«Я — это ты! Мы — одно целое, пойми», — неведомый голос обволакивал, лишал воли. Яна стиснула зубы, пытаясь противиться, но сил не было. Наоборот, хотелось слушать и слушать льющиеся из ниоткуда слова, ощущать идущее от них приятное, ласковое тепло и растворяться в нем, подобно тому, как маленький ребенок, младенец, растворяется в нежном голосе матери, поющей ему колыбельную…
Глава последняя
Илья, сидя на заднем сиденье громыковской служебной «Ауди», разглядывал золото, выкупленное начальником «Светлояра» у хитроумного барыги.
Назначение этих официально именуемых предметами культа вещей для неверующего Ильи было загадкой. Три золотые миски, покрытые узорами, золотая коробочка на цепочке, вся в фигурных дырочках, украшенная блескучими камешками. Несколько грубых тяжелых перстней, похожих на бутафорские украшения пиратов из детских фильмов. Небольшие золотые ножницы без колец для пальцев — две половинки, напоминающие коряво сделанные неудобные ножи, соединены между собой посредине кожаным колечком. Здоровенная цепь из странного бело-желтого металла, такой хорошо от хулиганов отбиваться. Крест с полустертым распятием…
«И на это барахло Рыков готов менять живого человека? Да он и в самом деле шизик. Или наркоман. Или и то, и другое… Эх, жаль, я ему тогда мало врезал!» — Илья скрипнул зубами от злости и посмотрел на Громыко, расхаживающего по тротуару рядом с машиной и оживленно говорящего по телефону.
Оставив графа и Митю в бункере, они полтора часа назад выехали к Попятке, и теперь, заполучив вещи из тайника, Громыко уже минут двадцать как договаривался с Рыковым о встрече и обмене золота на Яну.
— Фу-у-ух, ну и запарил же он меня! Тот еще крюк… Так руки выкручивает — хрен при своих останешься! — Громыко плюхнулся на сиденье, завел «Ауди» и уверенно воткнул машину в поток автомобилей, мчавшийся по Садовому кольцу.
Встречу Рыков назначил в странном и вроде бы очень неудобном месте. Огромная, занимающая целый квартал сталинка в самом начале Тверской, неподалеку от Центрального телеграфа, мало подходила для столь деликатного действа, как выкуп заложника. Но у бритоголового депутата, видимо, имелись свои резоны.
— Стрела забита на двадцать два нуль-нуль. Заедем со двора, найдем третий подъезд, код — 34529, и там, в холле, будем ждать. Консьержку он каким-то образом нейтрализует… Их будет трое, и Яна четвертой, — Громыко скривился. — Неудобно, конечно, даже тупо, но выбирать не приходится. Он, падла, все упирал на то, что поскольку Яна у него, он и заказывает музыку.
— Они уже там будут в это время? Может, этот Рыков живет в том доме? — спросил Илья.
— Хрен поймешь. Он сказал: «Мы придем своим ходом», но вряд ли это его место обитания. Рыков хоть и шизик, но мужик тертый, это чувствуется… А если учесть все, что ты мне рассказал про операцию «Черный снег», про дирижабль этот, то и вообще — круче гималайских вершин. Никак не пойму — зачем ему Янка?
— Да просто приглянулась шизанутому олигарху симпатичная девушка. — Илья ударил себя кулаком по колену: — Тварь, бля! Поневоле большевиков зауважаешь — они таких, как Рыков, быстро к ногтю прижали…
— У большевиков своих Рыковых хватало, — усмехнулся Громыко. — А насчет симпатичной девушки… Вряд ли все так просто. Чую я, что наш корефан Удбурд не зря в этом деле поучаствовал. Эх, нам бы прикрытие какое-никакое! Я графа вызвал, он на месте раньше всех будет, но один в поле не воин, даже если он и бессмертный, как Кощей. Жалко — моих парней из «Светлояра» нельзя задействовать. Слишком скользкая операция, слишком многое придется объяснять… Ну все, Илюха! Прибыли — вот этот дом…
* * *
Без пяти минут девять Рыков, Константин и Дехтярь, скрывавший свой свежепобритый череп под вязаной шапочкой, вошли в комнату, отведенную Яне. Девушка сидела на диване, чуть раскачиваясь из стороны в сторону. Полуприкрытые глаза, расслабленное выражение лица.
Сергей наклонился к ней и услышал, как сухие губы шепчут:
Я зеркало, я — пламя свеч.Я знаю все. Я — память мира.Не сотвори себе кумира.Не бойся гнев его навлечь…
Выпрямившись, Рыков кивнул:
— Пора!
Константин и Дехтярь, заботливо поддерживая находящуюся в трансе Яну, помогли ей подняться и, словно слепую, под руки повели следом за шагающим по коридору Сергеем.
«Мать, отзовись, ответь — все ли я делаю правильно? Я никогда не задавал тебе вопросов, но сейчас скажи — куда ушел Одноглазый? Эта девочка — зачем она? Что будет? Что?» — Рыков уже не первый раз вопрошал свою неведомую покровительницу, но молчание было ему ответом, и Сергею становилось страшно и одиноко…
Спустившись на лифте в подвал башни, принадлежащей в числе еще нескольких московских зданий империи Рыкова, они оказались в светлом просторном туннеле. Пузатый электромобиль — шесть сидений, стеклянная крыша, маленькие колеса — уже ждал их. Константин забрался за руль, Рыков и Дехтярь сели по бокам от по-прежнему шепчущей неизвестно чьи стихи девушки, и машина помчалась по скупо освещенной синими лампами подземной дороге к центру столицы.
«Сынок! Прости, что оставила тебя ненадолго, так было надо. Поверь, скоро, очень скоро мы с тобой будем вместе — и уже навсегда!» — Голос Матери раздался в голове Рыкова неожиданно, и он вздрогнул, на что мгновенно среагировал верный Дехтярь:
— Что такое, Сергей Павлович?
— Все нормально, печень чего-то кольнуло, — отмахнулся Сергей и закрыл глаза — ехать предстояло еще не менее двадцати минут.
Мать заговорила вновь. Голос ее почему-то показался Рыкову несколько изменившимся. Он прислушался — и понял, что в нем проскальзывают знакомые нотки — Мать слегка сглатывала гласные и говорила чуть быстрее обычного: «С-нок! Не-з-будь: вот-кни Иг-лу в одежду д-вушки, н-день Н-персток ей на п-лец и к-ак т-лько Н-жницы б-дут у т-бя, п-сть Одн-глазый от-стрижет пр-дь в-лос! И т-гда…»
«Что — „тогда“»?
«Т-гда я ст-ну ж-вой!»
«Яна превратится в тебя?!» — ошалело спросил Сергей.
«Мы ста-нем одной с-щностью, с-нок… И м-оя с-ла ст-нет тв-ей…» — прошелестел голос Матери, и она замолчала…
…Электромобиль остановился у красной железной двери, выделяющейся на сером бетоне тоннельной стены. Впереди, в мертвом свете ламп, угадывалась развилка. Там подземная дорога раздваивалась, ведя к Кремлю и Лубянке. Этот проложенный еще в тридцатые годы руками заключенных путь, связывающий несколько зданий в разных точках столицы, нынешние власти не использовали, и Рыкову стоило больших трудов и денег, чтобы привести его в порядок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
