— Она не могла все это придумать.
— Конечно, — Силла судорожно вдохнула. — Конечно. А она уверена, что звонивший назвался моим именем?
— Силла Макгоуэн, а потом Кей сказала, что вы… они, — поправился он, явно готовый трактовать сомнение в пользу Силлы, — сказали: «Вы знаете, кто я». Тем самым тоном, каким люди хотят заявить, что они важная персона. А потом просто набросились на нее. Я целый час ее успокаивал, когда вернулся с бейсбольного матча. Заставил ее принять тайленол, чтобы она заснула. Она была так расстроена.
— Мне очень жаль. Мне очень жаль, что кто-то использует мое имя, чтобы расстраивать вашу жену. Не знаю, зачем… — Ком в горле переместился ниже, продолжая пульсировать где-то в груди. — Постойте-ка… Поставщик досок для пола сказал, что я позвонила им и внесла изменения в заказ. Поменяла орех на дуб. Но я этого не делала. Я думала, что это просто ошибка. А может, не ошибка. Кажется, кто-то меня преследует.
Стэн сунул руки в карманы, а затем снова вытащил.
— Это не вы звонили?
— Нет, не я. Стэн, я пытаюсь заработать хорошую репутацию и открыть здесь свой бизнес. Я пытаюсь установить хорошие отношения с субподрядчиками и рабочими. Когда кто-то проник в мой дом и разгромил ванные, вы взялись все восстановить, и я знаю, что вы сделали мне скидку.
— У вас были неприятности. Кроме того, я гордился этой работой и хотел все исправить.
— Я не знаю, как исправить то, что произошло с вашей женой. Я поговорю с ней, попытаюсь все объяснить.
— Лучше я сам, — он вздохнул. — Простите, что накинулся на вас.
— На вашем месте я поступила бы точно так же.
— Кто мог это сделать? Назваться вами и оскорблять Кей?
— Не знаю, — ответила Силла и подумала о миссис Хеннесси. Ее мужу предстоит провести два года в психиатрической лечебнице. — Но надеюсь, что смогу сделать так, чтобы это не повторилось.
— Думаю, мне лучше вернуться домой и все объяснить Кей.
— Ладно. Так вы придете в четверг?
Он смущенно улыбнулся.
— Да. А если вам понадобится позвонить мне домой, может, мы придумаем пароль или что-то в этом роде?
— Может быть.
Она стояла в тени амбара рядом с прислоненными к стене и разложенными для просушки на пильных козлах наличниками. И думала, сколько еще раз ей придется платить за чужие преступления, грехи и ошибки.
Глава 26
Силла стояла в спальне, разглядывая свежеокрашенные стены, а ее отец закрывал крышкой начатую банку краски. Она смотрела, как яркий дневной свет наполняет комнату, заставляя стены сиять.
— Наличники не готовы, полы еще нужно доделать, но, стоя здесь, я все равно испытываю радостное возбуждение.
— Чертовски хорошая работа, — он встал и вновь окинул взглядом стену.
— Ты можешь этим зарабатывать.
— Всегда полезно иметь запасной вариант.
— Ты покрасил почти весь дом, — Силла повернулась к нему. Она все еще не могла придумать, как к этому относиться и что сказать отцу. — Ты сэкономил мне несколько недель. Тут благодарностью не отделаешься.
— Ерунда. Мне нравится эта работа — во всех отношениях. Мне нравится участвовать в этом. В преображении. Мы пропустили столько летних месяцев, ты и я. Я счастлив, что провел это время с тобой.
Несколько секунд она просто стояла и смотрела на него, на своего отца. А потом сделала то, что никогда в жизни не делала. Первой подошла к нему, поцеловала в щеку и обняла.
— Я тоже.
Он крепко обнял ее в ответ, и она почувствовала, как отец вздохнул.
— Ты помнишь, как мы впервые встретились здесь? Я пришел к черному ходу, а ты поделилась со мной сэндвичем, который мы ели на просевшей передней веранде?
— Помню.
— Не знаю, как это нам удалось. Слишком много было упущено времени, — он с тревогой заметил, что в ее глазах стоят слезы. — Ты дала нам второй шанс. Дому и мне. И вот я стою тут, рядом с моей дочерью. Я горжусь тобой, Силла.
Она заплакала и уткнулась лицом в его плечо.
