Форма входа
Книга онлайн » Разная литература » Музыка, танцы » Виктор Цой. Последний герой современного мифа - Виталий Калгин
Читем онлайн Виктор Цой. Последний герой современного мифа - Виталий Калгин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Первые демо мы записали в Новый год, барабанили все кому не лень, и я в том числе. Пошли на улицу вереницей панков, я впереди с барабаном, устроили карнавал. Все было весело и беззаботно. И только Алекс, как всегда, получил от горожан по морде. Но несильно. Так что не убежал, а остался с нами до утра. Сразу после этого он привел ко мне Густава. И в январе 1985-го он уже записывался с нами. Густав сразу же включился в постпанковскую эстетику нашей музыки. Ему очень было интересно на моей студии, я помню, как он говорил, что это как раз та музыка, которая ему дико нравится. А мне понравилась лаконичность его игры. Он охотно дубасил в индустриальные железки, которые я ему предлагал. И даже сам принес колпак от настольной лампы и повесил его вместо тарелки. Так он записал большую часть треков для «Новогодия». Помню, Густаву нравились мои барабаны. У меня были всякие самодельные перкуссионные штуковины. А малый барабан я сделал не просто пикколо, а тонким, как лист. Два пластика и обода примыкали один к другому. Густав очень просил меня подарить ему этот snare. Но я был беден и не мог себе позволить новый. Я объяснил ему, как я его отпилил. И дал пару раз поиграть. Не помню точно когда, но потом он арендовал у меня этот snare на ранние концерты или репетиции с «КИНО».
Густав был немного странноват в нашей компании. Он ходил всегда безукоризненно одетым, был очень опрятный. Чуть ли не костюмчик. Может быть, жилетка вязаная. Тихий и скромный. Он не был панком точно. Он приходил вымытый, после бассейна при стадионе Лесгафта, что было вообще чуждо нашему подпольному постпанку. Он был аккуратен и педантичен. Но не хиппи. На хиппи был похож Дима «Волосатый». Густав был уже неоромантиком.
Маме моей сразу понравился этот «мальчик». На студии «Begemotion records» был «сухой закон». Понятия straight edge тогда еще не существовало. Но я не пил даже пива, а на входной двери и на моей майке был трафарет «У нас не курят». Тем не менее Алекс всегда приносил портвейн и прятал его в электрощит на лестнице. Порепетировав трек, все просились покурить перед записью. И возвращались, воняя свежаком. К тому же Алекс работал сутками на «скорой помощи». Он приходил в комнату, и весь воздух тут же заражался его носками. К тому же мы там играли музыку, и нам было жарко. А комната была два квадратных метра. И иногда ребята приводили друзей, которые теснились по углам. Так вот Густав был единственный из нас, кто пах одеколоном, приходил чистый, в глаженой жилетке. И часто совмещал сессии записи с походами, как я уже говорил, в бассейн. Нам было смешно. Но он вызывал уважение. Хотя Алекс бесился, как всегда, а Дима «Волосатый» Бучин ревновал, что вместо него играет Густав. Конечно, он не мог влиять на собственно аранжировки тех записей, которые мы делали на моей студии. Это была всецело моя епархия. Но он принес свой собственный саунд. Никто до него не играл такой пружинящий танцевальный бит, как он. Мы все обожали «Public Image ltd», с их агрессивной постпанковской гитарой, даб-басом, авангардистским голосом Роттена и совершенно дискотечными барабанами. Так вот Густав принес нам то, о чем мы мечтали. Простой, ровный грув, под который хотелось двигаться. И я разделял его мнение по поводу неоромантики. Все разделяли тогда увлечение новым романтизмом. Вернее, не разделяли его и панк. Новая волна – это была музыка того времени. Которая началась с рок-н-ролла «Sex Pistols» и «Ramones», регги «The Clash», перешла в авангард «Japan» и «Adam and the Ants», смешалась с готическим романтизмом «Damned» и «The Cure», обмазалась синтипопом и растворилась в попсе. Мы не чувствовали себя чужими ни в среде хардкоровцев, ни среди неоромантиков. Особенно в середине 80-х…
Густав восторженно показывал всем наши записи. Причем, я помню, я еще не закончил альбом, а он уже переписал себе треки, которые он наиграл и убежал с ними. Наверно, после прослушивания этих треков его и пригласили в «КИНО».
И потом все-таки мы вместе с Димой записали остаток альбома. Причем я требовал, чтобы он играл, «как Густав».
Тогда же все очень быстро менялось. Мы записывали двойной альбом, имея только кучу Алексовых текстов и моих музыкальных идей. Мы не репетировали, мы пробовали сыграть песню, договаривались о количестве куплетов и припевов, настраивали звук и сразу записывали. Во всем была сплошная импровизация. Мы очень быстро, за пару месяцев, записали кучу материала, часть которого не вошла в альбом. Густав за это время успел познакомиться с Виктором. То есть, когда он еще записывался с нами, его позвали в «КИНО». Мы же тогда были в подполье, а «КИНО» – в рок-клубе. «Народное ополчение» же не дало ни одного концерта (кроме акустических «квартирников») до 1987 года, когда группа вступила в рок-клуб. Так что Густав был студийным барабанщиком группы «НО». И ему хотелось на сцену.
