– Ну как что, – улыбнулась пани Гражина. – Я пошла домой. К маме. Мне был двадцать один год, и я привыкла идти к маме со всеми своими проблемами, кроме любовных, конечно. Но о любовных проблемах я, честно говоря, в тот момент начисто забыла. Не до того. Мама, слава богу, была еще жива и здорова. Даже жила по нашему прежнему адресу, мне повезло. Постарела она, конечно, так, что я испугалась еще больше, села на пороге и заплакала, остановиться не могла. А что с домашними творилось – описать не могу. Потому что для них-то я пропала без вести четырнадцать лет назад. Меня уже оплакали и отмолили как могли, и похоронили – мысленно, конечно, тела-то не нашли. И вдруг это тело живое, здоровое и по-прежнему молодое, одетое по довоенной моде, возвращается в полной уверенности, что покинуло дом всего несколько часов назад. Бедные мои… Но они как-то справились с потрясением – и мама, и брат, и мои младшие сестры, которые теперь стали старшими, по крайней мере, выглядели старше меня на несколько лет. Они, конечно, были рады, что я жива, но, сам можешь догадаться, чувствовали себя рядом со мной не очень уютно. Я их хорошо понимала. Поэтому уехала при первой же возможности. В Кракове жила дальняя отцовская родня, очень зажиточные бездетные люди, они давно зазывали нас к себе, обещали помочь устроиться. А чтобы они не удивлялись, почему я так непозволительно молодо выгляжу, я назвалась именем самой младшей сестры. Была Тереза, а стала Гражина, новое имя для новой жизни – чем плохо?.. В общем, в итоге все уладилось как нельзя лучше.
Я хотел спросить – а как же большая любовь? Неужели прошла сама собой? Но постеснялся, конечно.
– А на коханого своего я сходила, поглядела. – Пани Гражина как будто мысли мои читала. – Издалека, чтобы не пугать беднягу. Он-то давным-давно меня в мыслях похоронил.
– И что? – бестактно спросил я.
– А ничего. Сам подумай, что я могла увидеть четырнадцать лет спустя? Для него-то время не останавливалось. Он и прежде был старше меня лет на десять, но такой красавец – сердце обмирало. А теперь передо мной предстал стареющий выпивоха. Рожа красная, щеки обвисли, живот вырос, взгляд погас. Мое глупое девичье сердце не могло простить ему этих перемен. По всему выходит, придурь это у меня была, а не любовь всей жизни. Любила бы, приняла бы его и таким. Живой – и хорошо, остальное поправимо, теперь-то я знаю, как бывает, когда любишь… А тут все закончилось – для меня в тот миг, когда я его увидела, а для него, надо думать, ничего и не начиналось толком. Хотел бы, нашел бы выход. Выкрал бы меня из дома, увез куда-нибудь – да хоть в Америку, где никто нас не знал. Мало ли что грех, люди, когда любят, еще и не такое творят… В общем, я поблагодарила Господа, что уберег меня столь причудливым способом, и уехала в Краков. А тут у меня началась совсем новая жизнь.
– Пятьдесят три минус четырнадцать – это тридцать девять, – сказал я. – Значит, вы еще так… прыгали?
– И не раз, – кивнула она. – До сих пор не знаю, как это у меня получалось. Но всякий раз, когда моя жизнь оказывалась в тупике, я просила Бога: пусть станет как-нибудь иначе, все что угодно, лишь бы не как сейчас! И становилось иначе. По крайней мере, выйдя на улицу, я всякий раз обнаруживала, что мода изменилась до неузнаваемости, а это уже что-то. Об одном только жалею до сих пор: мне поначалу так не понравилось жить при социализме, что я пропустила пятидесятые. А таких красивых платьев, как в те годы, больше никогда не носили. Я долго ждала, но теперь потеряла терпение и ношу их без оглядки на моду. В моем возрасте уже можно быть эксцентричной.
Она поглядела на мою ошеломленную физиономию и снисходительно сказала:
– Ты вовсе не обязан мне верить. Можешь считать, что я сочиняю. Безобидная стариковская причуда. Так тебе будет проще. А мне все равно.
– Ладно, – вздохнул я. – Попробую.
– Я помогу тебе отвлечься. У меня в духовке горячие пирожки – с яйцом и луком, с курицей, с яблоками, с творогом и с джемом, – тоном коварной соблазнительницы прошептала пани Гражина, наклонившись к самому моему уху. – Какой ты хочешь?
– Думаю, имеет смысл попробовать все.
– Мудрое решение.
Она вышла на кухню и минуту спустя вернулась с полной тарелкой маленьких, на один укус, пирожков. Я молитвенно сложил руки, и тарелка оказалась в моем полном распоряжении.
– Теперь точно перееду в Краков, – простонал я с набитым ртом. – Хвала Ибрагиму ибн Йакубу и пану Шнипсу!
– Вообще-то, пирожки пекла я, – с неподражаемым достоинством заметила пани Гражина. – А ты благодаришь каких-то посторонних господ.
– Они не посторонние, – улыбнулся я. – Арабский купец Ибрагим ибн Йакуб[36] – автор первого письменного упоминания о Кракове, а я свято верю в силу текста. Не написал бы он, что есть такой город Краков, глядишь, и не было бы ничего до сих пор.
– Интересное мировоззрение, – одобрительно кивнула пани Гражина. – А каким образом заслужил вашу благодарность второй упомянутый господин?
– Ну как же. Если бы не он, я бы не стал вас искать.
– А вы меня искали? – изумилась она.
– Совершенно верно, – кивнул я, отправляя в рот очередной пирожок. – Искал. Именно вас. Поэтому и в Краков приехал. Как я теперь понимаю, практически без шансов на успех. Однако мне повезло.
– Этот… пан Шнипс, да? – рассказывал вам про мое кафе? Советовал зайти и все попробовать?
Было видно, что пани Гражина чрезвычайно польщена такой рекламой. Но я был вынужден ее разочаровать.
– Пан Шнипс не знает о вашем кафе. Могу ему только посочувствовать. Вы его не помните? Он из Пражского технического музея. Три года назад вы с ним консультировались. Насчет ключа. Примерно вот такого, – и я торжественно достал из кармана свое приобретение. – Этот ключ, по словам пана Шнипса, сделан в семнадцатом веке и представляет собой копию того ключа, который вы приносили ему на экспертизу. Ваш был гораздо старше. Пятнадцатый век.
– Матерь божья! – Пани Гражина всплеснула руками. – Так вот оно что! А я и забыла об этом ключе. Как только деньги потратила, тут же и забыла.
– Вы его все-таки продали?
– Ну да. Тогда же и продала. Ваш знакомый, пан Шнипс, был чрезвычайно любезен – оценил ключ и честно сказал, что музей не сможет купить его даже за четверть настоящей цены. И помог найти покупателя…
– Он помог вам найти покупателя? – изумился я. – Что ж он мне голову морочил?
– Не знаю, – пожала плечами пани Гражина. – А в чем, собственно, дело? Вы захотели купить тот ключ и мой любезный музейный эксперт послал вас ко мне?
– Совершенно верно.
– Очень странно. Может быть, этот пан просто забыл, что помог мне продать этот ключ? Он уже немолодой человек, а старики бывают чрезвычайно рассеянны. Не все, конечно, – поспешно добавила она, явно вспомнив о собственном почтенном возрасте. – Некоторые. Но бывают.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
