– Ничего, вы передайте ему моё кольцо. Если он не захочет открыться, то не наденет его.
– Ну, не наденет! Так наденет, что уж никогда и не снимет, – сказал я, представляя себе удивление и радость капитана. – А можно мне его надеть, пока я не увижусь с ним, – не смог я удержаться от восторга, держа кольцо с большим продолговатым выпуклым аметистом и двумя бриллиантами по бокам, в тяжёлой платиновой английской оправе, необыкновенно пропорциональной.
Ананда засмеялся, сказав, что будет рад видеть его на моей руке, считая меня добрым вестником и чувствуя себя обязанным и мне.
– Но вам кольцо дам не я, а ваш великий друг Флорентиец. И камень в нём будет зелёный, – сказал он мне, ласково меня обнимая.
– Войди сюда, Ананда. Здесь тоже всё приготовлено не мной. И эта сирень дар всё того же моего Лёвушки, – открывая дверь в соседнюю комнату и пропуская туда Ананду, сказал И.
Когда Ананда вошёл, И. тихо закрыл за ним дверь и сказал мне, чтобы я шёл к князю, попросил у него скатерть и несколько тарелок и прислал бы их сюда с верзилой.
Потом он просил меня заняться спутником Ананды, которого зовут Генри Оберсвоуд. И только после обеда, к девяти часам, привести князя, капитана и Генри в комнату Ананды.
Я обещал всё точно выполнить и, радуясь за милого капитана, весело побежал к князю.
Как только князь отправил верзилу с тарелками и скатертью, я решил пойти к Генри и предложить ему услуги, если он в них нуждается, а также предупредить его о часе обеда.
Генри я застал за раскладыванием вещей. Я ещё не видел его комнаты и снова отдал должное вкусу князя. Большая комната, почти белого цвета; в ней мебель была синяя. Стояли шкафы и столы орехового дерева, ковёр на полу тоже был синий и – чего не было в других комнатах – на двух широких окнах стояли горшки с цветущими розами и гардениями.
Первое, чем встретил меня Генри, была благодарная радость по поводу цветов, которых он оказался любителем, так как именно розы и гардении разводила его мать. На вопрос, кто так заботливо убрал его комнату, я назвал имя князя. И объяснил, что зайду за ним в четверть восьмого, чтобы познакомить с любезным хозяином и показать, где находится столовая.
Генри сказал, что это его первое плавание "в свет", что он очень мало осведомлён по части хорошего тона и боится осрамиться в том обществе, куда его привёз Ананда и обычаев которого он не знает.
Я ответил Генри, что я точь-в-точь в таком же положении, с тою только разницей, что пустился в свет месяцем раньше. Но что все преимущества на его стороне, так как он уже доктор, а я ещё студент, к тому же очень рассеянный и заслужил себе прозвище "Лёвушка-лови ворон". Я прибавил, что хозяин наш очень снисходителен и не осудит за промахи в хорошем воспитании.
– Ах, так это вы Лёвушка? – улыбнувшись, сказал Генри. – Я слышал от Ананды, что вы очень талантливы. Я не ждал, что вы так молоды.
Я был сконфужен, не нашёлся, что ответить, – только вздохнул, чем насмешил моего нового приятеля. Сказав ему ещё раз, что зайду за ним, поахав над количеством привезённых им книг, я ушёл к себе.
Капитана ещё не было, но судя по тому, что верзила приготовлял ему воду для бритья и свежий костюм, я понял, что он скоро вернётся.
Как только я заслышал издали шаги капитана, я побежал ему навстречу и очень важно сказал, чтобы он поскорее одевался, так как нам предстоит весьма серьёзный разговор.
Лицо капитана, до этого печальное, всё осветилось смехом, – так я был, должно быть, комичен в своей важной серьёзности.
– Да вы не смейтесь, капитан. Это очень важно, то, что я должен передать вам. Но такому запылённому и измазанному, – я вам ни говорить, ни передавать ничего не буду.
– Есть, иду мыться, помадиться, причёсываться, – смеясь, ответил капитан. – Но уж извольте держать марку! Если ваши важные известия не будут достойны моей выутюженной персоны, – держитесь.
Продолжая смеяться, он пошёл к себе, шутливо грозя мне кулаком своей сильной, изящной руки...
Я обдумывал, как и с чего начать разговор, всё время любуясь камнем кольца, который отливал то багровым, то фиолетовым огнём. И, как всегда бывало со мной, когда я готовился к встречам, вся приготовленная заранее речь вылетела у меня из головы, а приходили слова самые простые и неожиданные.
Когда вошёл элегантный капитан, я протянул ему кольцо и спросил:
– Достойно ли это кольцо вашей выутюженной персоны?