«Народное ополчение» в студии Бегемота. 1984 год. Фото из архива Федора Лаврова
Он довольно многое принес в «КИНО» из того, что мы с ним наработали на студии «Begemotion Records» в 1984-м. Это было слышно из звучания «КИНО» сразу после того, как он там появился. Хотя с нами он стоя не играл. Сидел на попе ровно. Даже не подпрыгивал. И на фотографии это видно. Вот единственно, что я могу сказать по его манере игры, это то, что до нас он играл панк-рок с «АУ». А на записи «Новогодия» мы экспериментировали с танцевальным битом, ровным, как диско. И вот эта манера у него навсегда осталась во всех треках «КИНО». Нам нравилось, как он играл. Он был ровный, достаточно стабильный барабанщик. Он мог делать ошибки, и на барабанах они почему-то заметнее, чем на гитарах. Он не был машиной. Но мы никогда и не записывались под метроном. Так что у нас не было повода жаловаться на него. Никакого. Он нисколько не изменился как музыкант с того момента, как записал с нами «Новогодие», и до конца «КИНО». Но в его случае, в той группе, стабильность и строго следование стилю были важнее, чем изменчивость и прогрессивность. Это была группа, аккомпанирующая солисту, который мог любую свою песню спеть и без нее. И ничего бы не изменилось. Они не играли импровизаций. Они не изобретали новый стиль. Они не экспериментировали. Я думаю, если бы он играл в моих проектах, он развился бы как музыкант. И может быть, не стал бы художником. Но все сложилось так, как должно было сложиться. Мы могли бы стать друзьями, но наши пути разошлись.
Весной 1985-го я общался с ним в последний раз. На мосту через канал Глинки, около Мариинского (тогда Кировского) театра, где я работал. Я предложил ему создать новый проект, мне же очень нравилось с ним работать. Он был во всех отношениях приятным человеком в группе. А барабанщики в то время были большим дефицитом. Вот тогда он и сообщил мне, что ему сделали более интересное предложение.
И даже от стороннего сотрудничества он очень вежливо отказался. Просто чтобы вы поняли мои переживания тогда, я нашел барабанщика, с которым мог достойно выступать, только в 1993 году. Это был Юра Сонин, который сейчас играет с Максом Леонидовым…
К 1987-му тусовка реально расслоилась по течениям и стилям. И хотя всех можно было объединить под понятие «неформалы», тусовка уже выросла до таких размеров, что группировки начинали отстаивать свою «территорию». В движение неоромантиков влились мажоры. К панкам примкнули пэтэушники. А я вообще удалился от всей этой тусовки. Было интересно протестовать и чувствовать себя особенно свободным, когда ничего было нельзя. А когда все стало можно, протест и вся эта модная движуха сошла на нет к 1990-му. И остались только те, кого уже успел полюбить весь русский народ. А среди них и Витя Цой с Густавом и остальным «КИНО»…[625]
Георгий Гурьянов:
Да, еще я играл с Алексом «Оголтелым» и его партнером «Бегемотом». Группа называлась «Народное ополчение», это моя гордость, конечно… Там получился такой абсолютный стиль… Алекс крутой парень вообще, герой настоящий, герой рок-н-ролла, рок-н-ролл стар… Бескомпромиссный. Царство ему небесное[626].
В 1984 году Георгий Гурьянов становится барабанщиком группы «КИНО», где играл до смерти Виктора Цоя и фактического распада группы в 1990 году. Георгий отличался своеобразной, стильной манерой игры наударныхииграл, преимущественно стоя за установкой. По мнению многих завсегдатаев рок-клуба, например Наташи Васильевой, именно приход Гурьянова привнес в звучание «КИНО» совершенно новые ноты – некую элитарность, яркость, ощущение праздника. Произошла смена имиджа, подачи, одежды, бэкграунда, антуража. Именно такой человек был нужен группе. Человек, который смог уловить дух времени, ветер перемен и придать группе стильный, модный look.
Как вспоминала мать Георгия Гурьянова, Маргарита Викентьевна: Цой появился у них в доме году в 1983-1984-м и был до того скромным, застенчивым и добрым, что сразу же был тепло принят как самой Маргаритой Викентьевной, так и ее матерью. Каждый из участников «КИНО» имел ключ от квартиры Гурьяновых, и каждый в любое время мог туда прийти. Маргарита Викентьевна относилась к ребятам как к родным сыновьям… Она очень любила их музыку, и даже ее мама, которой было 92 года, с удовольствием слушала, как ребята репетируют.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Виктор Цой. Последний герой современного мифа - Виталий Калгин бесплатно.
Похожие на Виктор Цой. Последний герой современного мифа - Виталий Калгин книги