Щука, помни: попросишь пощады, я тебя добивать не стану. Не попросишь — лишишься своей жалкой жизни».
Конечно Тан проиграл. Что он, впервые взявший в руки боевое оружие, мог против огненного мага? Но он не сдавался. Словно безумный, он вновь и вновь бросался на Огненную.
«Мне это надоело», — она мотнула головой и, выбив саблю из рук мальчишки, со всей силы ударила его в лицо. Затрещало вокруг нее пламя, закружила огненная спираль. Тан отступил, тяжело дыша, он ждал, уже понимая, что проиграл. Не то, чтобы он рассчитывал на победу, но хоть раз мага задеть — и то, знал бы, что не зря… — «Проси пощады, Щука».
«Никогда!», — рыкнул мальчишка, бросаясь на мага. Огненная плеть ударила его по щеке, он взвыл, но не отступил. Выхватил из-за голенища маленький кинжал, ударил не глядя… И покатился по земле, пытаясь сбить пламя…
«Бой окончен», — произнесла тем временем маг. Гвардейцы тут же бросились к Тану.
«Говорил же тебе, балда!» — сплюнул капитан, осматривая вздувший, покрасневший рубец от огненной плети. — «И так не красавец был, а теперь ни одна девка на тебя не глянет! И все ради чего?!»
«Он победил», — тихие слова Огненной погрузили плац в мертвую тишину. Не дождавшись ответа, она подошла к Тану, сжавшему до скрипа зубы, старающемуся не взвыть. — «Ты победил, мальчик».
Она отняла руку от щеки, на которой теперь белела тоненькая ниточка шрама. Ее ладонь была испачкана в тягучей золотой смоле…
«Но Тан же…» — капитан подумал, что ослышался.
«Он — не Щука», — махнула рукой маг. Несколько капель жидкого золота попали Тану на щеку, зашипели, словно вода, на тлеющие угли попавшая. — «Я даю ему новое имя — Тиан.[26] Этот мальчик победил, ибо сумел посмотреть в лицо своей смерти и не попросить пощады. Как только я вернусь в Вольград, подам в Совет просьбу о зачислении его в твой полк. Выучи его, капитан алых гвардейцев. Не жалей знаний и умений, однажды Тиан превзойдет тебя. Он станет Великим, я вижу пламя, что горит в его груди, вижу безумие в его глазах, вижу»…
Он продолжал рассказывать, но я уже не слушал…
Значит, вот оно как? Она увела в Огнь Первого Берсерка… А теперь обрекла на ту же участь меня — Последнего. Мой Род принадлежал ей с самого начала, с того момента, как она взглянула на мальчишку, одержимого его Мечтой.
Она имела на это право. Первый Берсерк продал ей свой Род за жалкую бумажку, назначение в элитный полк. Воином он мог стать и начав простым стражником, так нет…
Ему было сорок семь, когда дикари пришли из-за Вьюжных лесов… И не было спасения Великому Граду и его людям. И пронесся над Росью стон-крик… Тиан к тому времени уже сменил своего приемного отца, встал во главе полка. Уже при жизни он заслужил, чтобы зваться Великим. Не было в Роси человека, чтоб не слышал о Тиане Берсерке.
Не было надежды у Великого Града, не было спасения… Громыхали катапульты, рушились стены и дома, в воздухе висел отвратительный сладкий запах отданной огню человеческой плоти. Мерно позванивали бубны шаманов, молящихся своим отвратительным богам, рыдали женщины, потерявшие под стенами Града своих отцов, мужей и сыновей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
