раз заслуживает благодарности. В ответ тот довольно чувствительно, хотя и ласково похлопал ее по спине.
– Спасибо, что разрешили приехать.
– Как тут вообще? – спросил Дэвид, стараясь приглушить неуместные руководящие нотки.
– Как вам сказать… Счастливым это время не назовешь, с какой точки зрения ни смотри – пациентов или персонала. Но пока одним инцидентом все ограничилось. – Беньямин поискал что-то деревянное, не нашел и решил заменить троекратным “тьфу”. – Тьфу, тьфу, тьфу. Могла повлиять резкая смена обстановки. – Беньямин посмотрел на Селию: – Ваш отец потрясающе социален. У него уже десятки приятелей. Вы же понимаете, в этом возрасте трудно заводить новых друзей, но он… как бы объяснить… настоящий солнечный луч. Своим спокойствием и юмором он заражает остальных. Там, где Тед, все спокойно.
– Узнаю папу, – вроде бы с усмешкой, а на самом деле с плохо скрытой гордостью сказала Селия.
– А у вас какие новости?
– Успехи если и есть, то более чем скромные. Мы посмотрим внимательнее на Эрика Зельцера на следующей неделе, тогда, может, что-то прояснится.
– Я запросил разрешение на повторную МРТ для Генриетт Реш, – сообщил Беньямин. – У нас тут рядом Мэн Медикал. Думаю, кто-то из вас тоже захочет присутствовать. Она сейчас получает мощные антидепрессанты. Насколько можно судить, немного успокоилась. Но сами понимаете…
Селия посмотрела на охранника – вернее, почувствовала на себе его взгляд и подняла глаза. Тот смущенно улыбнулся, будто его застали за каким-то неприличным занятием. За спиной парня тянулся длинный коридор с закрытыми дверьми. Папа рассказывал, что его окно выходит на восток, так что ему выпала честь любоваться рассветом. Так и сказал: “выпала честь”. Прикинула стороны света – наверняка его палата с другой стороны здания.
– Вы, естественно, хотите повидать отца. – Беньямин словно угадал ее мысли.
– Конечно… само собой.
– Он, как узнал, что вы приедете, места себе не находит. Он вас очень любит и скучает по вам.
– И я по нему очень скучаю.
– Пойдемте. Это с другой стороны, с видом на море.
Она оглянулась на Дэвида. Тот кивнул и показал жестом – иди первой, я пойду за тобой. Странно – момент показался ей неуместно торжественным. Словно юная девушка представляет строгому отцу своего жениха… Глупости, конечно, однако очень важно, чтобы Дэвид его увидел и понял ужас ожидающей ее потери.
Беньямин двинулся по коридору, они вдвоем следом. Охранник, тот, который только что ее разглядывал, приветливо кивнул.
* * *
– Разбудите меня, если я сплю! – воскликнул Тед и шутливо прикрыл глаза. Губы расползлись в счастливой улыбке. – Что я вижу! Зрелище не для смертных.
Селия бросилась к нему и обняла изо всех сил, как в детстве, когда чего-то пугалась. Маленькая, но светлая комнатка, кровать, прикроватная тумбочка. Все, как он и рассказывал. Под потолком подвешен сундучок телевизора тридцатилетней давности.
– Ты похудел, папа.
Отец и в самом деле похудел и постарел. Щеки ввалились, негустая седая бородка выглядит не особенно опрятно.
– И что? По-моему, сейчас все к этому стремятся.
– Погоди-ка… я привезла шоколад. Тебя надо подкормить.
– Хорошая новость.
Дэвид передал ей рюкзак, и Селия вспомнила, что забыла представить спутника.
– Папа, это доктор Дэвид Мерино, мой коллега из Нью-Йорка.
Тед глянул на незнакомца с притворной свирепостью.
– “Янкиз”[46], вперед?
Дэвид ответил мгновенно:
– Ну нет. Последние сбережения я бы на них не поставил.
