Осса насмешливо приподняла брови:
– И чего вы желаете в обмен на тяготы ожидающего вас пути?
– Любви! Простого человеческого счастья! – синхронно ответили мы.
– О-о-о, – непритворно огорчилась волшебница, – как же это тривиально! Счастье есть всего лишь удовольствие без раскаяния, высшая мечта эгоистов. А любовь… – в ее гибких пальцах неожиданно появилась уже знакомая мне Колода Судьбы, – любовь тоже бывает разной! Например, вот такой…
Мы недоуменно переглянулись.
– Смотрите! – велела Осса, тасуя порхающие в воздухе картинки. – Ты, Дева, поверила, что тебе выпало обещание любви, но ошиблась и подобрала совсем не ту карту. На самом деле тебя ждет это. – И она перевернула один кусочек картона.
Я отшатнулась. С карты на меня глянула ужасающая, смахивающая на череп образина, покрытая струпьями незаживающих язв.
– Что это? – только и смогла вымолвить я.
– Твое будущее, – криво усмехнулась Смотрящая. – Это знак спутницы Смерти – Чумы! Итог Расклада – полная трансформация твоей сущности, это и есть цена спасения мира!
Я ощутила резкий приступ страха и слабости.
– Ты, красавица, – она подозвала к себе Кайру, – станешь вот этим. – Со второй карты мерзко щерилась не менее отталкивающая морда.
– Это Лепра! – скупо пояснила Осса. – Потрясающая милашка, не так ли?
Кайра витиевато выругалась.
Тайлериану предложили картинку, изображающую закутанного в плащ преждевременно поседевшего мужчину.
– Хранитель порталов! – прокомментировала Осса. – Полностью отрешенный от земных благ и страстей мудрец.
– Но как же любовь?! – хором возмутились мы.
Смотрящая презрительно оттопырила губу:
– Лентяи! – заклеймила она нас. – И с чего вы взяли, что любовь всегда приходит в образе молодых и красивых героев? С чего вы решили, что она дается даром?
Мы подавленно молчали. Наконец я стала первой, кто осмелился нарушить затянувшееся молчание:
– Нас не напугают твои угрозы, Смотрящая сквозь время! Мы не трусы, мы не отступимся от своего раз и навсегда выбранного пути. Мы готовы спасти этот мир и заслужить право на любовь!
Глаза магички полыхнули нескрываемой радостью, смешанной с восхищением и гордостью за нас.
– Тогда благословляю вас, дети мои! – растроганно шепнула она. – Мы не ошиблись, вверив вам хрупкие нити бытия. Отныне вы сами станете творить настоящее и будущего, ибо таково предназначение Воинов Судьбы!
Лучи теплого полуденного солнца шаловливо преломлялись в оконном стекле и вразнобой прыгали по деревянному полу маленького домика. Я сидела на второй ступеньке невысокого крылечка и, задумчиво прищурившись, рассматривала шпиль полуразрушенной колокольни, поднимавшийся над зелеными макушками могучих дубов. Прохладный ветерок лениво играл упругими листьями, покачивая незрелые завязи будущих желудей. От Заповедной рощи исходил отчетливо ощутимый дух священной, природной силы. Силы, переполняющей мое тело и вызывающей желание совершить что-то доброе, светлое и безудержно альтруистичное.
Проанализировав накатившие эмоции, я самокритично хохотнула и в полголоса обозвала себя дурой.
– Эти места на всех по-разному действуют. – Фрау Осса подобрала подол длинной домотканой хламиды и присела рядом, пытливо всматриваясь в мое лицо. – Я называю взращенную монахами рощу натуральным катализатором души, способным до предела обострять потаенные качества и недостатки наших противоречивых натур. Подобные девственные уголки как нельзя лучше подходят для возведения различных религиозных сооружений, словно губка впитывая из окружающего пространства ментальные эманации и накапливая их…
– Хороший здесь становится еще лучше, а плохой хуже? – упростила я, вертя в пальцах упавший на крыльцо дубовый листочек.
Фрау Осса согласно кивнула:
– Все гениальное – просто! Ты выделила самую суть моих расплывчатых слов.
– А что стало с монахами, построившими аббатство? – с интересом спросила я. – Вижу, на монастырском кладбище довольно много надгробных камней, значит, сами они так и не достигли просветления и бессмертия?
