Джордж оперся на кувалду и стал ждать распоряжений прораба.
Адам лишь головой покачал:
— Мадам, мне очень жаль, но Уилл хочет, чтобы фонтан отсюда убрали. И пруд тоже. А платит мне он.
Адам замахнулся кувалдой и вновь ударил по единорогу, Джордж сделал то же самое со своей статуей.
Браво! Мне хотелось зааплодировать. Молодцы, ребята. Впервые за все время Стефани оглянулась и увидела меня.
— Кили, — взмолилась она, — эти идиоты рушат статуи. Заставьте их прекратить.
— Я не могу, — сказала я. — Разве вы не слышали? И потом, я больше тут не работаю. Я уволена и больше ни за что тут не отвечаю.
Стефани сверкнула глазами.
— Ну что же, зато я не уволена. — Она ударила в ладоши. — Вы что, не поняли? Прекратите это немедленно. Это очень дорогая скульптура. Я заказала ее в Италии. Это минимизированная версия Везувия.
Ну, я бы ни за что не подумала, что этих зверей сделали в Италии. Скорее тут постарался какой-то местный умелец. Эрвин, похоже, тоже был возмущен происходящим, он выскочил из машины и принялся носиться кругами, не переставая энергично лаять.
— Простите, мадам, — повторил Адам. — Приказ босса. — Он размахнулся и ударил, и на этот раз от морды единорога отвалился приличный кусок. С шумом он упал на дно бывшего пруда.
Стефани завизжала так, будто кусок отвалился от нее самой.
— Прекратите!
Не желая отставать от Адама, Джордж размахнулся и тоже хорошенько ударил по статуе. Теперь вместо фонтана с единорогами Стефани могла созерцать модернизированную версию «Молотобойцев». Когда кусок от хвоста одной из статуй просвистел мимо моего уха, я решила на всякий случай пригнуться.
Но Стефани была бесстрашна.
— Я сказала, прекратить! — завизжала она во всю глотку. — Прекратить! Прекратить! Прекратить! — Она подпрыгивала от избытка чувств, и Эрвин тявкал ей в такт.
Когда кувалда Адама расправилась с магическим рогом, у Стефани началась паника. Она вдруг залезла в пруд в надежде завладеть кувалдой Адама, но он успел предугадать ее намерения и отскочил от Стефани, сама же она плюхнулась в грязную жижу.
Но вода не умерила ее пыл. Когда Стефани поднялась, отплевываясь и отряхиваясь, Адам допустил серьезный тактический промах. Он зазевался. И Стефани успела нанести ему удар в солнечное сплетение.
Адам попятился, уронил кувалду и согнулся пополам от боли. Джордж, широко раскрыв от удивления глаза, бросился наутек от разгневанной фурии.
Эрвин поддерживал хозяйку яростным лаем.
Теперь уже Стефани нырнула за кувалдой, подняла ее и пошла на Адама, который, за неимением иного места для укрытия, спрятался за покалеченным единорогом.
— Убирайся от моего единорога, негодяй, — сказала Стефани, наступая на Адама с кувалдой наперевес. — Я серьезно. Убирайся от моего «Везувио» или я сейчас тебя кастрирую! Я сейчас отрублю тебе яйца и скормлю их рыбам!
— Стефани!
Потрясенный голос прорезал прохладный утренний воздух, словно горячий нож. Развернувшись, мы увидели Уилла. Он стоял, уперев руки в бока, а лицо его выражало одновременно шок и отвращение.
И, словно получив суфлерскую подсказку, Стефани уронила кувалду и ударилась в слезы.
— О, Уилл, — завыла она и побрела к нему по колено в воде. — Посмотри, что они сделали. Они раскромсали «Везувио»! Я пыталась остановить их, но Адам на меня набросился. Он стал угрожать мне этой штуковиной. Я в жизни не переживала такого страха.
Она уже успела добраться до берега и пыталась вылезти, но, похоже, ее сделанные на заказ кроссовки не были предназначены для такого рода упражнений.
— Уилл, — захныкала Стефани, скользя по жирной красной грязи — весь ее белый шелковый наряд перепачкан, светлые волосы прилипли к черепу, а намокшая тушь стекала по щекам.
Неожиданно Стефани не удержалась на ногах и плюхнулась в жирную жижу.
— Господи, — сказал Уилл и пошел к дому.
— Уилл, — заплакала Стефани, поднимаясь на ноги и протягивая к нему руки. Я не могла больше на это смотреть и помогла ей выбраться на берег. Стефани упала на газон, дыша, словно выброшенная на берег рыба. Эрвин прискакал к хозяйке, заскулил и стал лизать ее лицо.
Глава 66
— Это все? — спросил Уилл, заглянув в открытую дверь грузового отсека фургона.
— Да, — сказала я. — Надеюсь, вы уже видели счета.
— И куда все это ставить? — спросил он, сердито глядя на меня.
— Куда хотите, — сказала я. — Это ваш дом.
— Я хочу сказать, куда ВЫ хотите все это поставить?
— Я больше на вас не работаю, так что это не имеет значения. Может, вам стоит спросить Стефани?
— Не смешно, — сказал Уилл. Он пожевал щеку с внутренней стороны и посмотрел на Адама с Джорджем, которые уже ждали с тележкой у разгрузочного трапа. — Кили, — сказал он, наконец, — вы не могли бы пройти со мной в библиотеку?
Я посмотрела на часы.
— Ладно. Но только на минуту. Этот фургон я должна вернуть в прокат через полчаса.
— Я заплачу за лишний день, — сказал Уилл и снова посмотрел на Адама и Джорджа. — Почему бы вам, ребята, не сходить на кухню и не приготовить себе что-нибудь перекусить? Бутерброды, например.
Я прошла в библиотеку. Уилл осторожно закрыл за собой дверь и жестом указал на единственное кресло в комнате.
— Не хотите присесть?
— Спасибо, — сказала я и опустилась на край кресла, сложив руки на столешнице письменного стола.
Уилл заходил кругами. Он полез в один из ящиков книжного шкафа и достал оттуда толстый том в кожаном переплете.
— Кили, — сказал он тихо, не отрывая глаз от перелистываемых страниц, — я был осел.
— Вы к себе несправедливы, — сказала я.
— Нет, правда. Я был ослом во многих смыслах. И насчет Стефани. И насчет этого дома. И насчет того, что вы виноваты в том бедствии, что обрушилось на луг для голубиной охоты, насчет всего. Я… я ударился в какую-то безумную фантазию, а затем сосредоточился на том, чтобы вернуть к жизни «Лавинг кап», и, пожалуй, потерял связь с реальностью. — Уилл поднял глаза и криво усмехнулся. — Единственное, в чем я поступил правильно с того дня, как переехал сюда, это то, что я нанял вас на работу.
— Возможно.
Он снова уткнулся в книгу.
— Вы были правы относительно Стефани. Правы во всем. Она… как бы сказать… не заинтересована жить в Мэдисоне все время.
— И как, интересно, вам удалось это понять? — сказала я.
— Вчера мне звонил брокер. Он хотел назначить со мной встречу, чтобы внести дом в список на продажу.
— Этот дом? — Я была шокирована. Уилл кивнул.
— Он работает на какое-то агентство по недвижимости в Атланте, которое занимается тем, что у них называется эксклюзивной собственностью. Он показывал Стефани дома в Бакхеде, и, как я догадываюсь, она обмолвилась о том, что я владею поместьем здесь и что мы в конечном итоге будем его продавать. Этот звонок послужил толчком к тому, чтобы у меня открылись глаза. Я позвонил Стефани, как только закончил разговор с тем парнем, и, конечно, она попыталась все отрицать, но я успел выяснить и то, как зовут этого парня, и название агентства, так что ей не удалось отвертеться.
— О, — сказала я, — сожалею, что вы узнали обо всем таким образом.
Уилл вздохнул.
— Лучше поздно, чем никогда. Во всяком случае, я хочу перед вами извиниться. И я на самом деле очень хочу, чтобы вы снова вернулись работать ко мне. Я хочу, чтобы вы закончили Малберри-Хилл.
Теперь он стоял прямо перед столом и смотрел на меня сверху вниз.
— Вам никто не будет мешать. Честное слово.
Я должна была обдумать это предложение.
— А как насчет сроков? Должна ли я по-прежнему пытаться закончить работу ко Дню благодарения?
Уилл достал из кармана своих брюк маленькую черную бархатную коробочку, грустно на нее посмотрел, а потом убрал снова в карман.
— Больше никаких сроков. Работайте столько, сколько вам потребуется.
Глава 67
В среду Глория вернулась с почты с маленьким свертком, который она положила передо мной на стол.
— Открой его, — велела она.
Я открыла бандероль, подцепив край ножницами, и оттуда выпала прямоугольная картонная коробочка. Я раскрыла ее и увидела черно-белую художественную фотографию Джаннин Мердок. На ней была такая же мантия, которая была у меня на выпускной фотографии. Темные волосы ее были начесаны, а концы подкручены, губы слегка приоткрыты в лучезарной улыбке.
Глория встала у меня за спиной, разглядывая фотографию.
— Тебе нравится? Я кивнула.
— Откуда она у тебя?
— От Сони Уайрик, — сказала она. — Она позвонила мне вскоре после того, как ты с ней встретилась во второй раз, и сказала, что ей хочется сделать хоть что-то, чтобы отчасти загладить свою вину. Мы поговорили. Я же сказала ей, что ты очень переживала, и что Винсент Баскомб умер. А еще о том, что сказал Дрю — что мы никогда не сможем получить тело твоей мамы. Соня пообещала, что если ей удастся отыскать одну вещь, то она передаст ее тебе. Я думаю, что это та самая вещь.
