— Следовательно, ни один из нас не застрахован от любопытства.
— Увы! Противостоять бурной деятельности детективного агентства слуг можно одним единственным способом: не обращать на нее внимания. В конце концов и у его представителей, несомненно, имеются свои секреты. И у них случаются любовные истории, измены и мезальянсы. Все мы люди, все одинаковы по своей сущности: богачи в замках, бедняки у их ворот. Разве кому-нибудь хочется не быть человеком, а чем-то иным? По-моему, это очень приятное состояние. Лучше быть человеческим существом, а не бабочкой, скажем, или стрекозой, несмотря на то, что некоторые из нас и похожи на этих нерадивых насекомых. — Я снова рассмеялась. — Вот и хорошо, — одобрил он.
— А теперь скажите, что мы будем делать, когда приедем в Лондон?
— Я знаю, что буду делать я: скажу вам до свидания и поеду к сестре. Потом все время буду оставаться у нее и выполнять свои обязанности крестной матери.
— Уверен, что вы будете настоящей феей-крестной.
— Постараюсь как можно лучше заботиться о своей крестнице.
— Это не вызывает сомнений. Надеюсь только, что вы не привяжетесь к ней и к Лондону до такой степени, что вздумаете нас покинуть. Мне вовсе не хочется без конца ездить в Лондон.
— Это было бы несколько затруднительно, принимая во внимание, что сейчас, как полагают ваши домашние, вы находитесь в Плимуте. Где вы собираетесь жить в Лондоне?
— Недалеко от дома вашей сестры есть подходящая гостиница. Как видите, я все заранее обдумал. Я там уже бывал и думаю снова в ней остановиться.
— Но вы понимаете, что в Лондоне я не смогу с вами видеться?
Яго усмехнулся.
— Насколько мне известно, ваша сестра очаровательная молодая дама. Мне не терпится познакомиться с ней.
— С ней вам не на что рассчитывать.
— Рассчитывать! Что это вам пришло в голову! Неужели вы думаете, что я мог бы пытаться завлечь добродетельную матрону, заставить ее покинуть свой домашний очаг?
— Я думаю, что вы рады были бы соблазнить любую женщину, представься вам такая возможность.
— Если у нее такое же холодное сердце, как у ее сестры, то ни о какой возможности не может быть и речи.
— Сердце-то у нее горячее, но только не про вас.
— В таком случае, мне придется ограничить свои усилия попыткой растопить сосульки, сковывающие сердце прекрасной Кэролайн.
— И потратите время зря. Для вас они никогда не растают.
— То есть вы допускаете, что они могут растаять для кого-то другого?
— Сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет.
— На вашем месте, я не стал бы ручаться.
— Ведь вы, как известно, играете только по-крупному, так что забудем мое ледяное сердце, хорошо?
— Договорились. Посмотрите, вот мост мистера Брунеля. Уже Плимут. В это купе больше никто не должен войти. Сделаем так, чтобы оно выглядело переполненным.
Он поставил свой чемодан на одно сиденье, сумку с едой на другое, а сам встал у окна.
— Хотелось бы, чтобы поезд не задерживался так долго на станциях. У двери остановились двое — мужчина и женщина — и заглянули внутрь. На губах Яго появилась обаятельная улыбка.
— Боюсь, господа, — сказал он, указывая на лежащие на сиденьях вещи, — что в этом купе все занято.
Женщина кивнула, и они удалились.
Яго подождал, пока поезд тронется, и только тогда снова сел на место.
— Вот не думала, что вам это удастся, — заметила я.
— Дорогая Кэролайн, мне всегда удается то, к чему я по-настоящему стремлюсь. Разве вы этого не знали?
— Не все, однако.
— Что вы имеете в виду?
— Об одном таком случае я помню. Вы собирались отвадить покупателей от Лэндовера, но произошло как раз обратное.
— Мой единственный промах. Но не забывайте, что благодаря ему поместье вернулось к нам. Именно этого я и добивался. Пути Господни неисповедимы.
— Пути Яго тоже, как мне кажется.
— Бедный Поль. Боюсь, он предпочел бы, чтобы этого не случилось.
— Не верю. Его главной целью было сохранить Лэндовер, и он сумел ее достичь.
— Но какой ценой!
— В жизни за все приходится платить.
— Он и заплатил. Знаете, иногда я думаю, что он ее ненавидит.
— Однако он должен быть ей благодарен.
— Да, конечно… в каком-то смысле. Но как ужасно, что платить ему придется до конца своих дней.
— Он добровольно пошел на эту сделку. Не выношу людей, которые берут на себя те или иные обязательства, а потом сердятся, что приходится их выполнять.
— Не судите его слишком строго. Он старается изо всех сил. Ведь он женился на ней и продолжает с ней жить. Поверьте, в действительности он славный парень. Немного меланхоличен, правда. Но кто не стал бы меланхоликом, если бы ему пришлось быть мужем Гвенни? Он был совсем подростком, когда на него свалился страшный груз — долги семьи — и он был вынужден, в таком раннем возрасте, принять на себя обязательства отца. Что за наследство! Вы не должны осуждать Поля. Он сделал все, что мог.
— Это его дело, — сказала я.
— Увы, бедный мой брат.
— Не сомневаюсь, что он может позаботиться о себе.
— Иногда тот, кто нам кажется сильнее других, оказывается самым уязвимым. Бедный Поль к тому же обладает совестью!
— Вы говорите так, будто сожалеете об этом.
— Конечно, сожалею. Совесть может быть настоящим бедствием. Она пробуждается, когда меньше всего этого ожидаешь, а потом мучает и терзает. Жизнь становится совершенно невыносимой.
— Следует ли понимать ваши слова так, что вы — к счастью или к несчастью — не обременены такой обузой, как совесть?
— Скажем лучшем, что я давным-давно усыпил ее.
— Так что теперь, продолжая дремать, она позволяет вам спокойно вести себя самым возмутительным образом?
— По-моему, с совестью следует обходиться именно так.
— На что был бы похож мир, если бы все рассуждали как вы!
Он вытянул ноги перед собой и улыбнулся.
— На что был бы похож мир! Его населяли бы жизнерадостные, беспечные, красивые и обаятельные парни, вроде меня, стремящиеся только к одному: весело проводить время и помогать другим делать то же.
— Настоящая утопия, — заключила я.
— Вам следовало бы присоединиться.ко.мне в ее осуществлении…
Я повернулась к окну.
— Девоншир очень красивый край, — заметила я. В его присутствии невозможно было грустить. Открыв свою корзинку, он достал оттуда изысканные сэндвичи с ветчиной и курицей, а также бутылку игристого белого вина. Мой собственный завтрак выглядел не менее аппетитно.
— Здесь хватит на двоих, — сказал он.
— У меня тоже больше, чем я могу съесть.
— Забавный у нас получается пикник под стук колес. А что они говорят? «Кэролайн, Кэролайн, Кэролайн, оставайся, Кэролайн. Яго плохо без тебя, Яго плохо без тебя».