– Сразу видно, умный человек, доктор Дэвид Мерино! – Отец широко улыбнулся: – Я Тед. Приятно познакомиться.
Дэвид крепко пожал протянутую руку:
– Мне тоже. Как дела, Тед?
– Совру, если скажу, что мне безразличен дочкин шоколад.
Селия достала из рюкзака большую плитку молочного шоколада.
– Вы же видите, доктор Мерино, моя дочь – настоящий ангел.
– Еще бы не видеть, – серьезно подтвердил Дэвид. – Ангел-хранитель.
– Хорошо, что не ангел-охранник. Тут таких и без нее хватает.
Селия повернулась к Беньямину – тот так и остался стоять в дверях:
– Ничего такого не случилось? Никаких изменений в состоянии?
– Я все слышу, Тыквочка. – Тед с шуршанием развернул шоколадку. – Что-что, а уши у меня в порядке. Могла бы и меня спросить.
– Тебе я не верю, папа. Ты не врач.
– Ну да, ты же знаешь этот старый анекдот. “Плохие новости, – говорит доктор больному. – Во-первых, у вас рак”. – “А во-вторых?” – “Во-вторых, у вас болезнь Альцгеймера”. – “Ну хорошо. Значит, рака у меня нет”.
Дэвид засмеялся.
– Тед себя чувствует нормально, – серьезно сказал Беньямин. – Тоскует по дому, как, впрочем, и все остальные.
Селия не могла отвести глаз от простенькой, без всяких хитростей, кровати. Она думала о десятках одинаковых дверей, которые они миновали по пути. Бесконечная вереница безликих палат с одинокими, лишенными смысла жизни стариками.
Тед с заметным удовольствием жевал шоколад. Даже глаза прикрыл.
– Можем прогуляться, если хотите, – предложил Беньямин. – Или посидите здесь, как вам угодно. Зависит от того, сколько у вас времени.
– А папа имеет право на прогулки?
– Конечно. Все имеют. По определенной схеме, разумеется.
– Тебе здесь что, парк, Тыквочка? – сказал Тед с набитым ртом. – Хотя газон есть. Одуванчики. Какой газон без одуванчиков?
– Мне бы очень хотелось его осмотреть, – задумчиво сказал Дэвид.
– Газон? Или меня?
– Сначала газон, потом вас. Или наоборот – сначала вас, потом газон.
– Вам, наверное, интересно, не спятил ли я окончательно? Могу заверить: нет. Пока не спятил. Если мои слова что-то значат.
– Никто так не думает, Тед, – поспешил вмешаться Беньямин.
– О чем ты, папа? Все равно без магнитно-резонансной камеры мы ничего не увидим.
– Еще чего! – Тед мелодраматически вскинул руки и в неестественном положении сцепил их над головой. – Чтобы я опять полез в эту адскую машину! Спокойно, спокойно. Еще три часа, не больше, – передразнил он.
– Папа, о чем ты? – укорила его Селия, хотя и она не могла сдержать улыбку. – Какие три часа?
– Я не сумасшедший.
– Я знаю, папа. Знаю.
– Тыквочка… не уезжай пока, ладно? Побудь со мной.
Дэвид и Беньямин, не сговариваясь, двинулись к двери.
– Поговорите, поговорите, – сказал Беньямин. – А вместо вас прогуляемся мы с Дэвидом.
Тяжелая дверь закрылась за ними на удивление бесшумно.
* * *
Роберт обошел прямоугольный двор десять раз, так он для себя определил: ни в коем случае не меньше десяти. Прогулка, мягко говоря, скучноватая, весь смысл – подышать свежим морским воздухом. Надоест ходить – можно посидеть, есть пара скамеек в тени разросшихся кустов сирени. Двор огорожен довольно низким заборчиком – не похоже на больницу для заключенных с колючей проволокой поверху высокой бетонной стены. Охранник с одного конца, еще один – с другого. Если кто-то надумает перепрыгнуть через забор и
