— Дюже интересно, — тут же раздался сипловатый басок Буденного. — Что он там обо мне начирикал?
— Читаю, — поднял кверху указательный палец Ворошилов. — «Нужно призадуматься над словами Буденного, который на вопрос, почему он не пишет историю Красной Армии, которую он создавал с самого начала, ответил: «Пишу ее, но только шашкой!» Каково?
— Ну, пройдоха этот Гусарек! — не без горделивости воскликнул Буденный, довольно разглаживая пышные усы. — И в самом деле, мои слова, не отказываюсь! Какая сорока ему их на хвосте принесла?
— Выходит, имеются еще у нас в наличии такие сороки, — многозначительно отметил Ворошилов. — Но это уже другой вопрос. У нас существует самое оперативное агентство информации, знаете ли вы, как оно называется?
— ОБС! — тут же подал голос кто-то из зала.
— Абсолютно точно! Что означает: «Одна баба сказала». Но не в этом суть вопроса. Я хочу особо отметить, что, можно сказать, наш заклятый враг вынужден, пусть и сквозь зубы, признать боевую мощь Красной Армии, которую мы с вами растим и закаляем для будущих боев. Мы тут порой сами себя сечем розгами, наподобие известной унтер-офицерской вдовы, а между тем наши неоспоримые успехи отмечают даже за рубежом.
— Бывает, что противник перехваливает нас сознательно, чтобы убаюкать и сбить с толку, — подал реплику Тухачевский. — Или же с целью запугать свое правительство советской военной мощью, чтобы выбить побольше денег для армии. Кроме того, судя по всему, он оценивает нашу армию главным образом по маневрам, на которые, естественно, привлекаются отборные части.
— Излишний оптимизм всегда реакционен, — философски добавил Якир.
— Ну, это для нас не новость, что товарищ Тухачевский и товарищ Якир всегда споются, в одну дуду будут дудеть, — сердито отреагировал Ворошилов, хотя и не стал вступать в дискуссию. — Надеюсь, вы позволите мне продолжать доклад, — обращаясь не к кому-то в отдельности, а ко всем присутствующим, сказал Ворошилов. — Если бы у нас с вами и было желание, чтобы нас убаюкали, то международная обстановка на сегодняшний день не дает нам для этого никаких оснований. Об агрессивных намерениях Гитлера вы знаете не хуже меня. Провокационно ведет себя и Япония, дело дошло до того, что японцы засылают на нашу территорию вооруженные группы. Особую тревогу вызывает тот факт, что Япония все теснее блокируется с Германией.
Ворошилов передохнул, отпил несколько глотков чаю из стакана, стоявшего перед ним на трибуне.
— Империалисты боятся на нас напасть, но это вовсе не значит, что они не нападут, — продолжал он. — О чем говорит, например, недавнее сообщение агентства Рейтер? В английском парламенте Уоллесу, главе департамента внешней торговли, задали вопрос: нельзя ли опубликовать доклад английского коммерческого совета, как это было сделано в мае 1931 года? И Уоллес ответил, что в организации промышленности СССР происходят такие изменения, что всякий доклад устаревает сразу же после его опубликования. Отсюда и желание нашего противника напасть на нас поскорее, пока мы не набрали полную силу.
Затем Ворошилов перешел к сугубо практическим армейским делам.
После доклада первым получил слово командарм второго ранга Алкснис — высокий, стройный, голубоглазый, в безукоризненно сидевшей на нем авиационной форме.
— Наша авиация развивается быстрыми темпами, — заговорил он с заметным латышским акцентом. — В следующем году будет выпускаться столько самолетов, сколько их выпускалось за всю первую пятилетку. Скорости истребителей возросли в два раза. Но до высокого качества нам еще далеко. Опытный образец истребителя выпустят такой, что залюбуешься. А как доходит дело до серийных самолетов — хоть плачь. Особенно нас не удовлетворяют моторы. Из-за них мы теряем в скорости и высоте. Да и к применению тех самолетов, что у нас есть, мы подходим неразумно. И даже расточительно. А это равносильно уничтожению авиации…
— Ну, это уже явный перехлест, — нетерпеливо перебил его Ворошилов. — Так уж сразу и к уничтожению. Да ты, Яков Иваныч, не гляди на меня с такой укоризной, будто я на твои самолеты посягаю. Небось ведомо тебе, что во французском, да и в других парламентах реплика — дело обычное и даже желательное.