Уголки губ магички печально поползли вниз:
– От тебя ничего не укрылось! А насчет бессмертия… – Она криво усмехнулась. – Эти люди попали в неоднозначную ситуацию. Монахи возгордились, сначала утратили стремление к чистоте и святости, а потом и вообще стали поклоняться демонам Нижнего уровня…
– Ага! – дошло до меня. – Но подобные истории обычно не заканчивается так просто…
– Все они превратились в упырей! – Голос волшебницы стал холоднее зимней стужи. – Все без исключения, даже отец-настоятель, весьма неглупый, но излишне амбициозный мужчина. По ночам твари выходят из своих могил и ищут крови неосторожных жертв. Вот тебе и форма бессмертия! Впрочем, от упырей тоже есть польза, лучших сторожей для Заповедной рощи и не сыщешь…
– Ага! – снова отреагировала я. – Как всегда, Добро и Зло взаимосвязаны и невозможны одно без другого… Наверное, я так же сильно завишу от Ветра Инферно, или он от меня…
Магичка испытующе склонила голову на плечо, будто пытаясь понять, чем же я являюсь на самом деле: наивной дурочкой, запросто болтающей о тайных знаниях, или же хитрой стервой, исподволь вытягивающей нужную мне информацию. Пауза затянулась. Потом Осса ласково потрепала меня по щеке и решилась на откровенность:
– За все нужно платить, дочь моя! Хочешь постигнуть сокрытое – докажи, что ты смела и тяжкий груз тайн не сломит твой дух, не заставит склонить шею. Тайное несет страх, ответственность и быстро очерствляет сердце.
– Ну мою шею если и можно сломать, то лишь в области копчика, – самоуверенно заявила я. – Я готова доказать слова делом и выдержу любое испытание! Приказывай, Смотрящая!
Фрау Осса откинулась на резные перила и вперила в меня пронизывающий насквозь взор. А я почти физически почувствовала, как ледяные иглы ее разума проникают в мой мозг: оценивая мысли, взвешивая каждое устремление и прощупывая мельчайшую эмоцию.
– О да, – тихонько вымолвила волшебница, – я не нахожу в тебе каких-либо значительных изъянов и пороков, так, мелкие грешки и шалости. Ты честна и благородна. Скажи, княжна, готова ли ты рискнуть своей жизнью ради тех, кого называешь друзьями?
– Да! – без колебания ответила я. – Друзья – самое дорогое и ценное, что дается нам в этом мире. Родители могут бросить, любимые могут разлюбить. И только истинный друг не предаст и не продаст никогда.
– Хорошо сказано! – сердечно похвалила Осса. – Докажи мне, что ты не боишься ничего, и я в свою очередь открою тебе страшные тайны. Но я потребую почти невозможного…
– Не пугай, пуганые уже, – добродушно поддразнила я. – Да я сама кого угодно до полусмерти напугаю! Хочешь?
– Хорошо! – повторила магичка, удовлетворенно потирая руки. – Тебе представится возможность проверить истинность этого утверждения. Я почти вылечила Витку, но ожоги Лизелотты весьма обширны, и моя магия не помогает. Лиззи умирает и…
– И? – Я выжидательно подалась вперед, не сводя с волшебницы зажегшихся надеждой глаз. – Но ведь есть последнее средство?
– Есть! – тяжело вздохнула Осса. – Мертвый жир, взятый с живого упыря, причем не с какого попало, а с верховного…
– Живой упырь – это как? – не поняла я. – Да они же все мертвые по определению.
– Ты не должна его убивать, – пояснила отшельница. – Вожак упырей должен находиться в сознании, когда ты станешь срезать с него кожу. Но на кладбище слишком много его подопечных, и они растерзают любого, неосторожно зашедшего на их территорию…
– Ну и задачка! – потерла лоб я. – Но, знаешь, у меня возникла забавная идея! Для ее реализации мне потребуется… – Я наклонилась к уху Смотрящей и шепнула несколько слов.
Осса звонко расхохоталась, по достоинству оценив мою просьбу, и пообещала достать все необходимое.
Пышная кладбищенская трава упруго прогибалась под ногами, мгновенно распрямляясь у меня за спиной и вновь принимая безупречно непримятый вид. Словно я тут и не проходила, будто и не впечатались в нее мои неторопливые шаги. А кто по собственной воле согласится пройти по жизни, не оставляя на ней своего следа – дурного или доброго? Кто хочет, чтобы память о нем замело пылью веков, не сохранив даже краткого упоминания в песне или балладе? Кто из нас не мечтает прославиться, внушая уважение уже вскользь произнесенным первым слогом своего овеянного подвигами имени? Кто не хочет стать героем, лишь бы не посмертно? Да чего уж тут притворяться, ведь все только этого и хотят!