Капитан взял кольцо, удивлённо на меня посмотрел и спросил:
– Что это значит?
Казалось, кольцо произвело на него сильное впечатление. Я надел его ему на мизинец и подивился, как оно было красиво на его загорелой и огрубевшей, но прекрасной формы руке.
– Я тоже когда-нибудь получу такое, – сказал я. Капитан расхохотался и уже хотел меня тормошить, но я просил его набраться терпения, сесть и выслушать меня, как он слушает докладчиков на пароходе.
– Этот мальчишка уморит меня, – усаживаясь и продолжая смеяться, сказал капитан. – Свет объездил – забавней мальчонки не видал!
– С сегодняшнего дня я уже больше не мальчишка. Но если вы не будете серьёзны, – я, пожалуй, не сумею вам передать поручение Ананды.
Капитан чуть побледнел при этом имени, лицо его стало очень серьёзно, и по мере того, как я говорил, он всё больше бледнел и затихал.
– Если я не выполнил всего, как надо, – простите меня, капитан. Но имени вашего я не назвал, и вы вольны выбирать, как вам поступить. Я уверен, – о чём и сказал Ананде, – что ничто и никто не отнимет у вас его кольцо. Ведь я был прав? – бросаясь ему на шею, сказал я.
И тут же прибавил, что к девяти часам И. велел мне привести к Ананде князя. Генри и его. Взглянув на часы и увидев, что уже десять минут восьмого, я уговорил капитана пойти со мной за Генри и помочь мне познакомить его с князем. Капитан не очень охотно, но всё же согласился идти со мной.
За обедом, где разговаривали преимущественно князь и Генри, мы сидели недолго, потому Что князь, узнав о приглашении Ананды, заторопился, говоря, что у него ещё есть до вечера дело, не терпящее отлагательства, но что без десяти девять он будет в моей комнате.
Генри сказал, что к девяти часам спустится к Ананде сам, а сейчас пойдёт к себе и закончит раскладывать вещи и книги. Мы с капитаном остались вдвоём и вышли в сад.
Капитан по нескольку раз расспрашивал меня о тех или иных словах, произнесённых Анандой, и никак не мог взять в толк, какой же цепью мог себя с ним связать, возвратив ему исчезнувшее кольцо. Я знал не более его, и нам обоим страстно хотелось, чтобы поскорее наступил назначенный час.
Время быстро промелькнуло, к нам вышел князь, говоря, что уже без десяти девять. Не найдя нас в комнатах, он решил, что мы в саду, и не ошибся.
У Ананды мы застали Анну с отцом и обоих турок, наших спутников по пароходу. В дверях мы столкнулись с Генри.
Я стоял в отдалении и молча наблюдал за всеми. Капитан прежде всего подошёл к Анне, низко поклонился и поцеловал ей руку. Затем, оглядев всех, он подошёл к хозяину комнат – Ананде, которому И. представил капитана как человека, оказавшего нам в путешествии немало важных услуг.
Ананда подал ему руку и, задержав его руку в своей, пристально на него поглядел, точно пронзил своим взглядом.
– Я очень рад встретиться с вами, – сказал он ему своим неподражаемым голосом. Мне казалось, что он вложил в это какой-то особый смысл и хотел что-то ещё сказать капитану. Но только молча смотрел на него, потом выпустил его руку, как-то особенно остро и странно ещё раз взглянул на него и обратился к князю.
Разговор шёл в разных углах комнаты сразу. Анна говорила со старшим турком, сын его точно прилип к Генри, князь сел возле Ананды, а капитан подошёл ко мне.
Мы забились с ним в угол на низкий диванчик, стали за всеми наблюдать и любоваться Анной. Ни тени усталости не было на этом лице. Сказать, сколько ей лет? Точно на семнадцатой весне остановилась она; а я знал, что ей уже двадцать пять, и на Востоке такая женщина считается старой, не говоря уж о девушках.
Ананда внимательно слушал князя и, казалось, наперёд знал всё, что тот ему скажет. Из долетевшего к нам слова "жена" я понял, что князь говорил ему о несчастье княгини. Я очень удивился, когда князь встал и, ссылаясь на какое-то экстренное дело, стал прощаться. Потом я узнал, что он должен был встретить московских адвокатов.
– Вы напрасно волнуетесь, князь, – услышал я Ананду. – Судя по словам И., я уверен, что ваша жена ещё будет здорова. А относительно раздела с сыном, – он усмехнулся, точно вглядывался во что-то, – вы себе и не представляете, как всё это произойдёт легко и просто. И какая хитрая и ловкая женщина-делец ваша жена! Я непременно завтра зайду к ней вместе с И.
Князь просиял – если можно было сиять ещё больше – и простился со всеми, особенно нежно поцеловал руку Анне и тихо сказал ей:
