Ракман понимал, что на ходу он продолжал соскальзывать, кажется набирая скорость, и что сияющие врата, если они и существовали, остались уже позади. Он был теперь где-то в районе 1945-го, если не раньше, — встречные на дороге пялились и гудели его машине, как если бы на шоссе спустился марсианский космический корабль, — и на Ракмана снизошло ясное, спокойное понимание того, что его ждет.
Не исчезнет он ни за какими вратами. И не важно, что день его рождения давно остался позади, — ведь он не молодел, дрейфуя вверх по течению. И ожидало его далекое прошлое. Он понимал, что так и будет без конца двигаться дальше, вырванный из пут времени, дальше и дальше к Античности. На пути на юг, к Сан-Хосе, или к Лос-Анджелесу, или что там лежало за ними, годы будут откатываться назад, двадцатый век перельется в девятнадцатый, растают великие города Калифорнии — он уже видел, что сталось с Сан-Франциско, — и весь штат перейдет под власть Мексики, крошечные деревушки окружат католические миссии, а потом исчезнут и деревушки, и миссии. Для него пройдет день или два, и Калифорния опустеет, в ней останутся только первобытные племена индейцев. На востоке, в сердце материка, будут пастись громадные стада бизонов. Еще восточнее окажется территория Тринадцати Колоний, понемногу растворяющихся в поселениях первопроходцев и тоже исчезающих. «Что ж, — подумал Ракман, — если ехать достаточно быстро, я успею, может быть, добраться до Нью-Йорка — к тому времени он, пожалуй, станет Новым Амстердамом, — пока он еще существует». Тогда можно попасть на корабль в Европу, выбравшись из Америки прежде, чем она вернется к доколумбовскому состоянию. А что дальше? Ему представлялось непрестанное путешествие назад, назад, и только назад: Ренессанс, Средние века, Рим, Греция, Вавилон, Египет, ледниковый период. Пару лет назад они с Дженни проводили отпуск во Франции и видели в Дордони пещеры с рисунками кроманьонцев — красочные изображения быков и бизонов, пегих лошадей и мамонтов. Никто не знал, что означают эти рисунки, зачем они были сделаны. Теперь он может вернуться и своими глазами увидеть разгадку тайны доисторических пещер. Как круто, как интересно, какая славная фантазия — вот только стоит на секунду задуматься, и становится страшно. С кем он разделит свои знания? Какой ему — да и другим — с них толк?
Да, его ожидает глубокое прошлое. Но доберется ли он туда? Даже «приус» не пересечет всю Северную Америку на одном баке бензина, а заправочных станций скоро не останется, а даже если бы они и были, у него не окажется денег, которыми можно расплатиться за бензин, за еду, за что бы то ни было. Очень скоро исчезнет и дорога. Пешком ему в Нью-Йорк не дойти. В глуши он не продержится и трех дней.
Он заставлял себя двигаться, чуть обгоняя огромную серую пустоту, угрожавшую затопить его душу, но теперь пустота догоняла его. Ракман пережил десять-пятнадцать минут, самых пустых и мрачных в его жизни. Потом — сказалась ли милая простота дороги, уже не ревущей сто первой автострады, а просто пыльной двухполоски почти без движения? — настроение вдруг переменилось. Его судьба стала ему безразлична. Странное дело, он даже с нетерпением ждал то, что лежало впереди. Да, впереди хватало ужасов. Но и волнующих чудес тоже. Он любил свою жизнь, очень даже любил, но его вырвали из нее, незнамо как и зачем. Теперь его жизнь была здесь. Выбора ему не предлагали. Лучше всего, решил Ракман, проживать эту жизнь век за веком и постараться насладиться поездкой. Теперь ему нужнее всего была короткая передышка: остановиться хоть ненадолго, выждать и заново собраться. Остановиться и, так сказать, провести время, подготовиться к следующей ступени нового бытия. Он съехал на обочину, выключил зажигание и сидел спокойно, ни о чем особенно не думая.
Спустя какое-то время рядом с ним притормозил молодой парень на мотоцикле. Собственно, не на мотоцикле, а на велосипеде с моторчиком. Парень был в брюках и куртке цвета хаки со множеством шевронов и нашивок — его одежда малость напоминала форму вожатого скаутов. Да и сам он выглядел старомодным: темные волосы разделены прямым пробором, как у актера в немом кино.
Ракман не сразу заметил у него на плече значок Калифорнийского дорожного патруля. Он опустил стекло. Патрульный склонился к нему и открыто, по-бойскаутски, улыбнулся. Даже улыбка отдавала стариной. Невозможно было не поверить в ее искренность.
— У вас что-то случилось, сэр? Могу ли я вам помочь?
Такой вежливый и официальный вопрос. С самого начала этого путешествия все называли его «сэр»: портье, официанты в ресторанах, Эл Мортенсон, а теперь и этот калифорнийский патрульный.
— Нет, — ответил Ракман. — Ничего не случилось. Все хорошо.
Патрульный как будто не слышал его. Все его внимание поглотил блестящий серебристый «приус», автомобиль будущего. По-видимому, парень только теперь сообразил, что у него перед глазами. Он недоверчиво уставился на машину, он был ошеломлен, он откровенно, разинув рот, глазел на стремительные обтекаемые формы, на сверкающую огоньками футуристическую приборную доску. Потом перевел взгляд на самого Ракмана, заново увидел его одежду, стрижку, клетчатый пиджак, узор на рубашке. Глаза у парня словно остекленели. Ракман понимал, что выглядит для патрульного таким же непривычным и неуместным, как сам патрульный в его глазах. Парень с трудом взял себя в руки. Патрульный заговорил, но не сразу совладал с голосом: первые слова прозвучали хриплым шепотом. Словно заржавевший автомат прокручивал старую запись.
— Я хочу сказать, сэр, что, если у вас неполадки в вашей… машине, мы здесь как раз для того, чтобы всемерно помочь вам.
Помочь?.. Хорошо бы.
Ракман заставил себя слабо улыбнуться.
— Спасибо, но с машиной все в порядке, — сказал он, — и со мной тоже. Я просто остановился немного отдохнуть, только и всего. У меня впереди долгий путь.
Он дотянулся до ключа зажигания. Плавно, бесшумно «приус» поплыл вперед, в утренний свет, в ночь, наставшую вслед за рассветом, в чехарду зим, весен, осенних и летних дней, к темным, ужасным и великолепным тайнам, лежавшим впереди.
Нил Эшер
Находка в песках
Нил Эшер родился в Англии, в Эссексе, в настоящее время живет на Крите. Он начал писать в шестнадцатилетнем возрасте, но до последнего времени не печатал своих произведений. Зато теперь сочинения этого плодовитого автора можно отыскать повсюду. Его рассказы, публиковавшиеся в «Asimov's Science Fiction», «Interzone», «The Agony Column», «Hadrosaur Tales» и других изданиях, позднее были объединены в сборники «Дурацкие истории» («Runcible Tales»), «Инженер» («The Engineer») и «Крысы каменотеса» («Mason's Rats»). Романы Эшера «Звездный дракон» («Gridlinked»), «Капюшон» («Cowl»), «Скиннер» («The Skinner»), «Звездный рубеж» («The Line of Polity»), «Медный человек» («Brass Man»), «Путешествие Сэйбла Кича» («The Voyage of the Sable Keech»), «Восстановленный инженер» («The Engineer Reconditioned»), «Луна прадоров: История государства» («Prador Moon: A Novel of the Polity») и недавно изданный «Землекопы» («Hilldiggers») пользуются невероятной популярностью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
