Остальные двое незнакомых мне магов по настроению ближе к Тиларету. Недоверием и откровенным неприятием веет так сильно, что начинает покалывать кожу.
Маги Безмолвия, — представил их Сьюманс. —
Точно так, как маг Терберт рассчитывает познать мир с помощью математической гармонии, так они ищут откровения в молчании.
Я поклонился.
— Молчание — золото, ага.
Сьюманс, на правах собравшего всех, величественно повел дланью, и на столе появились изысканные чаши, кубки, золотые блюда, ножи с рукоятями сплошь из драгоценных камней.
Я торопливо сосредоточился и начал заполнять стол коньяками, виски, шампанским, кагором, остро пожалел, что не довелось попробовать вин, что подаются в самых роскошных ресторанах, но и то, что у меня получается, на порядок лучше самых изысканных, что здесь пьют короли или высшие маги.
Все семеро сидят неподвижно, только взгляды перебегают от одного незнакомого блюда к другому. Повисло напряженное ожидание, напоследок я создал широкую, как тазик, хрустальную вазу и доверху наполнил ее мороженым.
Магов сперва, судя по их виду, заинтересовала сама ваза, секрет изготовления хрусталя здесь пока не знают, потом один осторожно потыкал белоснежную массу острием ножа, облизал кончик и надолго задумался, даже глаза закрыл.
— Простите, — сказал я почтительно, — что поспешил, но… я хочу показать, что у нас с вами намного больше общего, чем думаете. И мой уровень вполне можете оценить… отведайте этого мяса! Уверен, никто ничего подобного не встречал. А этот сыр?.. Если нежнее кто-то сотворит, я тут же признаю его превосходство!
Сразу несколько рук потянулись к ломтикам. Я с немалым напряжением смотрел, как быстро, а затем все медленнее жуют, вслушиваются, анализируют, смакуют, стараются выявить все ингредиенты, не слишком ли рискнул, вдруг да сумеют…
Один за другим в разочаровании качали головами, кто-то вздыхал, кто-то морщился, а Сьюманс сказал:
— Я тоже пытался… раньше. Но у сэра Ричарда, похоже, какой-то иной источник.
Тиларет Стойкий произнес упрямо:
— Других нет.
— Нет, — согласился Сьюманс, — но для сэра Ричарда почему-то есть. Так что давайте его послушаем. Рассматривайте, как мою личную просьбу.
Я подумал, собираясь с разбежавшимися словами, всегда в последний момент прыскают в стороны, как испуганные тараканы.
— Я долго соображал, — заговорил я, — размышлял и мыслил… как бы вам поднести то, что случилось… а потом решил, что вы — самые мудрые и знающие люди на свете, должны знать правду и только правду, и ничего кроме правды, хоть и не всю. Потом подумал еще и решил, а почему не всю? Вы же не короли какие-нибудь зачуханные или императоры! Тем в самом деле, ввиду их скудомыслия, нельзя знать всю правду о мире…
Они важно кивали, соглашаясь, а как же, это же понятно, они выше всяких там королей и земных владык.
— Как вы уже видите, — продолжил я, — я один из вас. Хоть и с виду и не маг, а какой-то дурак с мечом, как не стыдно! Но все-таки я маг, хотя и несколько иной, так как пью из других источников. Сейчас они вам неинтересны, понимаю. Но если вдруг даровая звездная мощь все-таки не восстановится… ладно-ладно, не будем о таком… трагичном. Вы маги, занимающиеся заоблачными и зазвездными вычислениями, абсолютно непонятными простому народу. К простому я отношу, как я уже сказал, и всю знать с их королями, императорами, ханами. Но я одновременно и правитель этого простого народа!.. И потому я вынужден заботиться о нем!
Тиграт Вдумчивый сказал с ленивым пренебрежением:
А нужно ли?
— В свое время, — вставил Сьюманс, — такой вопрос вставал перед каждым из нас.
— К чему мы пришли, — закончил Тиграт Вдумчивый, — сами видите.
— Но были и те, — добавил Тиларет Стойкий, — кто все-таки жаждал служить магией народу… Наивные… Кто знает, где ветер замел их ранние могилы?
Я слушал, поворачивая голову то к одному, то к другому, выказывал уважение, всем нравится, когда в это время смотрят в глаза, а не мимо в окно. Наконец я, дождавшись конца восхвалений, какие они умные, сказал вежливо:
— Я тоже слаб и тоже в ваших условиях предпочел бы жить только для себя… Но мне удалось отыскать путь, на котором даже простолюдины станут магами! На их общем фоне мы поднимемся еще выше! Я имею в виду — все население поднимется до магических высот. А мы, соответственно, сохраним с ними ту же дистанцию, что и сейчас. Что значит, будем уметь гораздо больше.
На их лицах я видел полнейшее недоверие, а Тиграт Вдумчивый спросил в лоб:
— Это как?
— Правитель, — пояснил я, — должен учитывать уровень тех, кем правит. Потому я взялся усиленно развивать простую магию, понятную народу… Я говорю о механике, она всем понятна.
На их лицах, преисполненных благородного негодования, впервые промелькнул интерес. Герберт Страстный даже подался чуть вперед, начиная вслушиваться в мои слова.
— Потому, — сказал я, — как правитель Гандерсгейма и фактически правитель Сен-Мари и даже немалой части королевства по ту сторону Хребта… да-да, я там гроссграф Армландии, богатейшей провинции, где немало чудес и руин древних городов… надо ли говорить, что они стоят нераскопанные?.. так вот я, верховный и не очень щепетильный сюзерен, предлагаю вам сотрудничество.
Они начали с явной насмешкой на лицах переглядываться. Тиларет Стойкий, судя по выражению его лица, явно хотел послать меня в далекое путешествие, а самому отбыть в свою башню, но посмотрел на грустного Сьюманса, вздохнул и поинтересовался подчеркнуто вежливо:
— Это весьма любопытно… Между магами и воинами всегда шла война… Всегда! Что изменилось?
— Со временем меняется все, — ответил я. — Вы это знаете лучше меня. Как рыцарь, я должен говорить о славе и подвигах, но я правитель и как правитель говорю, что даже плохой мир лучше хорошей войны. Это странно звучит от человека, который привел сюда огромную армию, знаю…
Герберт Страстный, что за все время не промолвил ни слова, все так же лежит, полуразвалясь в кресле, расслабленный и сонный, в руке желтый лист бумаги, там возникают, передвигаются, исчезают какие-то смутно знакомые значки. Я продолжал речь, но сфокусировал зрение, стараясь понять, что же там такое, узнал римские цифры, попытался понять, что же маг делает…
— Все силы общества, — продолжил я, — должны быть нацелены на созидание. Мои условия договора просты: вы все никогда и ни в какой области не станете больше вмешиваться в жизнь простых людей. Даже в мелочах! Говорю так уверенно потому, что уже знаю: все вы в состоянии обеспечить себя всем, что требуется для жизни и работы. Потому я работаю, в общем, на вас, намереваясь всячески препятствовать вам спускаться на грешную землю и развлекаться со служанками, устраивать пожары и дебоши во вред вашим занятиям чистым искусством магии!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