— Ты говорил это, что гордишься мной, после концерта в Вашингтоне и еще один раз, раньше, когда пришел на съемки «Семьи» и смотрел, как я играю. Но теперь я в первый раз тебе поверила.
Она еще раз сжала его в объятиях и отступила на шаг.
— Лучше всего мы узнали друг друга при помощи краски для внутренних работ и бледно-желтого лака.
— Зачем же на этом останавливаться? Может, посмотрим наружные стены?
— Ты не можешь красить дом. Комнаты — совсем другое дело.
— Я считал, что прошел испытание, — поджав губы, он окинул взглядом комнату.
— Это трехэтажный дом. Большой трехэтажный дом. Чтобы его покрасить, нужно стоять на лесах и высоких стремянках.
— Я привык сам выполнять трюки. — Она закатила глаза, и он засмеялся, подумав, что такую гримасу может состроить только любящая дочь. — Может, и нет, а может, это было много лет назад. Но у меня отличное чувство равновесия.
— Придется стоять на лесах и очень высоких стремянках на августовской жаре, — не сдавалась она.
— Этим меня не испугаешь.
— Это работа не для одного человека, — она призвала на помощь логику.
— Точно. Мне понадобится помощь. Так какой цвет ты выбрала?
— Послушай, — она почувствовала легкое раздражение. — Старую краску нужно будет счистить в тех местах, где она облупилась, и…
— Все это мелочи. Пойдем посмотрим. Ты хочешь покрасить его к Дню труда, или как?
— К Дню труда? Я рассчитывала сделать это не раньше, чем к середине сентября, когда должно стать немного прохладнее. Бригада, красившая амбар…
— Буду рад поработать с ними.
Полностью сбитая с толку, она уперлась ладонями в бедра.
— Раньше я думала, что ты — только не обижайся — порядочный лентяй.
— Никаких обид, — он потрепал ее по щеке, а его лицо сохраняло безмятежное выражение. — А что насчет карнизов и веранд?
Она надула щеки и резко выдохнула.
— Ладно, мы посмотрим образцы, которые мне понравились. А когда я сделаю выбор, ты сможешь заняться верандами и ставнями. Но ты не будешь карабкаться на леса и залезать на раздвижные лестницы.
Он молча улыбнулся ей, обнял за плечи, как часто обнимал Энжи — Силла видела, — и повел вниз.
Несмотря на то что это не входило в ее планы и ей очень хотелось подняться наверх, в кабинет, чтобы посмотреть, как продвигается укладка пола и закончил ли Стэн с плиткой, она открыла три образца краски для наружных работ.
— Можно взять этот синий цвет. Серый чуть-чуть приглушит его, а белый карниз уравновесит, — она мазнула кисточкой по дереву.
— Довольно необычно.
— Да. А можно выбрать спокойный и традиционный темно-желтый цвет, опять-таки с белым или кремовым карнизом.
— Благородно и мило.
Она отступила на шаг, склонив голову.
— Я не исключаю и желтый. Что-нибудь теплое и радостное, но не очень кричащее, чтобы дом не выделялся среди зелени, как огромный нарцисс. Может, нужно подождать, пока решение всплывет само. Просто подождать, — она прикусила губу.
— Я видел, как ты принимаешь решения относительно всего, что касается этого дома и этой земли. Почему ты теперь колеблешься?
— Это будут видеть все. Каждый, кто проезжает по дороге. А многие притормозят и покажут пальцем: «Это дом Дженет Харди», — Силла отложила кисть и вытерла руки о шорты. — Это всего лишь краска, всего лишь цвет, но от него зависит, что люди увидят, когда будут проезжать мимо, и что они будут думать о Дженет. И обо мне.
— А что, по-твоему, они должны думать? — он положил ей руку на плечо.
— Что она была живым человеком, а не картинкой в старом фильме или голосом на компакт-диске или грампластинке. Что она была живым человеком, который чувствовал, ел, смеялся, работал. Который жил. А она была здесь счастлива, по крайней мере некоторое время. Так счастлива, что до сих пор не отпускает этот дом. Она все еще здесь.
Она смущенно рассмеялась.
— Слишком многого я жду от двух слоев краски. Господи, мне, наверное, опять нужно к психоаналитику.
— Постой, — он взял ее за руку. — Конечно, это важно. Это не просто краска. Этот дом, эта земля принадлежали ей. Более того, она их выбрала сама, и она их очень любила. Они были ей нужны. И сейчас они перешли к тебе.
