ГЛАВА XXIV
С побоища рыцарь примчался верхом,
Обрызганный кровью, омытый дождем.
Финлей
Теперь мы должны вернуться к Тиллитудлему и его обитателям. На следующий день после битвы при Лоудон-хилле, когда первые солнечные лучи коснулись зубцов замковых стен и защитники, готовясь к осаде, возобновили свои работы, часовой, находившийся на платформе высокой башни, именуемой Башнею стража, сообщил, что видит направляющегося к крепости всадника. Всадник приблизился; медленный шаг коня и поза всадника, склонившегося над лукой седла, явно указывали, что он болен или тяжело ранен. Тотчас была открыта калитка, и лорд Эвендел въехал во внутренний двор; он так ослабел от потери крови, что не смог самостоятельно слезть с коня. Когда, поддерживаемый слугою, он вошел в зал, обе женщины вскрикнули от удивления и испуга; бледный как смерть, забрызганный кровью, в испачканном грязью и изодранном платье, с растрепанными, спутавшимися волосами, он был больше похож на призрак, чем на живого человека. Но вслед за тем они разразились восклицаниями, радуясь, что он спасся.
— Благодарение Господу, — воскликнула леди Маргарет, — что вы с нами и что вам удалось ускользнуть от рук этих кровожадных убийц, перебивших столько верных слуг короля!
— Благодарение Господу, — добавила Эдит, — что вы здесь и находитесь в безопасности. Мы страшились самого худшего. Но вы ранены, а я не уверена, что мы сможем оказать вам необходимую помощь.
— Это только сабельные удары, — сказал молодой лорд, опускаясь в кресло, — боль от них не Бог весть какая, и я бы не чувствовал себя таким изнуренным, если бы не потерял столько крови. Но я ехал сюда не затем, чтобы добавлять свои немощи к вашим трудностям и опасностям, но чтобы по мере сил помочь вам справиться с ними. Что могу я сделать для вас? Разрешите, — добавил он, обращаясь к леди Маргарет, — считать себя вашим сыном, сударыня, и вашим братом, Эдит.
На последних словах он сделал ударение; он опасался, что мисс Белленден, увидев в нем навязчивого поклонника, может отказаться от предлагаемых им услуг. Она оценила его деликатность, но сейчас было не до того, чтобы разбираться во всех этих тонкостях.
— Мы готовимся защищаться, — сказала с большим достоинством старая леди, — мой деверь принял начальство над гарнизоном, и, с Божьей помощью, мы окажем мятежникам заслуженный ими прием.
— С какой радостью, — воскликнул лорд Эвендел, — я принял бы участие в обороне замка! Но в теперешнем моем состоянии я буду скорее обузою — нет, хуже, чем просто обузою: если эти негодяи проведают, что здесь находится офицер лейб-гвардейцев, они постараются во что бы то ни стало овладеть Тиллитудлемом. Если же они будут знать, что его защищают только свои, то, быть может, они не станут пытаться взять его приступом и двинутся прямо на Глазго.
— Неужели вы так дурно думаете о нас, милорд, — сказала Эдит, отдаваясь порыву великодушия, которое так часто бывает свойственно женщинам и так их украшает; ее голос дрожал от волнения, лицо залила краска благородной горячности, подсказавшей ей эти слова, — неужели вы так дурно думаете о ваших друзьях, что допускаете мысль, будто подобные соображения могут побудить их отказать вам в убежище и защите, когда вы не в силах сами себя защитить и когда вся округа полна врагов? Да разве найдется в Шотландии хоть одна хижина, хозяин которой позволил бы своему дорогому другу покинуть ее в таких обстоятельствах? И неужели вы полагаете, что мы отпустим вас из нашего замка, который считаем достаточно укрепленным, чтобы защитить нас самих?
— Пусть лорд Эвендел и не помышляет об этом, — вмешалась леди Маргарет, — я сама перевяжу его раны; ведь только на это и годна в военное время такая старуха, как я. Но покинуть Тиллитудлем, когда меч врага взнесен над вашею головою, милорд, когда он готов опуститься на вас, — да я бы не позволила этого и последнему из солдат, носившему когда-либо мундир королевских войск, и тем более не позволю того же лорду Эвенделу. Наш дом не таков, чтобы стерпеть подобный позор. Замок Тиллитудлем был слишком высоко вознесен посещением его священнейшего вели…
В этом месте ее речь была прервана появлением майора Беллендена.
— Мы захватили пленного, дядя, — сказала Эдит, — наш пленник ранен и хочет бежать от нас. Вы должны нам помочь удержать его силою.
— Лорд Эвендел! — воскликнул старый майор. — Я не меньше обрадован, чем когда получил свое первое производство. Клеверхауз говорил, что вы или убиты, или, во всяком случае, пропали без вести.
— Я был бы убит, если бы не ваш друг, — взволнованно сказал лорд Эвендел, опустив глаза, как если бы не желал видеть, какое впечатление произведут на мисс Белленден его слова. — Я потерял коня и был лишен возможности защищаться; один из мятежников уже поднял надо мною палаш, чтобы поразить меня насмерть, как вдруг молодой мистер Мортон, — это тот арестованный, в судьбе которого вы приняли вчера утром такое участие, — вступился за меня самым великодушным образом, спас от неминуемой гибели и дал возможность вырваться из гущи врагов.
Сказав это, он почувствовал мучительное любопытство, пересилившее первоначально принятое решение: он поднял глаза и посмотрел на Эдит; румянец покрыл ее щеки, глаза заблестели, и ему показалось, что он прочел на ее лице радость, — ведь ее возлюбленный в безопасности и на свободе, — и торжество, — ведь он не уступил в этом соперничестве великодушия и благородства. Таковы в действительности и были охватившие ее чувства; но здесь было и восхищение искренностью лорда Эвендела, поспешившего отдать должное своему счастливому сопернику и признать, что он обязан ему жизнью, хотя, по всей вероятности, он предпочел бы, чтобы эту услугу оказал ему кто угодно, но только не Мортон.
Майор Белленден, который не заметил бы этих чувств, будь они выражены и более явно, удовольствовался тем, что сказал:
— Поскольку Генри Мортон среди этих разбойников пользуется влиянием, я счастлив, что он смог употребить его с такой благородной целью; но я надеюсь, что он отделается от них при первой возможности. У меня нет ни малейшего основания сомневаться в этом. Я знаю его убеждения и знаю, как он ненавидит их ханжество и лицемерие. Я тысячу раз слышал, как он смеялся над педантизмом этого старого подлеца Паундтекста, который, имея индульгенцию правительства в течение стольких лет, теперь, едва начались беспорядки, показал свое истинное лицо и отправился с тремя четвертями своей лопоухой паствы на соединение с этой ордой изуверов. Но как же вам все-таки удалось избегнуть погони, милорд, выбравшись с поля сражения?
