лицо куноичи чуть расслабилось, и она кивнула, мимолетно улыбнувшись самыми уголками губ, а я отметил, что подчиненная больше не выказывает недовольства недавним решением — в лагере по любому должен был остаться кто-то из совета и выбор пал именно на Учиха, к ее не скрываемому неудовольствию, как обладавшую достаточной силой и уважением со стороны рядового состава.
Рядом ревниво засопела Кушина — как же, не ее хвалю, а какую-то смазливую куноичи — но я уже сосредоточился на наведении порядка в лагере, распределяя между собравшимися вокруг членами совета наиболее срочные задачи, отлично понимая, что в ближайшее время будет не до командования. Даже по самым скромным прикидкам, на восстановление хотя бы минимально необходимой боеспособности армии на подконтрольном участке фронта уйдет несколько дней напряженной работы в лазарете с задействованием множества клонов. Слава Ками, соратники в излишнем контроле не нуждались, прекрасно понимая, что от них требуется и зря мое время не тратили, позволив уже через четверть часа переместиться в лазарет.
Все это время сверливший мне спину взгляд Сарутоби Хирузена я показательно игнорировал. Хочет старик увидеть, как у меня получается справляться с командирской должностью, пусть наблюдает, главное, чтобы не мешался под ногами. Пока добирались с поля боя, под напором Кушины и Изао я чуть более подробно рассказал о противостоянии с Райкаге — без подробностей, исключительно для поднятия морали подчиненных и повышения собственной репутации — о чем слухи очень быстро разошлись по лагерю и рядовые чунины теперь провожали меня еще более восторженными взглядами, чем раньше, а джонины демонстрировали уважение.
Естественно, старику это сильно не нравилось, тут даже особо наблюдательным не надо быть, чтобы это понять, но поделать бывший Хокаге ничего не мог. Впрочем, надолго он задерживаться не стал и убедившись, что Кумогакуре повторного наступления на нашем направлении не планирует, отбыл обратно в главный штаб. Скатертью дорожка! Хоть никто над душой стоять не будет.
В лазарете первым делом я направил всех ирьенинов поднимать на ноги наименее раненых, дал в подмогу троих каге буншинов, а сам оккупировал помещение с установленным не так давно комплексом печатей и принялся за «воскрешение» погибших бойцов, мимоходом радуясь, что обилие чакропроводяшей бумаги позволило наделать достаточно запечатывающих свитков не только для хранения свежих трупов, но и пленных, куда убирали уже наших не безнадежно погибших джонинов. Конечно, без соответствующей пропитки и обработки первые продержатся не дольше трех месяцев, а вторые чуть меньше месяца, являясь по сути своей одноразового применения, о чем владельцы были предупреждены, но… Подобный перевод ценного материала полностью окупался во время боевых действий.
Посмотрев на три с лишним десятка свитков, сваленных подчинёнными на небольшом каменном столе в углу помещения, я вздохнул и пошел в них копаться. Отмеченные сверху ироглифами «тело» откладывал в сторону, а вот без всяких пометок разворачивал и изучал печати с небольшими комментариями под ними от тех, кто запечатывал, отыскивая всех погибших джонинов. Больше всего попадалось чунинов, которых я пока игнорировал, но некоторые приписки подчиненных к печатям вызывали нервный тик и мимолётное сожаление, что вообще заморочился с подобной практикой.
«Шикарная куноичи Кумо, за воскрешение плачу сто тысяч рьё, Кисао.»
Эту самую Кисао Сенджу я неплохо знал — опытный джонин двадцати трех лет, талантливая и очень сильная, года через два точно преодолеет планку А-ранга, если раньше не убьют. Но при этом, сия дамочка души не чает в своем младшем брате, пару лет назад получившем звание чунина и даже не спрашивая, можно догадаться, для кого предназначена данная куноичи. Движимый неожиданно проснувшимся любопытством, я коснулся пальцем печати и подал немного чакры — недостаточно, чтобы активировать распечатывание, но в самый раз, чтобы обследовать ее содержимое. И на мгновение замер, получив отклик, после чего хмыкнул — стало понятно желание Сенджу заполучить вражескую куноичи в свои руки, и я теперь даже не уверен, что как подарок для брата, а не себе в полное и безраздельное пользование. Запечатанное в свитке обнаженное тело принадлежало самой прекрасной девушке, что мне доводилось видеть, а уж красавиц я повидал не мало. Лет пятнадцать-шестнадцать, она еще полностью не расцвела, но уже сейчас пройдя по улице, такая ослепительная блондинка с пышной гривой волос до попы и идеальными округлостями фигуры заставит сворачивать шеи не только мужчин всех возрастов, но и большей части женщин. Как такую красоту вообще пустили на войну?
Сокрушенно покачав головой, я просмотрел свиток до конца и взялся за новый, стараясь не обращать внимание на подобные приписки, хотя не сказать, что таких случаев оказалось действительно много — примерно одна печать на два-три свитка. Правда, если я ожидал, что возвращать к жизни будут стремиться только вражеских девушек, через несколько минут мне пришлось поменять свое мнение — джонин из Суны нацелилась на парня, отписавшись весьма оригинально:
«Беру красавчика на развод, 100 тысяч, Томико.»
Тяжело вздохнув, я закатил глаза к потолку. Почему мне кажется, что подчиненные, узнав о моем умении даже мертвых поднимать на ноги, кроме совсем уж запущенных случаев, вовсе не стесняются этим пользоваться для удовлетворения собственных желаний? Ладно родственники, друзья или соклановцы. Даже наших красивых куноичи понимаю, но собственноручно убитых врагов, добавляя мне лишней работы⁈ По-моему, это уже слишком. Хорошо хоть деньги предлагают неплохие по нынешним временам.
Устало потерев переносицу, я продолжил поиск, очень скоро наткнувшись на печать Нанасэ.
Исследовав содержимое, непроизвольно поморщился — даже беглый внешний осмотр показал, что подчиненной здорово досталось, и голова оказалась самой целой частью тела.
— Ну нет, дорогуша, лишать себя такого толкового заместителя я не желаю, — пробормотал себе под нос.
Небольшое усилие и рядом возникают три клона, сразу же усаживаясь по углам усовершенствованной Чикатсу Сайсей но Дзюцу (Техника лечебной регенерации жизненной силы), а я распечатал тело израненной куноичи и поместил его в центр сияющего комплекса печатей.
— Мозг находится в удовлетворительном состоянии, доступ кислорода прекращен шесть минут назад.
— Позвоночник перерублен, спинной мозг серьезно поврежден, в ране следы от райтон чакры, полное восстановление возможно, но потребует дополнительных затрат на поклеточное выращивание новых нервных тканей.
— Критическая потеря крови, ушибы большинства внутренних органов, мочевой пузырь лопнул, а печень разорвана, три ребра с правой стороны сломаны и одно проткнуло легкое.
Мне оставалось только присвистнуть на масштаб ранений Нанасэ — как будто через мясорубку пропустили, не упоминая обе сломанные руки и правую ногу — и приняться за привычное дело. Возобновление питания мозга первым делом, а потом уже прекращение кровотечения и закрытие всех ран. Два пакета плазмы в артерию и вену на шее, восполняя критический
