– Где Лукас? – спросила она, стараясь разглядеть в темноте кирпичный барак, в котором запирали на ночь каторжников, работавших в имении. Ее душу сковал страх. – Что вы сделали с ним?
– Если ты имеешь в виду омерзительного ирландца, то его по приказу твоего брата заперли до утра в амбаре. А завтра на рассвете отвезут в тюрьму в Блэкхейвен-Бей.
Джесси резко повернулась и с ужасом взглянула на мать.
– В тюрьму?! Но… ведь он не сделал ничего плохого!
– Не сделал ничего плохого? – презрительно переспросила Беатрис и, отложив в сторону рукоделие, встала. Ее черная шелковая юбка зашелестела. – Своим предосудительным поведением он заслужил суровое наказание. – Беатрис прищурилась. – Скажи честно, ты беременна?
– Нет.
– Ты уверена?
Джесси покачала головой. У нее пересохло в горле, голова шла кругом.
– Что его ждет? – спросила она.
– В значительной степени все зависит от тебя.
– От меня?
– Ты должна в начале декабря выйти замуж за Харрисона Тейта.
Джесси стало нехорошо. Она поняла, что мать шантажирует ее.
– Нет, я не выйду за него, – слабым голосом возразила она.
– Ты станешь женой Харрисона Тейта, или мерзкого ирландца вздернут на виселице за убийство.
– За убийство? – Джесси на мгновение лишилась дара речи. В комнате наступила тишина, нарушаемая завываниями порывистого ветра за окном и дребезжанием стекол под его напором. – За какое убийство?
– Один из каторжников, участвовавших в побеге, совершенном в прошлом месяце, готов свидетельствовать в суде под присягой, что Лукас Галлахер убил Джона Пайка.
– Он лжет! Человек, убивший кузнеца, погиб при побеге.
– Конечно, он лжет. Но это не имеет значения. Ирландца вздернут на виселице.
В установившейся тишине слышалось только тиканье каминных часов да завывание ветра за окном. Джесси почувствовала, как в ее душе закипает гнев. Ее бросило в жар.
– А если я соглашусь выйти замуж за Харрисона Тейта, Галлахера отпустят на свободу?
– До вашей свадьбы он останется в тюрьме в Блэкхейвен-Бей, а потом его отвезут в Хобарт, где он продолжит отбывать срок своего наказания в другом имении.
– Неужели ты допустишь, чтобы повесили невиновного человека?
– Я не считаю его невиновным.
Они опять замолчали. Стоя в освещенной мерцающим пламенем свечей гостиной, мать и дочь буравили друг друга гневными взглядами. В комнате стояла напряженная тишина.
– Ты вынуждаешь меня сделать по-твоему, – холодно констатировала Джесси. – Хорошо, я выйду замуж за Харрисона. Но как только Лукас окажется в безопасности, я порву с тобой все отношения. Я не хочу больше тебя видеть!
– Что бы ты сейчас ни говорила, я уверена, пройдет время, и ты поймешь, что я права. – Беатрис горделиво расправила плечи, придав своему виду величественную осанку. – Я готова на все, чтобы спасти репутацию нашей семьи, Джесмонд.
Джесси проснулась рано утром и, ежась от холода, подошла к выходившей на террасу двери, чтобы раздвинуть занавески и выглянуть во двор. Ветер стих, но небо затянули дождевые облака.
Прислонившись горячим лбом к стеклу, Джесси вздохнула, и холодное стекло запотело от ее теплого дыхания. Она глубоко задумалась. Джесси еще не дала матери слова, что выйдет замуж за Харрисона. Но, по-видимому, ей придется. У Джесси просто не осталось другого выхода. Необходимо во что бы то ни стало спасти жизнь Лукасу Галлахеру, даже ценой счастья Харрисона и ее собственного благополучия. Она не сказала матери, что решила уйти от мужа сразу же, как только Лукас окажется в безопасности. Этот поступок, конечно, нанесет глубокую душевную травму Харрисону, который любил ее. Впрочем, можно сохранить все в тайне от него и всю жизнь притворяться верной любящей женой. Лгать Харрисону изо дня в день до конца жизни. Однако Джесси никогда не смогла бы дать мужу то, чего он хотел от нее, потому что ее сердце несвободно, оно принадлежало другому мужчине.
– Лукас… – прошептала Джесси и закрыла глаза, стараясь сдержать слезы. Ее сердце сжималось от страха за любимого.
Открыв снова глаза, она протерла запотевшее от ее дыхания стекло. Скоро Лукаса должны увести в Блэкхейвен-Бей и бросить в тюрьму. Ей хотелось повидаться с ним, но она знала, что Уоррик приказал сторожам никого не пускать к узнику. Легче подкупить констебля в городской тюрьме, чем заставить слугу нарушить приказ владельца усадьбы. Если Беатрис удалось найти продажных людей, способных оклеветать Галлахера, то и Джесси сможет найти способ увидеться с любимым в тюрьме. А быть может, и попытаться устроить ему побег.
Лукаса бросили в тесную одиночную камеру, похожую на гроб, без окон. В ней стоял жуткий холод. Хорошо, что с него не сняли одежду. Обычно узников здесь раздевали догола. В таких каменных мешках люди, сидевшие в мертвой тишине, на воде и хлебе, лишенные света и тепла, постепенно сходили с ума. Когда Лукас закрывал глаза, ему казалось, что он слышит крики и стоны сидевших здесь до него узников.
В одиночном заключении человеку в голову лезут самые невероятные мысли, ведь он предоставлен самому себе. Воспоминания причиняли Лукасу боль, вызывали у него поздние сожаления и бессильный гнев. Лукас пытался ни о чем не думать, но у него не получалось.
Через несколько дней его вывели на яркий свет и поместили в другую часть тюрьмы, в более просторную камеру, размерами десять на двенадцать футов. Высоко вверху, у самого потолка, здесь имелось зарешеченное окно. В камере сидели пять заключенных.
– С некоторыми людьми судьба постоянно сталкивает нас, приятель, – услышал Лукас знакомый голос, как только надзиратель закрыл за ним дверь камеры.
Повернувшись, он увидел своего товарища по несчастью Лиса и невольно улыбнулся.
– К сожалению, ты оказался прав, нам не следовало бежать, – проговорил Лис, когда их вывели на прогулку в тесный тюремный дворик.
Он держал Лукаса под руку, поскольку еще не оправился после ранения. Пуля попала ему в правый бок.
– Но ведь все могло и обойтись, – предположил Лукас, пожимая плечами. – Вам просто не повезло.
Комплекс тюремных зданий образовывал в плане квадрат. Три его стороны занимали камеры для заключенных и кухня, а четвертую – квартира начальника тюрьмы. Внутри располагался тюремный двор, а дворик для прогулок заключенных находился в юго-восточном углу квадрата и огораживался толстой, но невысокой каменной стеной. Лукас смерил ее внимательным взглядом.
– Почему Дэниел убил Пайка? – спросил Лукас, отводя глаза от покрытой побелкой стены.
Лис пожал плечами:
– Он мог донести на нас, поднять раньше времени тревогу. Дэниел решил, что не следует оставлять его в живых.
