— Нет, я сам должен туда поехать. И перевезти ее сюда.
— Думаю, что и я поступил бы так на твоем месте. Я поеду с тобой и возьму на себя отношения с полицейскими.
— Я и один справлюсь.
— Да, ты сможешь и один, но я все равно поеду. Мне надо поговорить с твоей сестрой, и я бы хотел это сделать до того, как туда прибудут мальчики из ФБР и отнимут у меня мое дело.
— Ты поедешь туда как полицейский или мой друг?
— И то, и другое. Если хочешь, давай поедем вместе, в моей машине. Это будет скорее.
Джей Ар проглотил слова, которые навсегда положили бы конец их дружбе, и с усилием улыбнулся.
— Что ж, включи сирену, и мы помчимся, как настоящие мужчины.
Карл почувствовал, как на сердце у него полегчало.
— Да уж я посигналю, во всяком случае, хоть часть пути.
Кейд изо всех сил пытался сдержать свои бурные чувства. Каждый раз, думая о том, какой страшной опасности накануне вечером подвергли себя его сестра и Тори, он впадал в ярость.
Однако нотации, упреки и угрозы ничего бы не дали, и надо было выбрать наиболее верное средство воздействия.
Он не верил в быстроту действий. Скоро хорошо не бывает. Самое лучшее, конечно, задержать ее подольше в постели. Это бы смягчило и его раздражение. Он приготовил завтрак, так как проголодался, а кроме того, надеялся, что после второй чашки кофе и у Тори проснется аппетит.
Кейд предполагал, что она не замечает того, как часто он поглядывает в окно настороженным, ищущим взглядом, но сам он все замечал. И то, как у нее дрожат руки, и то, как она прислушивается к звукам за окном, и вздрогнула, когда, скрипнув дверью, он вышел посмотреть, как она поливает цветы.
Сколько раз в жизни он видел, как мать работает в своем саду. Вот так же он был не способен догадаться, о чем она думает, выпалывая сорняки и отщипывая лишние побеги. Как тщательно и аккуратно они обе работают. Как безжалостно обрывают увядающие цветы. Как обе разгневались бы, если бы он вслух сравнил их.
Все утро Тори оставалась внешне невозмутимой, и одно это приводило его в ярость. Она не хочет делиться с ним своими тревогами. Все еще держит дистанцию, сохраняет недоступной для него часть души. Вот так же и мать всегда блюла свою отстраненность, и он ничего не мог поделать, не мог достучаться.
Но до Тори, до ее души он достучится.
— Давай поедем прогуляемся. Мне нужно кое-что проверить. Поедем со мной.
Сначала она обрадовалась. Он уедет один, а у нее будет несколько часов одиночества, и она сможет привести в порядок мысли.
— Но у меня много дел. Поезжай один.
— Сегодня воскресенье.
— Я знаю, какой сегодня день недели. А завтра, как ни странно, наступит понедельник. Я ожидаю новые поступления, в частности, с лэвелловской ткацкой фабрики. У меня много работы с документацией.
— Которая может подождать до понедельника. — И он снял с ее рук садовые перчатки. — Мне надо кое-что тебе показать. — Кейд потянул ее за руку к машине.
— Ну дай мне хотя бы причесаться.
Он сорвал с нее садовую шляпу и кинул ее на заднее сиденье.
— И так прекрасно, а когда ветер растреплет тебе волосы, ты будешь выглядеть еще сексуальнее. И, знаешь, когда ты сердишься, ты становишься еще миловиднее.
— Ну, значит, в данную минуту я просто ослепительна.
— И это правда, дорогая. Но ты мне нравишься в любом настроении. Это очень удобно, правда? Как давно мы знаем друг друга, Тори?
— Наверное, лет около двадцати.
— Нет, мы знаем друг друга два с половиной месяца. Ты не хочешь узнать, что я понял про тебя за это время?
— Я не уверена, что хочу это знать.
— Вот это я понял прежде всего. Виктория Боден — женщина осторожная. Она семь раз отмерит, прежде чем один раз отрежет. Она не верит людям. Даже самой себе.
— Если не отмерять семь раз, прежде чем отрезать, можно испортить всю ткань, — резонно заметила Тори.
— Но в ней есть еще одно достоинство, кроме осторожности, — умение логически мыслить. К этому надо прибавить также решительность, ум и доброту. И, в довершение всего, эти достоинства таятся в очень приятной на вид упаковке.
— Да это прямо аналитический подход.
— Вовсе нет, это лишь поверхностный взгляд. На самом деле ты сложнее и очаровательнее.
Она промолчала, только сцепила руки, и это был верный признак внутренней напряженности.
— А отсюда мы пойдем пешком.
Он остановил машину и вылез. По обе стороны от них расстилались поля с рядами хлопка, ровными, словно шеренги марширующих солдат. Она неуверенно последовала за Кейдом. Молодые побеги мягко гладили ее ноги, что напоминало о детстве.
Он присел на корточки, снял темные очки, зацепил их за ворот рубашки и кончиком пальца приподнял туго свернутую коробочку.
— Через пару месяцев они откроются. Мой отец вел хозяйство по старинке. Когда отступаешь от заведенных правил, тебя недолюбливают и надо доказывать свою правоту. Скажи, Тори, сколько мне еще придется доказывать мою правоту и тебе?
— Не понимаю, о чем ты?
— К тебе отношение тоже устоявшееся. Я к тебе отношусь иначе. И ты это знаешь.
— Ты сердишься на меня.
— О, да. Я на тебя сержусь. И я спрашиваю тебя: чего ты от меня хочешь? Скажи определенно и точно: чего?
— Ничего, Кейд.
— Проклятие! Это же не тот ответ. — И он рванулся вперед, а она поспешила за ним.
— В чем дело? Почему я должна чего-то хотеть от тебя? Или желать, чтобы ты делал то или это, ведь я и так счастлива с тобой, насколько я способна быть счастливой.
Кейд остановился и повернулся к ней. Солнце палило немилосердно, и он чувствовал, что жара проникает во все поры.
— Но ведь я-то кое-чего от тебя хочу, и ничего у нас с тобой не получится, если это будет одностороннее движение. Никто из нас не сможет быть счастливым долго, если такое положение сохранится.
Тори почувствовала, как больно сжалось сердце.
— Ты хочешь поэтому кончить наши отношения? А я не хочу, — слезы навернулись у нее на глазах, — ты не можешь… — И она замолчала, не зная, как выразить свою мысль.
— Я сказал, что люблю тебя. Я привез тебя сюда, чтобы показать: я могу довести до конца начатое. И я держусь за то, что имею. Я устал доказывать тебе это. Тори, я хочу также получать. Я люблю и хочу быть любимым.
— Но я боюсь своих чувств к тебе. Неужели ты не можешь этого понять?
— Я бы смог, если бы ты сказала, какие чувства ты ко мне испытываешь.
— Я не могу представить свою жизнь без тебя. Однако я не хочу так нуждаться в тебе.
— Как будто другим очень нравится так нуждаться. — Он положил руки ей на плечи. — Я люблю тебя, Виктория, и любовь доставляет мне очень тяжелые моменты. — Он прижался губами к ее лбу. — Но я уже ничего не могу изменить, даже если бы захотел. Ты меня любишь, Тори?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
