— Я имел в виду как раз это.
— Э-э… Это в смысле бог или в смысле демон?
— Это в смысле бог или в смысле демон. Зависит от освещения…
Тут аватара лидера Ливии сделал трехсекундную паузу, и продолжил: … — Всеми этими посторонними разговорами вы отвлекли меня от главной цели моего приезда. Я тут, чтобы сообщить о пресс-конференции Хаким аль-Талаа. Она состоится послезавтра в 7 вечера местного времени в Эллинском театре Аполлонии. Регистрация журналистов и передача вопросов возможна сегодня и завтра до полуночи.
— О, черт… — прошептал кто-то из репортеров, другой же вроде как возразил:
— Но, мистер Мичибичи, медицинские эксперты утверждают, что человек после такого ранения, разрушившего значительную часть мозга, вряд ли вообще способен выжить и точно неспособен к активной физической и умственной деятельности так скоро.
— Человек понятие относительное, — философски отреагировал Мичибичи.
…
*48. Что изменилось в мире, если языческие оракулы возвращаются?
Согласно мифам, храмы в Дельфах, Милете и Аполлонии, построены одновременно в качестве мест оракулов Европы, Азии и Африки. По данным археологии это примерно середина VII века до н.э. К новейшему времени сохранились лишь их руины, причем в Аполлонии уцелела часть храмового комплекса в форме эллинского театра (с круглой ареной и полукруглыми ярусами скамей-ступеней для зрителей). При «режиме хунты хуррамитов» этот театр был реставрирован — не столько исторично, скорее практично (сохранив архитектурный стиль, но на современный лад, чтобы использовать в том же стиле, в котором использовали первые поколения древних колонистов из Эллады).
В данном случае этот театр под открытым небом (сейчас – угольно-черным и полным ярких созвездий) был применен, как место для пресс-конференции лидера Ливии. Не обыкновенной пресс-конференции, а первой после ранения, смертельного для любого человека… Точнее, для любого генетически не модифицированного человека. Сейчас своим странным видом Хаким аль-Талаа будто иллюстрировал доктрину хуррамитов о разделенных половинах бога. Правая сторона его головы была обычной, человеческой. Левую сторону выше рта заменял сферический сегмент из белого пластика. В сегменте имелась круглая прорезь, и сквозь нее смотрел левый глаз, совершенно нормальный по внешним признакам. Все помнили: три недели назад, когда аль-Талаа эвакуировали из взорванного зала, этот глаз отсутствовал вместе с примерно четвертью черепа. Так что репортеры на скамьях стали удивленно перешептываться.
Тем временем, лидер Ливии, слегка раскачивающимся, но уверенным шагом, вышел на середину арены, поправил микрофон на воротнике белой рубашки, и будничным тоном обратился к организационной команде, успевшей распределиться среди репортеров:
— Давайте начинать.
— Вопросы в порядке жребия, леди и джентльмены! — объявил шеф оргкоманды, — Схема работы простая: чья очередь, у того включится световой индикатор микрофона.
— Уже работаем? — Уточнил репортер, увидевший зеленый огонек на своем микрофоне.
— Да, — шеф оргкоманды кивнул. И началось…
— …Мистер аль-Талаа, на фоне скандала с бегством клерков-воров, как будут строиться дальнейшие отношения между Ливией и странами регулируемого мирового рынка?
— А разве регулируемый мировой рынок еще существует? — тут Хаким аль-Талаа очень артистично изобразил удивление, — Насколько я знаю из статей экономистов, эта форма мирового рынка давно распалась, и идут лишь академические споры, когда именно. По мнению одних это случилось при Великой рецессии, а по мнению других где-то между Великим цугцвангом и Вандалическим кризисом. То, что существует сейчас, это около полсотни рыхлых и неустойчивых картельных соглашений, мало похожих на мировые регуляторы, которые были в конце XX века. Так что я не уловил смысл вопроса.
— Смысл в том, — пояснил репортер, — что практика убежища для клерков-воров в Ливии крайне затрудняет нормальное ведение торговых и финансовых дел в мире.