— Кстати, знаменитая фраза Ильича «Есть такая партия!» — тоже реплика, — улыбнулся Алкснис. — Но я еще раз без всяких преувеличений скажу, что расточительное использование авиации ведет к ее гибели как военной силы. Как расходуются моторесурсы — уму непостижимо. Вплоть до прогулок по воздуху. В то время как авиацию нужно использовать по крупным и важным целям, особенно по тем, которые недоступны поражению другими средствами. У нас много слабых звеньев, и в настоящем бою они могут обернуться катастрофой. Наблюдение за противником в воздухе практически отсутствует. Радиус действия раций крайне ограничен, аппаратура громоздкая, тяжелая. Представьте себе картину: над скоростным истребителем торчит антенна.
— А что это вы нам тут картинки рисуете? — взорвался Ворошилов. — Вы кто? Народный художник? Или инспектируете нашу авиацию по поручению самого Всевышнего? Вам следовало бы доложить Военному совету, какие меры вы принимаете как начальник военно-воздушных сил РККА для искоренения всех этих безобразий. А картинки пусть художники малюют!
— Меры, зависящие от нас, мы принимаем, — спокойно продолжал Алкснис. Реплика Ворошилова не вызвала в нем ответной реакции то ли потому, что он вдоль и поперек изучил характер наркома и знал, что в его вспыльчивости не содержалось ничего злобного, то ли потому, что спокойствие латыша было незыблемым. — Но разве вооружение истребителей — это наша забота? Какой умник придумал ставить скорострельные пулеметы в крыльях? Крылья сильно вибрируют, откуда же будет меткость стрельбы? А мы требуем от летчиков только отличных результатов. Им же главное — скорость, высота. И получается летающая мишень. Если истребители не стреляют отлично, я им заявляю, что они могут работать в цирке, а не в истребительной авиации.
На лице Ворошилова засияла крепкозубая улыбка, сделав его еще более широкоскулым.
— Вот это уже по-большевистски, — одобрил он. — А что касается вооружений, то свои претензии адресуйте Тухачевскому, это по его части.
— Без меткого огня авиация ничего не стоит, — будто не услышав Ворошилова, продолжал Алкснис. — Второе слабое звено — десантирование.
— В самую точку! — с восхищением воскликнул Ворошилов. — Я недавно получил письмо от Ворожейкина по поводу воздушных десантов. Это, я вам доложу, письмецо! Он прямо обвиняет нас в «прыжкомании»: прыгай, ребятки, а там видно будет! Опять же пусть пометит в своем блокноте наш уважаемый Михаил Николаевич. Даже за рубежом его окрестили родоначальником воздушного десантирования в РККА.
Тухачевский слегка поерзал на своем сиденье, но промолчал.
— Увлечение прыжками без оперативного применения десантников никуда не годится, — подтвердил Алкснис.
— Надо, чтобы среди десантников было минимум двадцать процентов снайперов, — сказал Ворошилов. — А также были бы саперы, диверсанты, способные взрывать мосты, железные дороги в тылу противника. А как у нас? Вспомните воздушный десант на прошедших учениях. Натащили туда всяких писателей, читателей, киношников, все смотрели, ахали да охали, восторгались до потери сознания. Кому это надо? Если все это требуется ради восторгов, милости просим на Тушинский аэродром, на воздушный парад. А в войсках надо обучать по-боевому.
— А как быть, если товарищ Буденный запретил отбирать парашютистов из кавалерии? — подбросил вопрос командарм первого ранга Белов.
— Это как же понимать? — насторожился Ворошилов.
— Очень даже просто, — невозмутимо ответствовал Буденный. — Все одно, с парашютом сидя на лошади прыгать нельзя, а вместе с лошадью прыгать незачем.
По рядам прокатился смех, а Семен Михайлович даже не улыбнулся: смотрел на наркома чистыми безмятежными глазами.
— Однако, Семен Михайлович, — озадаченно протянул Ворошилов. — Ваша кавалерия…
— Везде моя кавалерия, дорогой Климент Ефремович, вся моя, вся ваша и вся наша.
— Такие шуточки можно простить только тебе, — опасаясь, что дурной пример может быть заразителен для остальных, нахмурился Ворошилов. — Давайте по существу. Мы ведем речь о воздушном десантировании.
— Товарищ Алкснис прав, — заговорил Тухачевский. — Часто выброску десантов производят лишь для того, чтобы показать, как мы умеем сбрасывать. Эффектное зрелище! А что толку? Парашютисты прыгают без артиллерии и минометов. Или сбрасывают оружие и технику с самолета в одно место, а десантников в другое, и те долго не могут ее найти. К тому же десанты плохо защищены истребительной авиацией, она бросает их на произвол судьбы.
