— Трудно было?
— Очень. Вскоре после того, как ты заснул, дали старт сразу шести проектам суперкомпьютеров нового поколения. Три из них строились по традиционной схеме, один — не по фон Нейману, один квантовый и один биомолекулярный. Через два года ведущие разработчики сообщили мне, что желательной производительности достичь не удастся. Проект квантового компьютера остановили первым — для него уже не оставалось теоретической базы, поскольку физики уперлись в барьер софонов. Потом прекратили работы по биомолекулярному компьютеру — сказали, что это пустые мечты. Третьим закрыли проект не-фон-Неймановской архитектуры. По сути дела, его структура имитировала мозг человека, но они сказали, что это бесформенное яйцо, из которого никогда не вылупится цыпленок. Три проекта с традиционной архитектурой продолжаются до сих пор. Но и там долгое время не было прогресса.
— Вот как… Мне следовало оставаться с тобой все эти годы.
— Это было бы бессмысленно. Ты бы без всякой пользы потратил восемь лет. Только в последнее время, когда мы уже потеряли надежду, нам пришла в голову совершенно безумная идея моделирования человеческого мозга почти что варварским способом.
— И каким же это?
— Мы решили применить микропроцессор для моделирования одного нейрона, а потом дать возможность всем микропроцессорам сообщаться друг с другом и самим динамически устанавливать и разрушать такие связи.
Хайнс поразмыслил над услышанным и понял смысл ее слов:
— Да ведь это означает изготовить сто миллиардов микропроцессоров!
Она кивнула.
— Но это… это практически столько же, сколько их сделали за всю предшествующую историю человечества!
— Я не подсчитывала, но, наверное, еще больше.
— Даже если бы вы изготовили так много микросхем, сколько времени понадобилось бы, чтобы их соединить?
Кейко Ямасуки устало улыбнулась:
— Я поняла, что это невозможно. Во мне просто говорило отчаяние. Тогда мы хорошенько подумали и изготовили так много, сколько смогли. — Она обвела рукой. — Все это — одна из тридцати запланированных сборочных площадок виртуального мозга. Построена, правда, только одна, вот эта.
— Я и в самом деле должен был оставаться с тобой, — взволнованно повторил Хайнс.
— К счастью, у нас все-таки получился компьютер, который мы хотели. Его производительность в десять тысяч раз превышает типичную для того времени, когда ты погрузился в анабиоз.
— Традиционная архитектура?
— Да, традиционная архитектура. Мы выжали еще несколько капель из закона Мура. Мы ошеломили ученых-компьютерщиков, — но на сей раз, мой милый, дорога вперед закрыта.
«Второго такого нам не построить никогда. Права на ошибку у нас нет», — понял Хайнс, но вслух ничего не сказал.
— Как только появился этот компьютер, работа над нейронным сканером пошла намного быстрее… — И тут Кейко внезапно спросила: — Дорогой, ты представляешь себе, как выглядит сто миллиардов? — Когда он отрицательно покачал головой, она улыбнулась и развела руками. — Тогда посмотри вокруг. Вот сто миллиардов.
— Что? — Не находя слов, Хайнс стал вглядываться в белый туман вокруг.
— Мы находимся в центре голографического проектора этого компьютера, — пояснила она, нажимая кнопки на кулоне, висящем на шее. Он решил, что это аналог компьютерной мыши.
Кейко продолжала работать с кулоном, и Хайнс увидел, что туман стал меняться. Он сгустился, показывая небольшую область в увеличенном масштабе. Хайнс заметил, что туман состоит из бесчисленного количества микроскопических светящихся пылинок, причем пылинки сами испускали свет, похожий на лунный, а не отражали лучи от наружного источника. Масштаб продолжал увеличиваться, и пылинки превратились в звезды. Но это было не земное небо — Хайнсу казалось, будто он стоит в самом центре Млечного Пути, где звезд намного больше и где не бывает темноты.
— Каждая из этих звезд — нейрон, — пояснила Кейко. Их с Хайнсом тела серебристо мерцали в свете ста миллиардов звезд.
Масштаб голограммы продолжал расти. Стали видны бесчисленные тончайшие паутинки, отходящие от каждой звезды и образующие сложные соединения. Звездное небо исчезло; вместо него Хайнс оказался внутри бесконечно большой трехмерной решетки.
Изображение опять увеличилось. Теперь каждая звезда выглядела знакомо — как нейроны и синапсы под электронным микроскопом.
Кейко нажала кнопку на кулоне, и изображение вернулось к масштабу белого тумана.
— Вот так выглядит структура мозга, записанная нейронным сканером, одновременно считывавшим три миллиона сечений. Конечно, то, на что мы смотрим сейчас — это обработанные данные. Для удобства наблюдений мы увеличили расстояние между нейронами на четыре или пять порядков. Может показаться, что мы превратили мозг в газ. Но сохранена вся топология соединений. Давай теперь взглянем на него в динамике…
Туман забурлил, в нем появились сверкающие огоньки, как будто кто-то взял щепотку пороха и бросил в костер. Кейко увеличила масштаб до размеров звездного неба, и Хайнс увидел бушующий прилив в этом океане звезд. Возмущения зарождались повсюду, и выглядели по-разному: одни были похожи на реки, другие — на водовороты, а иные — на шторм. Все они постоянно менялись, и возникала ошеломительная картина самоорганизации внутри безумного хаоса. Кейко еще прибавила увеличения, и Хайнс увидел миллионы нервных сигналов, трудолюбиво передающих сообщения сквозь тонкие синапсы. Сообщения выглядели как мерцающие жемчужины в сложной системе труб.
— Чей это мозг? — в восхищении спросил он.
— Мой, — ответила она, с любовью глядя на Хайнса. — Когда записывали это изображение, я думала о тебе.
* * *
Когда загорится зеленый огонь, вы увидите набор из шести утверждений. Если утверждение верно, нажмите правую кнопку. Если утверждение ложно, нажмите левую кнопку.
Утверждение 1: Уголь черный.
Утверждение 2: 1 + 1 = 2.
Утверждение 3: Зимой холоднее, чем летом.
Утверждение 4: Мужчины, как правило, ниже женщин.
Утверждение 5: Прямая линия — кратчайшее расстояние между двумя точками.
Утверждение 6: Луна ярче, чем Солнце.
Одна за другой фразы появлялись на небольшом экране перед испытуемым. Каждое утверждение высвечивалось четыре секунды; испытуемый нажимал левую или правую кнопку в соответствии со своим ответом. На его голову был надет металлический шлем — считывающий модуль нейронного сканера. Позднее компьютер обработает запись эксперимента, создаст голографическую картину и динамическую модель нейронной сети.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