— Ливийское убежище, — ответил аль-Талаа, — не причина, а индикатор ненормальности, охватившей мировой бизнес. В нормальной ситуации, высокооплачиваемые клерки не побежали бы лишь потому, что открылось убежище для них и активов сомнительного происхождения. В нормальной ситуации подобные клерки дорожат своим социальным положением. Если они побежали, значит, их социальное положение было разрушено, а профессиональная этика уступила место стратегии выживания при явной угрозе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Но, — растерянно произнес репортер, — надо ведь что-то делать с этим.
— Это не вопрос, а утверждение, — сказал аль-Талаа, — у кого следующий вопрос?
Зажегся зеленый огонек на микрофоне еще одного репортера.
— …Мистер аль-Талаа, что правительства стран Африки или конкретно правительство Ливии намерены делать с Imago Dei и с их агентурой?
— Завтра это будет в газетах, — ответил ливийский лидер, — ряд правительств и конкретно правительство Ливии, объявляют суллианские проскрипции в отношении всех агентов, участников и спонсоров Imago Dei. За донос, за выдачу или за убийство — значительная награда, за укрывательство – проскрипция укрывателю. Детали читайте утром.
— Но, мистер аль-Талаа, это ведь чудовищная и нецивилизованная практика!
— Вы спросили, а я ответил. Следующий!
Очередной репортер продолжил тему: … — Мистер аль-Талаа, какими вы видите международные торговые и инвестиционные отношения в следующем году? И как на это может повлиять фактор Imago Dei?
— Сначала об Imago Dei. Это не какой-то особый фактор. Это предсказуемое поведение вчерашней финансово-политической элиты, теряющей опору под ногами. У элиты еще остается фантомная надежда, что поток судьбы можно остановить убогими средствами коррупции и террора. Старый мир, управлявшийся властью денег и массовым страхом нищеты — тает от бесконтрольного изобилия, создаваемого новым типом производства. Сегодня есть отрасли-оазисы, где деньги уже почти условность, поскольку там расходы перестали расти при увеличении выпуска продукции. Таких оазисов будет все больше и настанет день, когда денежные платежи превратятся в экзотику, актуальную лишь для некоторых узких секторов производства и потребления. Мы войдем в постценовой мир. Экономисты спорят о том, как там будут регулироваться производство и потребление. Социологи спорят о том, как там будут регулироваться мотивации людей и групп. Еще несколько профессиональных сообществ спорят о том, как и что там будет. Это будет, конечно, не в следующем году, а, наверное, в следующем десятилетии, однако мы уже вступили в переходный период. Нам пора думать не о торговле, не об инвестициях, а о новых схемах большой кооперации, без опоры на исчезающее денежные регуляторы. Я изложил свое мнение. Какой следующий вопрос?
На микрофоне очередного репортера зажегся зеленый огонек, и последовал вопрос: … — Мистер аль-Талаа, как повлияет обострение, связанное с Imago Dei, на сроки и на возможность реализации международной миссии «Алкйона — Чубакка»?
— Никак не повлияет, потому что экипаж «Алкйоны» уже на орбите и сейчас выполняет двухнедельный протокол перед стартом по направлению к Чубакке.
— Как? – изумился репортер, — Ведь не было сообщения о старте экипажа!
— Потому и не было, чтобы никак не повлияло, — спокойно пояснил ливийский лидер.
…
НОЯБРЬ
*49. Фамагуста, у нас нет проблем. Грибы и локисы прилагаются.
Корабль «Alkyona» напоминал экзотическую головоломку, состоящую из одинаковых серебряных шаров и пустых полушарий, между которыми через зазоры высовывались наружу длинные прямые усы. Не верилось, что эта штука способна разогнаться за две недели до скорости 120 километров в секунду (10 миллионов километров в день)…
…Зажигание — если можно выразиться так о включении комбинированного фюзорного плазменного движка, создающего дополнительно к реактивной тяге еще тягу магнитно-полевого солнечного паруса. В трансляции с видеокамер орбитальной верфи-робота это выглядело, как ярчайшая звездочка, окруженная геометрически-идеальным светящимся узором наподобие застывшего водоворота: изогнутые линии, уходящие за край обзора.
