— Но что делал дагаш в Драснии? — спросил Ургит с мастерски наигранным выражением изумления на лице.
— Но он вовсе не дагаш, ваше величество, — объяснил Шелк. — Когда король Белгарион с другом допрашивали его, правда выплыла на свет: он оказался маллорейским гролимом — настоящее его имя Харакан.
— Харакан? — Агахак вперил в лжедагаша взор. Глаза иерарха тотчас же загорелись.
— Смешно! — фыркнул Харакан. — Этот маленький подлец — один из слуг Белгариона. Он лжет, чтобы выгородить своего господина.
Иерарх выпрямился.
— Харакан — мелкая сошка в свите Урвона, к тому же я слышал, что его видели здесь, на западе.
— Полагаю, проблема налицо, Агахак, — сказал Ургит. — Да и обвинения чересчур серьезны, чтобы их игнорировать. Придется нам с тобой докопаться до правды.
Глаза жрицы Хабат сузились, а выражение лица сделалось хитрым.
— Правды доискаться очень легко, ваше величество, — объявила она. — Мой господин Агахак — самый могущественный колдун во всем Хтол-Мургосе. У нас не возникнет трудностей — он прочтет мысли всех присутствующих, чтобы выяснить, кто из них лжет, а кто говорит правду.
— Ты и впрямь на это способен, Агахак? — спросил Ургит.
Агахак пожал плечами.
— Это элементарно.
— Тогда сделай же это! Я и шагу отсюда не сделаю, покуда не узнаю, кто взойдет на борт вместе со мной.
Агахак глубоко вздохнул и принялся концентрировать волю.
— Господин! — вскричал вдруг гролим в капюшоне с пурпурной атласной подкладкой, бросаясь к Агахаку, простерев вперед руки. — Погодите!
— Да как ты смеешь! — взвизгнула Хабат, сверкая глазами.
Но гролим не обращал на нее внимания.
— Господин, в том, что предложила тебе жрица, таится огромная опасность! Если кто-то из этих людей говорит правду, ты проникнешь в мысли могущественнейшего колдуна, в то время как твой собственный разум будет уязвим и беззащитен. Малейшее усилие с его стороны — и ты пропал!
— Ах да, — пробормотал Агахак, медленно расслабляясь. — Этого я не предвидел. — Он повернулся к Хабат достаточно проворно, чтобы заметить гримасу разочарования на ее обезображенном лице. — Но в высшей степени странно, как это столь великая жрица не приняла во внимание подобной опасности, когда предлагала мне прочесть их мысли. Или ты об этом помнила, Хабат? Неужто ты отказалась от намерения пробудить демона, чтобы сокрушить меня? Неужели пала столь низко, что прибегла к презренному коварству? Как горько я разочаровался в тебе, моя возлюбленная!
Жрица отшатнулась с гримасой ужаса.
— Во всем этом необходимо разобраться, Агахак, — сказал Ургит. — Я даже близко не подойду к кораблю, пока не буду знать всей правды. Я дожил до своих лет лишь благодаря тому, что не позволял провести себя.
— Ну, теперь это вопрос чистой теории, — сказал Агахак, — потому что никто из этих людей никуда не отплывет.
— Нет, Агахак, мне необходимо отбыть в Рэк-Хтаку немедленно.
— Тогда плыви. А я найду другой отряд работорговцев и найму другого дагаша.
— Но на это уйдут месяцы! — запротестовал Ургит. — Я лично склонен верить этим торгашам. Усса был предельно честен со мной, а этот молодой человек решительно ничем не напоминает короля. Однако тот, кто называет себя Кабахом, кажется мне в высшей степени подозрительным. И если вы обыщете все земли, начиная отсюда и кончая подножием горы Кахша, то непременно найдете где-нибудь могилу настоящего Кабаха. А этому человеку, кто бы он ни был, при помощи ложных обвинений почти удалось сорвать нашу миссию в Рэк-Хагге. А разве не этого и добивался Урвон?
— В ваших словах, несомненно, присутствует логика, ваше величество, но все же не думаю, что кто-нибудь взойдет на борт корабля прежде, чем я выясню всю правду.
— Тогда почему бы не предоставить им самим возможность явить нам эту правду?
— Не понимаю тебя.
— Один из этих двоих, безусловно, колдун, а возможно, и оба. Пусть они сразятся друг с другом, и увидим, кто попытается сокрушить противника при помощи колдовских чар.
— Ты хочешь решить спор в поединке?
— А почему бы и нет? Конечно, это древний обычай, но обстоятельства, похоже, не оставляют выбора.
— План недурен, ваше величество.
Ургит неожиданно ухмыльнулся.
— Тогда очистите место для схватки. Не хотим же мы, в самом деле, заживо изжариться, когда эти двое начнут метать друг в друга огненные молнии? — И, подойдя к Гариону, почти бесшумно прошептал:
— Держись, не поддайся! Попытайся вынудить его прибегнуть к колдовству. — И, втолкнув Гариона в мгновенно образовавшийся круг, объявил:
— Вот предполагаемый король Ривы! А теперь, если этот так называемый маллорейский гролим соблаговолит сразиться с ним, мы вскоре узнаем, кто из них говорит правду.
— У меня нет меча, — мрачно сказал Харакан.
— Ничего нет проще. Эй, кто-нибудь, дайте ему меч!
И к Харакану протянулось сразу несколько мечей.
— Ты в незавидном положении, Харакан, — прищурился Ургит. — Если ты хоть пальцем шевельнешь, творя колдовство, то докажешь тем самым, что и впрямь маллорейский гролим, и мои солдаты утыкают тебя стрелами, как дикобраза. Однако, если твой противник и впрямь Белгарион и ты не прибегнешь к колдовским чарам, он дотла спалит тебя. Так или иначе, дело твое плохо.
Гарион изо всех сил сжал зубы и мысленно заговорил с Шаром, умоляя, чтобы камень ни в коем случае не сделал ничего необычного во время поединка. Потом протянул руку и ухватился за рукоять меча. С характерным леденящим душу звуком лезвие выскользнуло из ножен.
Харакан нервно сжал в руках предложенный ему меч, но поза его выдавала опытного бойца. И Гариона затопила темная волна ненависти. Этот человек несет ответственность за покушение на жизнь Сенедры и за смерть Бренда. Гарион принял боевую позу. Харакан мужественно отбил удар, и звон мечей разнесся далеко вокруг. Гарион неумолимо преследовал противника. Ярость настолько переполнила его, что он напрочь позабыл об истинной цели поединка. Ривский король не хотел разоблачать Харакана — он жаждал уничтожить его!
Последовал стремительный обмен ударами, и вот уже гавань наполнилась звоном стали. Шаг за шагом Харакан отступал, глаза его постепенно наполнялись ужасом. А Гарион окончательно потерял терпение. Обеими руками он изо всех сил стиснул рукоять своего верного меча и широко размахнулся. Если бы этот удар достиг цели, ничто в целом свете не могло бы спасти противника.
Харакан, побелев, глядел прямо в лицо смерти.
— Будь ты проклят! — крикнул он, мгновенно растворился в воздухе и вновь материализовался в дальнем конце ристалища. Но тотчас же принял облик сокола и полетел прочь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
