— Я предупреждал тебя.
Впервые я видела не своего будущего мужа, не наследника Адеона, а страшную машину для убийств, чудовище, которое жило в каждом из анвар.
Я бросилась к нему, когда он материализовал меч, но он оттолкнул меня, как надоедливую муху и посмотрел так, словно я его предала.
Впрочем, это действительно было не так уж далеко от истины.
Нужно было срочно что-то делать, иначе эти двое сейчас просто поубивают друг друга, нет. Стоит только Гаару обнажить меч, как ему вынесут смертный приговор.
И тогда страх ушел. Осталась только слепая злость на наследника, Гаара, да и себя тоже.
«Если ты сделаешь это, я никогда тебе не прощу. Ты не смеешь обвинять меня ни в чем. Я не твоя жена, подруга или невеста. Я имею право на выбор».
— Нет не имеешь, — прошипел он. Все еще злой, все еще полный ярости. Но мои мысли, брошенные ему в спину, заставили его остановиться.
— Пожалуйста, профессор Гаар, оставьте нас наедине.
Я не смотрела на Гаара, но буквально чувствовала кожей, как разбиваются в прах все его призрачные надежды. И от этой давящей боли мне хотелось кричать и плакать. Но не сейчас. У меня еще будет время оплакать мою несостоявшуюся любовь, и чужое разбитое сердце.
Едва мы остались одни, я немного расслабилась. Смертоубийства не будет. По крайней мере не профессора Гаара. Хотя за себя я не ручалась.
— Прости.
— Думаешь простого прости будет достаточно? — от его опаляющего взгляда хотелось зажмуриться и сбежать куда-нибудь подальше. — Зачем ты это сделала?
— Это было прощание, — ответила я и отвернулась, желая больше не видеть этого разочарования в его глазах. — Думаешь это так легко, забыть все старые привязанности и чувства? Если бы только у меня был выбор? — последнюю фразу я произнесла шепотом, не думая, что он услышит. Но он услышал.
— И что? Ты бы выбрала его?
Я бы выбрала тебя. Я всегда выбираю тебя — хотелось крикнуть мне. Но я сдержалась. Нельзя, нельзя давать ему такую власть. Он растопчет меня, уничтожит. Моя любовь это слабость, это рычаг давления, это возможность манипулировать мной. Это способ меня подчинить.
В итоге я промолчала. Я чувствовала прожигающий мне затылок взгляд, но не имела сил обернуться.
— Ты ведь не тронешь его?
— Нет. Но если ты еще хоть раз сделаешь что-то подобное… Учти, Повелители Адеона не носят рогов, но иногда становятся вдовцами.
— Да как ты смеешь! — Гнев с новой силой разгорелся во мне. Я ему не жена и была бы моя воля никогда бы ей не стала, при таких обстоятельствах.
Я даже замахнулась, чтобы ударить его, но он легко перехватил мою руку.
— Милая, ты страдаешь удивительно избирательной памятью. Помнится, в прошлый раз я предупреждал тебя насчет этого.
— Куда уж мне запомнить своим скудным умом все ваши угрозы и наставления, ваше высочество, — раздраженно ответила я, пытаясь вырвать руку из его цепких лап.
— Хм, думаю самым действенным будет напомнить, — ухмыльнулся он и, легко притянув меня к себе, впился в губы жестоким, яростным, полным гнева поцелуем. И в нем не было ни капли нежности или того слепого восторга, который я могла бы испытать, если бы захотела, только желание проучить, наказать, поставить на место. Он силой заставлял меня отвечать ему, подчинял, угрожал и сжимал все крепче и крепче, пока я полностью не покорилась его силе.
— Ненавижу тебя, — прошипела я, едва он позволил мне дышать.
— Видимо ты все еще не усвоила урок, — ответил он и снова притянул меня к себе.
— Не надо, — прошептала я. Чем вызвала легкий намек удивления в этих черных как ночь глазах. — Только не так. Это больно, чувствовать весь этот гнев…
— Что ты сказала? — удивился он, и даже дал мне некоторую свободу, правда руку так и не отпустил.
— Твой гнев, он причиняет боль.
— Хм. Когда ты начала чувствовать эмоции других людей?
— Не знаю. Я не задумывалась об этом. Просто сегодня с Гааром, я думала это он так влияет на меня, я думала это наша связь. Но с тобой я чувствую то же. Твои эмоции, как и его. Это не правильно. Я универсал, а не эмпат.
Наследник, наконец, отпустил мою руку и внимательно посмотрел на меня. Я буквально видела, как он просчитывает в голове все возможные варианты этого моего состояния.
— Думаю, дело не в твоем даре, то есть не только в нем. Может это разрушается та оболочка, в которой ты пребывала всю жизнь, а может это Адеон так на тебя действует. Я пришлю к тебе Акрона. Он как никто разбирается во всем, что касается чувств и эмоций.
Я кивнула. Рассеянно потирая запястье.
— Дай посмотрю, — проговорил он и снова взял меня за руку, но теперь куда бережней чем раньше, — Думаю стоит прислать к тебе еще и Ноэля.
— Не надо, — отозвалась я. Его эмоциональный фон немного изменился, наверное из-за того, что он чувствовал некоторую вину, за излишнюю жестокость.
— Все и правда было так плохо?
— Когда в тебе говорит гнев, да. Словно тысяча иголок вонзаются в кожу.
— Что ж. Может сейчас будет лучше? — проговорил он и подошел близко близко, не делая попыток прикоснуться ко мне. Его теплое дыхание щекотало кожу, а легкое прикосновение губ, как крылья бабочки к моим глазам, скулам, носу, подбородку, шее, и наконец, губам вызывали такие сильные чувства, с которыми не могли сравниться даже самые страстные поцелуи Гаара. На этот раз я сама обвила его шею руками и прижавшись так тесно, как только могла, окунулась во власть таких теплых и ласковых поцелуев мужчины, которого любила всем сердцем.
А потом мы сидели прямо в центре зала на теплом, пушистом ковре, который так умело материализовал наследник вместе с блюдом с пирожными и бутылкой эльфийского вина. Пили, разговаривали обо все на свете и целовались. И было так хорошо, так тепло, так непередаваемо прекрасно. И каждый раз, смотря в эти глаза, в которых сейчас плескалась нежность, я повторяла: «Я люблю тебя мой невыносимый, жестокий и нежный анвар», но только про себя.
Глава 18
День 4Утром нас с Милой разбудил настойчивый стук в дверь, а поскольку я пришла перед рассветом и пили мы отнюдь не лимонад, можно представить в каком я тогда была состоянии. И с каждым стуком словно в мозг гвозди заколачивали.
— Останови это, — простонала подруга, ставшая невольной жертвой моего романа, и накрыла голову подушкой.
— Почему я? — удивленно воскликнула я.
— Ты здесь самая счастливая, — припечатала подруга. — Вот даже сейчас светишься.
Пришлось вставать и идти открывать. На пороге стоял бодрый и радостный наследник. От его жизнерадостного вида я едва не захлопнула дверь, но вовремя спохватилась. Он может и дверь с ноги выбить и Мила меня за это по головке не погладит.
