Если бы мой собеседник был живым существом и находился рядом, я бы растерзал его голыми руками. Но он был компьютером и находился далеко – такого не растерзаешь.
Что же делать? Сообщить ему правильные координаты? Но кто гарантирует, что Эзерлей останется в живых после этого? Незабвенный Гиви Эзолохола попытался убить меня сразу же после того, как узнал координаты Вудстока. Да пусть даже компьютер отдаст мне Эзерлей, все равно я буду чувствовать себя оплеванным, потому что буду знать, что меня обманул компьютер, а это позорно.
«Нет, – сказал внутренний голос, – это не компьютер тебя обманул. Это ты пытался его обмануть, а когда он ответил тебе тем же – ты обиделся. И нечего оправдываться, что твой обман был не таким масштабным, обман всегда обман, независимо оттого, какую именно лапшу ты вешаешь на уши собеседника – длинные яичные макароны или маленькие фигурные рогульки. Не он заварил эту кашу, а ты». Да, эту кашу заварил я, и теперь я готов признать, что это была ошибка. Ну и что? Что мне теперь, признать поражение перед каким-то там компьютером, упасть на спину, задрав лапки кверху, и молить его о прощении?
«Не перед каким-то компьютером, – заметил внутренний голос, – а перед планетарным компьютером. Думаешь, управлять целой планетой легче, чем вывести на чистую воду одного-единственного мошенника, да еще не слишком умелого? О самоутверждении надо было думать, когда соглашался на условия, которые не хотел выполнять, а не теперь, когда приперли к стенке».
Да, я признаю, что поступил нехорошо. Ну и что с того? В дальнейшем я обязательно учту этот факт, сделаю для себя выводы и никогда больше не буду себя вести таким образом. Конечно, я был неправ, обещая то, чего не хотел отдавать, но разве хорошо со стороны компьютера захватывать в заложники мою любимую? Это бандитизм получается, так можно оправдать действия любых преступников, типа, я не просто так человека замочил, а потому что он долг не возвращает.
«Ты вел себя так же, – сказал внутренний голос. – Ты пытался убить Рогаленко не просто так, а потому что он педофил, а тебе вдруг захотелось поиграть в блюстителя нравственности всей вселенной. А теперь в Робин Гуда играет планетарный компьютер».
Ну и пусть. Он хочет поразвлечься – пускай, только пусть потом не жалуется, что я играл не по правилам. Кстати, это мысль!…
270333795: ты хочешь террора?
270333795: будет тебе террор 270333795: только потом не жалуйся 270333795: да я тебя обманул 270333795: я был неправ и приношу свои извинения
270333795: я не скажу тебе координаты вудстока ни при каких обстоятельствах
270333795: если ты вернешь мне эзерлей мы покинем планету и никогда не вернемся обратно
270333795: пока ты будешь держать в заложниках эзерлей у меня будет в заложниках вся планета
270333795: я устрою тебе такой террор что потомки тех кто живет сейчас сложат такую легенду что великий потоп покажется детской сказочкой 270333795: минута тебе на размышление
Я откинулся на спинку стула и застыл в ожидании, разминая пальцы, затекшие от лихорадочного долбления по клавишам непривычной клавиатуры. Интересно, что он сейчас будет делать?
Я не стал ждать минуту, мне потребовалось гораздо меньше времени, чтобы понять, что он будет делать. Точнее, уже делает.
Во-первых, этот дом наверняка уже оцеплен. Неподалеку, где-нибудь в переулке, стоит глушилка или даже несколько глушилок, и они отрубят меня от Сети, как только получат кодированный сигнал от планетарного компьютера. Потом можно, например, уничтожить весь дом какой-нибудь нопстерской бомбой, и я больше не буду представлять опасность. Координаты Вудстока при этом канут в лету вместе со мной, но если провести определенную работу с Эзерлей… А что? Компьютер вполне может решить, что сможет их восстановить, работая только с Эзерлей.
И тут до меня дошло, что времени почти не осталось. Если бы я был человеком, у меня бы на лбу выступил холодный пот. Не знаю, как выглядит аналогичная реакция у нопстеров, у меня не осталось времени запрашивать память тела. Я выдал команду на возвращение.
19
Снова имитация родной квартиры. Кровать, письменный стол, муляж компьютера, телефон и все, больше ничего. Хочется выпить чего—нибудь крепкого, но это физически невозможно, здесь эта потребность не считается абсолютно необходимой и потому не удовлетворяется.
С минуту я сидел на кровати, тупо глядя на телефон. Аппарат молчал. Если все идет хорошо, компьютер Блубейка сейчас ждет, что я буду делать, а если все плохо, в эти самые минуты убивают Эзерлей.
Удивительно – только что мне пришлось выбирать между жизнью Эзерлей и знанием о Вудстоке и я сделал выбор не в пользу своей подруги. И после всего этого я продолжаю считать, что люблю ее!
А что такое любовь, если вдуматься? Сумел ли хоть кто—нибудь дать понятное определение любви? Многие считают, что любовь – это когда счастье любимого существа ставится выше своего собственного и становится целью всей жизни. Все это очень красиво и романтично, но реальность не так проста, как хотелось бы романтикам. Очень трудно найти человека, которого можно безнаказанно осчастливливать, не боясь, что он сядет тебе на шею. Ты даришь женщине цветы один раз, другой и третий, а на четвертый она спрашивает: «где цветы?» и обижается. Ты говоришь ей: «мои деньги – твои деньги», она счастлива, а потом в один прекрасный день ты находишь кошелек пустым, а она говорит тебе, что ты мало зарабатываешь. Ты обещаешь посвящать все свободное время только ей, а потом звонит Женька, говорит, что появилось срочное дело, ты срываешься с места и уезжаешь, а она закатывает истерику. Только глупые и неопытные юноши могут считать, что любовь превыше всего, долго сохранить такое мнение практически невозможно, со временем поневоле становишься циником.
Посмотрим на вещи цинично. На одной чаше весов у нас абстрактное понятие, именуемое любовью. Что мне дает любовь Эзерлей? Великолепный секс, но, скорее всего, все дело было в гиперсексуальных телах расы млогса. Удовлетворение от того, что я о ком-то забочусь, радостное чувство, что я кому-то нужен. Все это очень здорово, но важны ли для меня эти чувства? И в какой мере?
Посмотрим, что на другой чаше весов. Компьютер уделал меня, как щенка, он нашел мое слабое место и почти заставил согласиться на его условия. Для человека моей профессии это позорно. Если я признаю поражение, потом будет трудно жить с осознанием того, что надо мной одержало верх даже не живое разумное существо, а просто безмозглый компьютер.
Но если я принесу Эзерлей в жертву, трудно будет жить с мыслью о том, что я предал существо, которое доверилось мне и полюбило меня. Тоже неприятно. Что в лоб, что по лбу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
