И когда его швырнуло всем телом о мокрый, покрытый семечной шелухою и окурками асфальт, он еще был жив. Он даже встал, поднялся во весь рост, будто собираясь бежать куда-то. Но не смог, а так и завалился грудью на холодный сугроб, на ослепительно белый, сияющий чистотою сугроб. И он не оставил на нем ни капельки грязи, ни соринки, ни пылинки… он оставил на нем лишь расплывающееся горячее алое пятно с неровными краями. Оставил, и тут же скатился в мокрядь, в сырость. И застыл в ней, застыл лицом вниз, пытаясь в предсмертной судороге опереться на что-то, ухватиться, встать. Но опереться было не на что и ухватиться было не за что, ничего не нашли его пальцы, так и скрючились в ледяной жижице, так и застыли.
И его уже не было. Но он увидал все со стороны, как в тот раз. Лежал под сугробом полуголый человек, алело кровавое пятно на белом. Вот только зеваки еще не сбежались. Лишь стояла метрах в четырех от сугроба, сгорбленная старуха в черном застиранном платье, старом, плотном, широком. Старуха была худа, морщиниста… будто не человек стоял, а воткнутое в лед сухое древко. И развевалось по ветру на этом живом древке выцветшее скорбное знамя, последнее знамя, реющее над страной траурной черной тенью.
Рассказы
Зеленые призраки
Иван Федорович Коровин, село Чугунки совхоза "Вперед!":
— Все понял, у нас ушки на макушке, хе-хе. Я тогда с самого начала начну, лады? А было так, гражданин… что? Прощения просим, товарищ следователь! О чем это я? Ах да, меня вообще-то все Курымом кличут, так повелось, а с чего — и сам запамятовал, прилепили кликуху, не отвяжешься, у нас ежели удостоют, так надолго… Лады, понял, теперь — коротко, ясно! Вы слушайте только. И каким чертом к нам этого городского принесло? Ведь с него все пошло, а? Тоисть как это ни при чем? Ведь до него же тишь да гладь да всеобщая благодать, у нас ведь куры и те вполголоса квохчут — потому как с пониманием, вот. Не-е, при чем! Это он вам отписал, кому же больше! Все, кончаю, у вас времечко казенное, мы это понимаем, лады. Теперича только по существу. Я вам дело раскручу, вы только слушайте. Значит так… а ще, интересно мне, Гришка-председатель? Вы бы с ним для начала потолковали, а? Как это ищете?! Он что — булавка, что ли? Не-е, так дела не делаются, да так можно… ну я не знаю! Что? Лады, все ясно вопросы вы задаете, а я, значит, отвечать буду, как и договорились, вы только слушайте, мы их всех враз! С чего начнем? Да я и не волнуюсь, это манер у меня такой, склад, как говорится, характера. Что? Нет! Ни-когда! Только самую малость, потреблять — потребляй, но культурно — вот наш девиз и лозунг боевой! Что? Ошибочный? Не знаю, вам, конечно, виднее. Продолжим? Ну, поехали! Комплекс этот еще годов как пять, а то и поболе, все отгрохать собирались. Нужнейшее дело, это вы мне поверьте, нужное и полезное! Только я к нему, как руль от вашего «Москвича» к моей кобыле Фроське. Я помню, по… А ежели кто говорит, что я этих зеленых тварей видал, так все врут! К нам зеленые и в гражданскую не забредали! От нас, как еще граф Толстой писывал, хоть три года в какую сторону скачи, а ни хрена нидокудова не доскачешь! Во-о! Я вот когда в городе лежал, на поправке, тоисть, вот там — скока хошь! Тама в одной нашей палате тока их штук шесть по стенам прыгало, а то и двенадцать. И все как ни на есть — зеленые! Тут врать не буду, чего есть, того скрывать не стану. Но это в городе, а у нас тихо. Вы Гришку ловите! Ежели у кого и был уговор с зелеными, так это у него гада! О чем это я? Вот только обидно — за что Курымом прозвали, а? Ну за что?! Я не знаю, вы не знаете, а кто знать обязан?! Во-о — вопрос, вопросите! И не в этом дело, а только люди они зря не скажут, А вы слушайте дальше… Тоисть как это? Да я в один миг, вы только записывайте. Все как на духу, я тут с рождения самого, безвылазно, старожил я тут, кто лучше меня… До следующего разу? Ну, как знаете, вам оно, конечно, виднее, только… Все, молчу. Ну так, значит, я пошел? Пошел, стало быть? Ну, прощевайте тогда, гражданин следователь, хе-хе, извиняюсь тоисть, товарищ начальник, пока, значит!
