Однако, когда Наваха за особые заслуги перевели в группу слухачей, занимавшихся радиоперехватом вражеских передач, то и Серфида сочла, что достаточно поработала на пажитях экстракции информации из тел живых и решила поработать с телами, так сказать, эфирными, став доверенным куратором группы, где теперь работал Навах.
Так они и двигались по служебным лестницам Адмиралтейства в странной связке — Серфида и Навах, работая в одних и тех же или тесно связанных группах, отделах, подразделениях, где Серфида обычно выступала не в качестве лица начальственного, в непосредственном подчинении у которого и пребывал Навах, а некого «вольного стрелка», надзиравшего за деятельностью курируемого коллектива и периодически «стучащего» о всех мелких и крупных происшествиях куда-то наверх, в высшие эшелоны флотского управления.
Достать образцы отчетного жанра, созданные в то время Серфидой, Ферцу не удалось, хотя он как наяву представлял эти объемные пачки листов, исписанные крупным почерком почти без помарок в стиле «у моего малыша есть такая штучка». Впрочем, свидетельств каких-то особых отношений между Серфидой и Навахом откопать тоже не удалось — все опрошенные как один утверждали, что светило истязательной науки никак не выделяло завербованного материкового выродка из прочей толпы.
В общем-то, ничем не примечательная на первый взгляд история успешной вербовки и использования полезного перебежчика, хоть и выродка, разила такой тухлятиной, что чувствительной нос Ферца начинал непроизвольно морщиться, стоило ему только подумать о Навахе и его деле.
Здесь все оказывалось настолько подозрительным, что Ферцу порой начинало казаться, будто он сам оказался жертвой грандиозного заговора, где любой его знакомый или даже случайный прохожий настолько скверно выучили свои легенды, отчего им и приходилось нести такую околесицу, в которой концы с концами не сходились.
Но даже эта первая часть дела Наваха, на которую и ушла пара-тройка томов документов, могла считаться образцом достоверности по сравнению с тем, что произошло дальше.
— Забирайте, — кивнул господин крюс кафер на бумаги.
Флюгел и Беггатунг шагнули к столу и принялись сгребать вместилища документов широкими, как лопаты, ладонями. Помощники походили на горнопроходческие механизмы, какие использовались на шахтах туска — внутривидовое скрещивание нелепости и силы. Но даже при всей их мощи и невозмутимом упрямстве, что скорее являлось оборотной стороной тупости, нежели осознанной настойчивости в достижении поставленной цели, вместилища никак не желали складываться так, чтобы их унести в один присест. Папки выскальзывали, падали, цеплялись друг за друга, обильно пуская клубы пыли и все гуще заполняя комнату смрадом.
Точно кибердворники с плохо отлаженной программой Флюгел и Беггатунг раз за разом воздвигали на вытянутых руках бумажные башни, которые росли ввысь поначалу прямо, а затем начинали опасно крениться, раскачиваться из стороны в стороны, как при землетрясении, пока не рассыпались, с глухим каменным стуком обрушиваясь на стол и пол.
Господин крюс кафер завороженно наблюдал за воплощенной в деянии двух болванов бесконечности, даже никак не отметив, откуда ему в голову пришло столь странное сравнение помощников с какими-то там кибердворниками. Когда же заклятье неотрывного созерцания бессмысленной работы начало постепенно иссякать, высвобождая подспудно накопленную и оттого высококонцентрированную ярость, и Ферц положил руку на кобуру, вместилища документов внезапным чудом сложились в нечто более-менее равновесное.
Болваны попятились к двери, неожиданно легко сдвинули ее в сторону, зацепив каблуком ботинка, и уже готовы были вывалиться в коридор, когда господин крюс кафер, тонко взвизгнул, словно только сейчас осознал всю тяжесть расставания с делом своей жизни, и заорал:
— И передайте этой стерве Серфиде, что кристаллокопирование я запрещаю!!!
На третьем-четвертом томе выродка-перебежчика откуда-то вынырнула некая темная, даже по меркам Трюма, личность по прозвищу Крыса. Сообразно прозвищу обреталась Крыса в мерзких закоулках, куда и не каждый отморозок отважиться забраться даже по крайней нужде, тем не менее ухитрившись оттуда наладить с Навахом некую связь. Как сообщали топтуны, встречались Крыса и Навах регулярно, но выяснить что же происходило во время подобных встреч не удалось.
К тому моменту Серфиде наскучило соседствовать на страницах дела вместе с Навахом, и она куда-то сгинула — в переносном смысле, конечно же, ибо никуда такой специалист деться не мог, ибо как говорится: скотина она первостатейная, но профессионал высочайшего класса! В Адмиралтействе такими людьми не разбрасывались. Но у Ферца возникло смутное ощущение, что ученому-истязателю некто вновь дал отмашку — оставить Наваха в покое и заняться отработкой методик тонкой подстройки резцов пыточной машины, с которыми у истязателей всегда возникали проблемы.
Ферц вспомнил — при первом знакомстве с делом у него блеснула яркая, как алмаз, догадка, что Навах — двойной агент, сложной многоходовой операцией заброшенный с материка в Дансельрех для последующей вербовки высших должностных лиц и создания разветвленной шпионской сети. И тогда Серфида — важное передаточное звено между материковым выродком и верхушкой Адмиралтейства.
Естественно, Ферц тут же заявился к этой стерве, планируя допросить по всей строгости закона, в котором она, эта стерва, наверняка знает толк как ученый-истязатель, но Серфида молча выслушала его, не поведя и тонко выщипанной бровью, и лишь к концу своего монолога Ферц внезапно понял, что же такое исчезло с ее лица, стоило ему упомянуть Наваха. А исчезла доброжелательность, с коей устав предписывал выслушивать обвинения, выдвигаемые функционерами специальных служб. Соответствующая преамбула к статье так и гласила: «Если против вас еще не выдвинуто обвинение в измене, то это не ваша заслуга, а серьезная недоработка специальных служб».
Затем она сняла трубку и протянула ее Ферцу, не удосужившись набрать номер или, на крайний случай, вызвать голосовой коммутатор. Взяв трубку, Ферц с изумлением и ужасом услышал доносящееся из нее бурчание Зевзера, который настоятельно порекомендовал господину крюс каферу заняться непосредственно порученными ему делами.
Крысу разрабатывали мучительно долго. Пыточные машины не успевали отплевывать отработанный материал трюмных ублюдков, а никакой зацепки найти не удавалось. Крысы будто не существовало, вот и весь сказ.
Знакомясь с пропитанными кровью пергаментами допросов, которые шутники-экзекуторы изготовляли из кожи самих испытуемых, Ферц не сразу сообразил, что в них так его настораживает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
