У меня просто нет для этого слов. Все они вмиг стали пустыми, плоскими и совершенно неподходящими.
Разве есть какая-то правильная фраза для того, чтобы безболезненно отнять у человека надежду? Не думаю. Что бы я ни сказала, какие бы эпитеты ни подобрала, правда будет звучать вопиюще уродливо. Поэтому, наверное, нет особого смысла париться над формой – содержания она все равно не изменит.
– Ну! Не молчи! – тормошит меня Глеб. – Что сказали менты?
– Чаю нальешь? – спрашиваю, чтобы оттянуть неприятный момент.
Хотя тут уж тяни, не тяни… Просто даю себе немного времени собраться с мыслями.
– Конечно, – парень отправляется на кухню, и оттуда вновь доносится его голос. – Стелл, ну чего там в ментовке-то было? Не томи, а! Я уже весь извелся.
Подхожу к Глебу сзади и обвиваю руками его крепкий торс. Сильно-сильно. Чтобы, несмотря на творящийся ужас, он знал, что я его обожаю. Жизни без него не мыслю.
– Судмедэкспертиза выяснила, что смерть Игоря наступила еще до пожара. Они знают, что его убили.
Металлический грохот рухнувшего на плиту чайника, который Глеб до этого держал в руках, пронзает воздух и тоскливым эхом отдается в наших бьющихся в унисон сердцах. Я не вижу лица парня, но точно знаю, что оно перекошено от шока и смятения. Еще сильнее вжимаюсь грудью в родную спину и тихо произношу:
– Я люблю тебя, Глеб. Очень-очень.
Высвободившись из объятий, он медленно поворачивается ко мне и обхватывает мои щеки своими большими теплыми ладонями.
– Я тоже люблю тебя, Стелла. И по-прежнему считаю, что мы со всем справимся. Вместе, слышишь?
Ох, Глеб. Милый, дорогой Глеб. Если бы ты только знал то, что знаю я, ты бы не был таким оптимистом.
– За дело уже взялся следователь, – выговариваю это с трудом, потому что меня начинают душить слезы. – Соседи донесли ему о твоей драке с Игорем и… В общем, – всхлипываю и от беспомощности вонзаюсь ногтями в футболку парня, – он подозревает тебя, Глеб.
Синие глаза недоверчиво расширяются, а я тороплюсь продолжить мысль:
– Следак сказал, что явка с повинной может уменьшить срок на четверть. Возможно, если я расскажу на суде правду о том, как Игорь меня доставал, мне смягчат наказание и…
– Стоп! – резко обрывает Глеб. Его ладони соскальзывают мне на плечи и сжимают их так сильно, что мне даже становится немного больно. – О чем ты говоришь? Я тебя не понимаю!
– О признании своей вины! Я должна это сделать, понимаешь? Иначе они во всем обвинят тебя!
– Такого не будет! У них нет доказательств!
– Откуда ты знаешь?! – мой голос срывается на крик. – Следак считает, что после той драки у тебя были причины мстить Игорю! Я не могу так тебя подставить!
– И поэтому решила подставить себя?! – грубо встряхнув меня, орет парень. – Нет уж, Стелла! Выкидывай эту хрень из головы!
– Да, Глеб, решила! Уж лучше я, чем ты! – верещу я, вырываясь из его рук. – Ведь это я убила Игоря! Я во всем виновата! Не ты!
– Ты защищалась! – от злости у него сбилось дыхание, и грудь часто вздымается. – Мать твою! Ты просто защищалась, Стелла!
– Это я и расскажу! – цежу сквозь рыдания. – Попрошу полиграф и буду говорить правду. Только правду…
– Стелла, пожалуйста! – смотрит умоляюще. – Это все равно срок! При любом раскладе!
– Не перебивай, дай мне закончить, – шагаю к Глебу и, закрыв ладонью его род, шепчу. – Ты и так сделал для меня слишком много. Я тоже хотела, чтобы у нас все получилось, но не вышло. Не вышло, Глеб! Мы попались! И теперь единственный выход – это признаться во всем. Я знаю, что мои слова кажутся тебе бредом, но я все обдумала, правда. Я совершила поступок и готова к последствиям. Да, мне страшно. Чертовски страшно. Но я справлюсь, если ты меня поддержишь, Глеб! Ты должен меня поддержать! Обещай! Обещай, что поддержишь!
Я чувствую, что на меня неминуемо накатывает истерика: ладони дрожат, слезы дребезжащей пеленой застилают взор, а голос так и норовит сорваться в визгливый фальцет. Но, несмотря на сосущую пустоту в сердце, мой дух как никогда тверд. Да, я решила. И нет, я не отступлю.
Помните, я говорила, что в моей жизни все с самого начала идет к концу? Это ощущение преследует меня с детства, и, кажется, настало время шагнуть в пугающую неизвестность. Обнулиться. Стать ничем. Исчезнуть. Чтобы потом с чистой совестью и спокойной душой начать заново.
Глеб смотрит на меня с болезненным вниманием, но возражать и перечить не торопится, поэтому я медленно убираю руку от его рта и, шумно шмыгнув, повторяю:
– Обещай, что поддержишь. Ты должен, Глеб.
Синий требовательный взгляд в молчаливом напряжении жжет мое лицо, и медленно текущие секунды подобны пытке. Если он не даст добро, не сыграет со мной за одно, я не выдержу. Моя воля сломается, а я сама осыплюсь в прах и пепел. Я без него не смогу. Ни шагу вперед, ни шагу назад.
– Хорошо, – наконец отвечает Глеб, нарушая затянувшуюся тишину. – Но взамен я тоже хочу от тебя обещание.
– Какое? – спрашиваю, встрепенувшись.
Осознание того, что он, невзирая на явное несогласие, все же принимает мое решение, придает мне уверенности. Это знак. Значит, я все делаю правильно.
– Пообещай, что не будешь ничего предпринимать до завтра, – произносит он, удерживая меня в сетях своего поистине гипнотического взгляда.
– Но…
– Это не так долго. Я всего лишь хочу провести с тобой немного времени, не думая о будущем, – Глеб притягивает меня к себе за талию. – Ну же, Стелла. Разве я о многом прошу?
– Нет, – отзываюсь тихо.
– Тогда давай так: сегодня у нас с тобой нет никаких проблем. Забудем про Игоря, про ментов, про экзамены… Про все забудем, – он упирается своим горячим лбом в мой. – Я знаю, бунтарям светит только ад, но, клянусь, с тобой я уже побывал в раю. Пожалуйста, не отбирай у меня его прямо сейчас.
Я опускаю веки и позволяю Глебу поцеловать себя. От вкуса его губ у меня кружится голова, а низ живота наливается приятной тяжестью. Я цепляюсь за шею парня, жадно ловя его дыханье, потому что отныне воздух, который выдыхает не он, меня не насыщает. Я хочу быть ближе, еще ближе, проникнуть ему в вены, стать для него абсолютом. Точкой отсчета, которой он стал для меня.
– Пойдем в комнату, – Глеб тянет меня за руку и я, слегка опьяневшая от его ласк, следую за ним.
Затворив дверь, парень открывает крышку своего старенького ноутбука и, поводив пальцем по тачпаду,