Жена Курыма, Мария Тимофеевна, там же:
— Вы ему делов-то не шейте! Сторонний он тута человек. Третью неделю не просыхает, но смирный, аккуратный. Вы свово председателя ловите, нечего безвинных тягать. Мой Иван федорыч в бригадирах тогда не ходил, его за пьянку-то с должности разов шесть сшибали. А что пьет — сами разберемся, накажем и вкатим куда следоват! А вас не касаемо, не пугайте! Тоже мне, благодетели. Оставьте-ка его в покое подобру-поздорову, нето не погляжу, что из города начальство — и на вас управа найдется! Думаете, коль деревня — так не ухо, не рыло?! Ошибаетесь очень, гражданин следователь… Чего? Как сказала, так и повторю — граж-да-нин! Не трожьте Ивана! Как это — и не собираетесь? А чего волынку развели? Молчите?! Вам козел отпущения нужон, стрелошник?! Считайте, что на этот раз мимо проскочили. Чего? И пойду! Пойду, тока и повыше вас начальствие сыщется. Чего? Доброго здравьичка, гражданин… Чего? И вам того же желаю! А то больно дерганные все… ага, покедова!
Из рапорта:
"…К дознанию приступил. Опрос первой группы свидетелей к прояснению дела не привел. Считаю необходимым срочное задержание бывшего директора совхоза "Вперёд!" для выяснения обстоятельств… Прошу разрешения задержаться в с. Чугунки еще на два дня. Старший следователь С.Т. Серегин".
Семен Никифорович Грибов, инженер, Москва:
— Я вас внимательно слушаю… Ах вы меня, понял. Кирилл Сергеевич мой друг, один из самых, можно сказать, близких, со студенческой скамьи мы с ним… Ему? О чем? Не понял, ах об этих самых Чугунках? Ну как же, говорил. Да вы знаете, так, между делом, в шутку. Сидели мы… что? Понятно. Он замначальника управления. Да, в министерстве, чем-то там по сельскому хозяйству заправляет, я как-то и не пытался вникать, сами понимаете, в дружеском кругу тем хватает. Да и про тот случай я ему как про курьез рассказал… Да что вы говорите? И большое хищение? Да-а, кто бы мог подумать! А ведь представлялось — так себе, пустяки, шуточки. Это надо же! Как оказался? Да отдыхали мы там с женой — с финансами в этом году не рассчитали, да и стенку новую купили, вот потому и решили: подешевле чтобы — к родственникам в деревню… Что? Нет, родственники ее… А вы, надеюсь, на работу сообщать не будете? Ах вот что! Нет, мне по роду службы верить в такие вещи не положено. Там разберутся, вы понимаете? Нет?! Да ну что вы! Какая банда! Какая мафия! Да разве будет преступная группа маскироваться под этих… Хотя, чего только не бывает на белом свете, ведь им перебросить к себе на другой конец Галактики какой-то там… да им же раз плюнуть! Впрочем, в таких вещах нам, мелким сошкам, разбираться не положено. Вот поступит указание сверху, с визами, со сроками, чтоб по плану все — тогда составим соответствующую документацию и приступим. К чему? А к чему скажут, к тому и приступим! Но если не для протокола — скажу: слаб человечишка еще, слаб и ничтожен, и коли там кто-то есть, не дай Бог, конечно, то лучше нам всем молчком, тихохонько, будто не видим ничего и не слышим, авось и пронесет! Ведь если б они нас за горло хотели бы, так мы и не пикнули, так-то! Не верю? А кто говорит, что верю?! Ни в коем случае! Вот будет указание, тогда поверим!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
