В госпитале мне сделали операцию, и я пролежал там неделю без движения. Меня ежедневно навещала Александра Семеновна. Потом я неделю лежал у Александры Семеновны.
Домом на Ранкагуа я заведовал год. Председатель Союза инженер Вадим Константинович Федоров исключительно хорошо ко мне относился, так же как и его секретарь Павел Парфирьевич Макавой215 . В нижнем этаже, в большой комнате, была церковь, а через коридор – канцелярии и комната для молодежи. Я жил во втором этаже. Окно выходило во дворик, но видна была и часть города и красивые горы вдали.
На этот же дворик, но с другой стороны, выходил балкон Марьяновых216 , у которых был очаровательный мальчик Юра 4 лет. Как-то этот Юра зашел ко мне в комнату. «А, Юрочка, очень рад дорогому гостю, иди сюда». Посадил его к себе на колени и что-то ему рассказываю. Вдруг он меня перебивает и говорит: «А вы любите болтать?» – «Нет, Юрочка, болтать не люблю, но ты мой гость, и я занимаю тебя разговором». В это время появляется на балконе мама Юрочки Ольга Эдмундовна и, увидев Юру у меня на коленях, говорит: «Гоните его, ведь он мешает вам заниматься». – «Не мешает – я очень рад такому гостю. Подарите мне Юрочку». – «Нет, подарить не могу, пользуйтесь им пока, если он вам нужен». Тогда Юрочка с укоризной: «И ты жалеешь такое барахло?»... Раз Юра зашел в буфетную комнату, где В. В. Ш. из спирта приготовлял водку. «Вы что делаете?» – «Не видишь разве, сапоги тачаю». Юра, видя, что В. В. не в духе, постоял минутку и молча ушел из буфета.
В доме, рядом с двориком, была сапожная мастерская, и Юра часто заходил туда и наблюдал, как починяют сапоги.
Один раз он сидел во дворике и изображал сапожника. Я, проходя, говорю: «А, Юрочка, как дела?» – «Да вот, проблема, – сапожнику прежде всего нужны гвозди, а у меня их нет». – «Ну, гвозди легко можно достать». После меня проходил через дворик В. В. «Здравствуй, Юрочка, ты что делаешь?» – «Не видите разве, водку разливаю».
Теперь Юрочка – первый ученик в Чилийской гимназии, играет на рояле и имеет очаровательного брата, пятилетнего Вовочку.
Владимир Григорьевич Буряковский все-таки устроился заведовать конным заводом. Трудно было ему бороться с чилийскими конюхами, ленивыми, непослушными, непонятными, и вскоре он оставил этот завод и перешел в другой, принадлежащий немцу. На этом конном заводе, у города Киото[74], я был несколько раз и гостил у них по неделям. Чудный завод, прекрасные чистокровные лошади. Особенно меня восхищал косяк годовичков. У Владимира Григорьевича – отдельный дом в четыре комнаты. Его супруга, Евгения Константиновна, развела птицу – много кур, уток, гусей. Жили помещиками. Но Владимир Григорьевич скучал по бегам, которых в Сантьяго не было. В России он увлекался бегами чуть не от рождения, и он бросил завод в Киото и переехал в Бразилию, где бега поставлены прекрасно. Там он преуспевает на этом поприще.
Через год для Союза сняли дом на Аламеде, 1977, там домом заведовали члены правления Союза по очереди. Я же стал заведовать библиотекой и был старостой церкви в этом же здании Союза.
Одновременно с переездом Союза с Ранкагуа на Аламеду в доме Союза поселились Трипольские217 – инженер Алексей Григорьевич и его супруга Марьяна Федоровна. Мы сразу подружились, и, когда не было в Союзе буфета, Марьяна Федоровна меня кормила. Часто приглашала меня, чтобы угостить арбузом, или омаром, или устрицами. Года через три Трипольские переехали на городскую квартиру, но продолжали мне помогать. Я часто их навещал. Заходили и они ко мне.
Старостой церкви меня выбрали вскоре по приезде в Чили, еще на Тегуальде, где батюшка отец Владимир Ульянцев служил в своей квартире. Я, пробыв старостой церкви в Европе 18 лет, отказывался от этой должности здесь, в Чили. Но многие настаивали на моей кандидатуре. Одна дама, госпожа Б., непременно хотела сама быть старостой. Она отозвала меня в сторону и сказала: «Вас хотят выбрать старостой, но старостой должна быть я, а вы не выставляйте своей кандидатуры». – «Я все время отказываюсь, но меня просят два священника, председатель Союза и много прихожан, и мне уже трудно отказываться». – «А вы все равно отказывайтесь». – «Я продолжаю отказываться, а вы агитируйте против меня». – «Непременно отказывайтесь». – «А мне интересно знать, почему непременно вы должны быть старостой?» – «Я так хочу». – «Хорошо, я продолжаю отказываться». Но неделю спустя приехала Мария Николаевна Андреюк218 к Александре Семеновне Жарковой, где я жил, и сказала: «Я приехала делегаткой от целой группы лиц с просьбой к вам, чтобы вы выставили свою кандидатуру в старосты церкви. Мы ни за что не хотим, чтобы старостой церкви была госпожа Б., и ее все равно не выберут». – «Кто же эта группа лиц?» – «Председатель Союза В.К. Федоров, два священника, В.И. Савицкий, П.П. Макавой» – и назвала еще десяток лиц. А.С. Жаркова поддержала просьбу М.Н. Андреюк, и я сдался.
В воскресенье, после литургии, на Тегуальде были выборы, и я на выборы не явился, а уехал в другую церковь, где служил отец Илиадор.
Меня выбрали, и госпожа Б., получившая всего два голоса, стала моим лютым врагом. Она начала клеветать и распространять про меня самые невозможные вещи, что я пьяница, что она сама видела меня в пьяном виде в парадном мундире под мостом в Новочеркасске во время войны. Ее лжи никто не верил, но это ее не смущало. Когда ей говорили, что во время войны генерал ни одного дня не был в Новочеркасске, что в Новочеркасске и мостов нет, она отвечала: «Ну, я лучше знаю». Потом я узнал, что госпожа Б. клевещет не только на меня, но и на других, что ее уже исключали из Союза.
А теперь она пришла в полное неистовство, когда во время демонстрирования фильма о Государе Императоре спикер сказал: «А вот Президент Французской республики едет по Петрограду в сопровождении казаков сотни Ее Величества лейб-гвардии Казачьего Его Величества полка под командой есаула Евгения Ивановича Балабина». Госпожа Б. начала уверять, что Е. И. Б. никогда в жизни не был в Петербурге. «Да ведь он служил в полку, который стоял в Петербурге». – «Ну, я лучше знаю. А вот я была в это время в Петербурге и во дворце, в присутствии Государя и Пуанкаре пела и танцевала». После этого спорить с ней перестали, увидев, что старуха совсем с ума сошла.
Кроме должности старосты церкви и заведования библиотекой Союза русских в Чили, я был атаманом общеказачьей станицы в Чили, начальником Русского Обще-Воинского союза в Чили, председателем Союза инвалидов, который вскоре передал подполковнику Елисею Клементьевичу Смола-Смоленко, а также полномочным представителем власовского объединения в странах Южной Америки.
Георгий Николаевич Юрлов скоре поступил в Военное географическое общество. Катя, после короткого пребывания гувернанткой в Винье-дель-Мар, поступила на бухгалтерские курсы и одновременно секретаршей в Военное географическое общество, где служил отец. Туда же пошел и Коля.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
